Затмение: Полутень

Грудь трупа извергла ревущее пламя.

Искатель почуял тепло взрыва и увидел очертания тела; тепла было более чем достаточно для целого отряда. Машинка приняла решение атаковать и взорвала себя; от валуна полетели крупные обломки. Клэр споткнулась на бегу, настигнутая то ли ударной волной, то ли шрапнелью; девушку занесло на льду, она упала и растянулась неподвижно. Торренс что-то крикнул и выскочил из укрытия, подбежал к ней, схватил на руки... она была тяжелей, чем ему казалось, а может, он сам так ослабел... Он почувствовал, как земля уходит из-под ног; нет, это снова открылось кровотечение в ногах. Кто-то, вроде бы Стейнфельд, кричал ему, чтобы оставил Клэр и убирался в укрытие. Но он сумел, спотыкаясь, доковылять туда вместе с ней; остальные прикрывали его огнём.

Он рухнул за валуном, не выпустив девушку. Над головой вспороли воздух пули. Уши заложило от яростных выстрелов партизан слева. Глаза Клэр распахнулись, задвигались. Она была жива. Но ничего не соображала.

С титаническим хлопком надвинулась и закрыла небо многотонная машина-убийца; усиленный синтетический голос из динамиков перекрыл скрежет лопастей вертолётного винта:

— Сдавайтесь, и вас пощадят. Сдавайтесь...

В ответ кто-то выстрелил по коптеру из лёгкого пулемёта; коптер ответил залпом своих минипушек, и пулемётчик вскрикнул. Торренс не сводил глаз с лица Клэр. Её что, ранило? Внутреннее кровотечение?

— Клэр?

Данко и Лайла что-то ему кричали.

— Вон ещё коптеры! — заорал кто-то, и кто-то другой, по-французски.

Он поднял голову и увидел, как приближается целая стая крупных коричневых вертолётов; коптеры открыли огонь. На дверцах кабин красные звёзды. Новосоветчики. Теперь ещё и Новые Советы сюда принесло. А они-то чего хотят? Не то чтоб его это заботило...

У него глаза щипало от поднятой вертолётами пыли.

— Клэр?

Где-то позади взорвалась ракета; взрыв взметнул в воздух несколько бушелей каменистой земли и опрокинул Торренса на землю горячей ударной волной. Он рухнул рядом с Клэр, в голове звякнула и пошла отдаваться резкая нота. В меня попали? В неё попали?

— Клэр?

В следующее мгновение Торренс осознал, что лежит лицом вниз на девушке, а тела их скрещены. Ему дыхание выбило. С трудом продышавшись, он заметил, что вокруг все бегают и стреляют и вообще стоит полный содом. Ему показалось, никто уже толком не понимает, что тут творится; нельзя было сказать, что враг вон там, а НС вот тут: враги появлялись сразу во множестве мест, они были повсюду, но и партизаны НС то возникали, то исчезали из дыма там и сям. Он увидел, как по склону к ним бегут двое ВАшников. Откатил в сторону Клэр, поднял винтовку, попробовал устроиться в подобии снайперской позиции, вжал приклад оружия в плечо и тут же начал стрелять; один из ВАшников упал. Другой продолжал бежать на Торренса, целясь из ручного пулемёта. В любой момент он может выстрелить. Но тут тело пулемётчика охватил огонь; ВАшник, вопя и корчась, рухнул... кто-то всадил в него зажигательную ракету... спустя миг крики солдата стихли, и он остался лежать лицом вниз, молча догорая. Новосоветские коптеры снижались на поле битвы, подобные в отсветах огня огромным золотистым драконам, их винты разгоняли дым.

— Дэн? — Голос Клэр. — Вставай. Прячемся.

Голос едва слышный. Но она была права.

И всё же... Чёрт, да новосоветчики нас в плен решили взять, подумал Торренс. Нет уж. Они Клэр пытать будут, а потом казнят нас всех. Вот как с нами поступят. Сперва выжмут всю инфу до капли, а потом неторопливо, с наслаждением убьют. Надо самому её убить. Спасти от пыток.

Он встал на колени за её спиной и поднял винтовку. Она поворачивалась на другой бок, пытаясь встать, и не смотрела на него.

Он нацелил ствол винтовки ей в голову. Ты им не достанешься.

Он спустил курок.

Ничего не произошло.

Винтовка была разряжена.

Он отшвырнул винтовку и огляделся в поисках другого оружия.

Потом рядом оказался Стейнфельд и стал оттаскивать его.

— Я должен её убить, пока они не... — сказал Торренс. Или подумал, что сказал; он не был уверен. Ему казалось, что тело у него из промокшего картона. Губы не хотели шевелиться; язык разбух. Он выдавил: — Они её схватят...

Коптеры опускались на открытом пространстве меж валунов прямо впереди. ВАшники бежали в укрытие, спасаясь от залпов новосоветских пушек.

Стейнфельд ответил:

— Это не русские. Это блеф. Камуфляж. Это Моссад. Они услышали мою передачу. Они прилетели нас вытащить.

Наверное, Торренс ненадолго потерял сознание. Ну, не больше чем на несколько минут, потому что, когда мгла вокруг рассеялась, он оказался в кабине коптера и услышал, как Стейнфельд говорит:

— Они в пещеру удрали. Они послали десятерых... не думаю, чтоб тут было больше. Давай, Данко.

Торренс услышал, как Данко с довольным смешком потянулся к пульту детонатора.

Торренсу хотелось сказать: Не надо. Не убивай их. Я знаю, кто они такие. Я знаю, они враги, они моих друзей убили, я знаю, они вроде нацистов, я понимаю, что это значит, но с меня хватит, реально хватит, отпусти их, просто позволь им скрыться, пожалуйста, отпусти их, ну правда, ну сколько можно...

Торренс отстранённо осознавал, что ему в вену воткнута игла капельницы, а моссадовский медик, стоя на коленях у его койки, держит пластиковую бутылочку с плазмой, и Клэр сидит рядом перебинтованная, глядя в никуда, но она жива, о Господи, она жива...

Он услышал смех Данко.

— Hey, pendejos, vaya con Dios! [5]

И Данко щёлкнул тумблером на пульте детонатора. Пещера взорвалась и похоронила десятерых ВАшников.

Торренс подумал: Хорошо, что они погибли. Я бы радоваться должен, что они мертвы; иначе всё бессмысленно, всё, что я сделал, всё, что до этого произошло, всё это не имеет значения. Прими его. Они должны были погибнуть.

Он ощутил, как восприятие этого факта становится на место где-то внутри; он отвернулся от воспоследовавших мыслей о том, что, приняв это как данность, лишается ещё одной крупицы человечности.

5

Эй, ублюдки, ступайте с Богом! (исп.).

Ещё десять врагов мертвы, и только-то.

Он улыбнулся и снова провалился в сон.

• 03 •

Лион, Франция

Жан-Мишель Каракос стоял у окна, выходящего на разделённое заборами поле лагеря для перемещённых лиц. Его сопровождали бледный доктор Купер и розовощёкий полковник Уотсон. За спиной Каракоса маячил великан-эсбэшник Второго Альянса — росту в нём было не меньше семи футов. Каракос, даже не оборачиваясь, чуял, как эта туша над ним нависает.

Руки Каракоса были в кандалах, соединённых с цепью вокруг шеи.

Каракос, Уотсон и Купер смотрели через поляризованное стекло на кошмар, реализованный с простодушной дотошностью студенческого дипломного проекта.

Куперу, на взгляд Каракоса, было под сорок, хотя с альбиносами о возрасте судить трудновато. Доктор сутулился, и у него наметилось изрядное брюшко; глаза у него были разного цвета, розоватый и голубой, волосы напоминали плесневый налёт, а кожа отливала неприятным восковым блеском. В целом доктор напоминал воздушный шарик в человеческом облике. Поверх твидового костюма он носил синий лабораторный халат.