Завещание с простыми условиями

— Вам плохо? — участливо тронула она меня за плечо, но я, ничего не сказав, осторожно высвободилась, распахнула дверь и в ожидании такси вышла на крыльцо. В лицо мне дунул северный ветер, принесший какую-то невообразимую тоску. Черную, как зола. Горькую, как полынь. Ощущение неотвратимого несчастья сдавило грудь, словно тугой корсет. Ветер развевал мои чистые, душистые волосы, а тоска густым потоком переливалась через край души, и я неведомо отчего готова была вот-вот разрыдаться.

К крыльцу магазина мягко подрулила машина с шашечками. Я открыла заднюю дверь, как можно грациознее подхватила подол платья и царственно уселась в салон, стараясь скрыть выступившие слезы.

— Улица генерала Романова, Центральный дом журналиста.

Не говоря ни слова, водитель нажал на газ, и мы двинулись с места.

Такси плавно покатило по проспекту. Дорога была прямой и широкой, никаких кочек, неровностей и ухабов. Я расположилась на заднем сиденье, достала коробочку с драгоценностями и поочередно надела на себя серьги, кольцо и браслет. И тут же покосилась на водителя — как он прореагирует?.. Но тот был увлечен дорогой и смотрел строго вперед. Закончив свое занятие, я откинулась назад и лениво повернула голову к окну. К моему удивлению, оно не было сильно тонировано, и взору моему вдруг открылось то, чего я не видела раньше. Это был странный пейзаж, который возник за моим домом, когда мы проехали мимо него. За небольшой группой многоэтажек, среди которых был и мой дом номер девятнадцать, проспект вдруг превратился в заросший пустырь. По обеим сторонам дороги стоящие вперемежку старинные и современные дома вдруг одновременно кончились, и широкая, сверкающая роскошью улица сменилась нехоженым полем. Это произошло так резко, будто кто-то неловко слепил две картинки — настолько дико и нелепо выглядел пустырь с пожухшей травой, вдруг выскочивший посреди особняков и замков. Довольно долго неприглядный вид его сопровождал нашу молчаливую езду. Еще большее изумление испытала я, когда, вглядевшись, увидела на горизонте чернеющий лес. Возникло ощущение, что мы нежданно-негаданно оказались в какой-то забытой богом деревеньке. Я хотела уже спросить, что все это значит, как вдруг впереди показалось кладбище. Оно приближалось с невероятной быстротой, и вдруг оказалось совсем рядом — настолько, что кресты едва не застучали в окна. Потрясенная тем, что дорога проходит так близко к могилам, я непроизвольно отодвинулась от окна. Такси летело с бешеной скоростью, но могилы все не кончались, бескрайней галереей вдоль дороги шли высокие кресты. Волей-неволей пришлось лицезреть, как сменяют они друг друга, пестря фотографиями. Каким-то чудом не задев один из них, машина слегка сбавила скорость, и я, испытывая мистический ужас, уставилась на смотрящую прямо в окно фотографию полноватого усатого мужчины. И вдруг — я шарахнулась в противоположный угол — мне явственно показалось, что он мне подмигнул!

Матерь Божья!.. На лбу выступили капли пота. Я, округлив глаза, невольно подалась вперед, но кладбище неожиданно закончилось двумя огромными прекрасными лиственницами, и мы с небольшим толчком въехали на выросший впереди из ниоткуда высокий мост дивной красоты и архитектуры, достойной самого большого и красивого города. Необыкновенный мост пересекал широкую реку, катящуюся глубоко внизу.

И опять я внутренне подивилась — всю жизнь живу в этом городе, а об этом мосте никогда не слышала. Наш так называемый «Мост влюбленных» (сейчас в каждом городе имеется такой) по сравнению с этим — просто деревянный мосток через ручей. Мы мчались по мосту, и я в немом восхищении оглядывала его фигурные перила из тяжелой меди и открывающуюся за ним панораму величественного городского пейзажа. Обычно с моста просматриваются самые высокие здания — башни, вышки, колокольни; золотом блестят купола церквей… Но вот как раз никаких куполов церквей нигде видно не было. В туманном сумраке после пустыря и расположившегося на нем кладбища опять стихийно возникли готические здания с вывесками «Ресторан», «Клуб «Орфей» и другими незнакомыми названиями…

А что это за река бежит внизу? Она совсем не похожа на нашу скромную неширокую речку… И вообще, где это мы? Это никакой не центр — центр я хорошо знаю. Там нет ни моста, ни кладбища… Я опять вспомнила, как подмигнул мне покойник с фотографии, и меня передернуло.

— Скажите, — осторожно решилась я заговорить с угрюмым водителем, — а где мы находимся?

Но тот, не отвечая, лишь уверенно вел машину вперед.

Я попыталась подавить закипающее раздражение и спросила погромче:

— Что это за мост? И что за река?

В ответ — тишина.

«Вот идиот», — подумала я, царапнув спинку его сиденья наманикюренным ногтем.

В ту же секунду руль в его руках дернулся, и такси на мгновение вильнуло в сторону.

Как будто он прочел мою мысль.

И она ему не понравилась.

Но больше спросить было не у кого, и я вынуждена была снова обратиться к нему. Любопытный бесенок неистово теребил меня изнутри.

— Будьте любезны, — с трудом сохраняя вежливый тон, начала я снова, — а что за кладбище мы недавно проехали?

Ответом вновь явилось молчание, но я настроилась во что бы то ни стало выведать интересующую информацию. Размышляя, как бы по-другому сформулировать вопрос, я вдруг неожиданно услышала тихий ответ.

— Кладбище неупокоенных, — звуки прошелестели, как падение сухой листвы.

Удивленная и интонацией, и смыслом произнесенного, я пришла в еще большее смятение. Что еще за кладбище неупокоенных?.. Похоже на название какого-то фильма ужасов.

— А что это за местность, в которой оно расположено? — от любопытства я вся подалась вперед.

Опять последовала пауза, но я, как пес на цепи, терпеливо ждала, и терпение было вознаграждено.

— На этой стороне моста существует лишь одна улица.

— А… — открыла я рот для следующего вопроса, но тут в стекла хлынул солнечный поток невероятной силы, и я увидела в окно Дом журналиста.

— Приехали, — сообщил водитель нелюбезно.

— А скажите, этот мост… — не унималась я.

— Простите, у меня следующий заказ. Выходите, пожалуйста, из машины.

Недовольная прерванным разговором, я молча отдала водителю деньги, вышла из такси и оказалась на залитой солнцем улице генерала Романова.

Едва ступив на асфальт, сразу же сообразила: надо попросить его заехать за мной после юбилея. Как знать, насколько он затянется?.. Сейчас!..

Я резко обернулась…

Такси уже не было.

ГЛАВА 19

…— Поздравляю, Андрей Данилович, поздравляю! — возле шефа колыхалось цветное море представителей печати, администрации, прессы и.т.д. Тот стоял в фойе Дома журналиста в своем лучшем костюме, который его супруга, балерина, привезла из Венгрии, и сиял от удовольствия. Последняя находилась тут же, при нем, в черном вечернем платье с изысканным декольте. Выглядела она, как всегда, как истинная леди и поражала присутствующих великолепной балетной осанкой. Кто-то сзади закрыл мне глаза прохладными руками.

Дуганов!.. — Сердце болезненно заныло.

Хотя откуда здесь взяться Дуганову?..

Я разжала сомкнутые на моем лице руки и обернулась.

И увидела Вереницына, растянувшего рот до ушей.

— Привет!

Глаза его восхищенно заблестели, и он воскликнул:

— Марта! Ты просто… ну просто королева бала!

И слегка покраснел.

— Ого! Марта, ты красотка! Супер! — раздался приветственный вопль Александровой, и появилась она сама, в коротком пестром платье, как говорил мой дедушка, «по самое не балуйся», и туфлях на таком каблуке, на который мне даже смотреть, и то было страшно. Я бы в таких туфлях не смогла сделать и шагу, а она метеором подлетела ко мне с другого конца фойе. За ней тащился долговязый детина с белесой бородкой и заспанными глазами. Кажется, это был внештатный корреспондент какого-то журнала. Я помнила только, что его зовут Павел.

Иринка округлила глаза, и мне вспомнилась сказка «Огниво», где глаза у собаки были как мельничные колеса.

— Вот-т это да-а!.. Вот это прикид! Вот это кольцо-о! А браслет!.. Обалдеть! — Цепко ухватив меня за руку, она едва удержалась на страшных каблуках, но Павел вовремя поддержал ее.

Сонный взгляд его при виде меня стал постепенно оживляться и приобретать некоторую заинтересованность. Заметив эту перемену, Ирина быстро сообщила:

— Марта, ты вообще отпад!.. Ну, мы пока подойдем к Иваницкой. Бирюков, пошли!

И, подхватив разинувшего рот детину, Александрова стремительно удалилась к врачу-косметологу Елизавете Иваницкой, на чей авторитет частенько ссылалась в своих статьях о проблемах кожи и правильном нанесении макияжа.

Я бегло обратила внимание, что в углу стоит Мигунова и пялит на меня густо подведенные глаза. Почему-то в честь праздника она принарядилась в блузку грязно-желтого цвета, которая делала ее и без того темное лицо еще мрачнее. В дополнение к блузке шла траурная черная юбка строгого покроя, зато все пальцы Дины были унизаны тонкими золотыми кольцами, а на шее переплелись друг с другом несколько цепочек.