Заяц, жаренный по-берлински

***

Из-за двери штабного блиндажа доносился орудийный гром.

Облокотившись о стол, Трошкин прижимал к уху трубку полевого телефона. Лицо подполковника было перекошено от досады и злости.

– Что? Отступать? Аж за Павловку?! – Трошкин тяжело вздохнул. – Есть.

Он гневно швырнул трубку на аппарат.

***

Ломов и Синдяшкин возились у костра.

Недалеко от передвижной кухни с огромным баком для пищи стояла привязанная к дереву лошадь. В воздухе – совсем близко – гремела артиллерийская канонада.

К поварам подбежал запыхавшийся лейтенант Могилевец, на котором не было лица. Повара повернулись к нему.

– Немцы прорвали фронт! Сразу в двух местах… Чтобы полк не попал в окружение, приказано отступать, - Могилевец махнул рукой.
– Быстро собирайте манатки!

Лейтенант убежал.

Ломов бросился к передвижной кухне, Синдяшкин – к лошади. Ломов торопливо укладывал на бак какие-то мешки. Синдяшкин отвязывал лошадь от дерева, путаясь в узлах веревки.

– Шевелись, Иваныч! – бросил Ломов Синдяшкину.

Синдяшкин выхватил из кармана нож и обрезал веревку.

***

По проселочной лесной дороге тянулся тыловой обоз. Его замыкала передвижная кухня, на облучке которой сидели Ломов и Синдяшкин с автоматами за спинами.

Ломов держал в руках вожжи, погоняя лошадь, тянувшую передвижную кухню.

В воздухе со всех сторон гремели орудийные выстрелы и взрывы бомб…

…На очередном ухабе у передвижной кухни отвалилось колесо. Оно покатилось в сторону. Кухня резко накренилась вбок, а Ломов и Синдяшкин кувырком полетели на землю. Ломов упал прямо на Синдяшкина, грузно навалившись на него своим огромным телом. Синдяшкин жалобно и протяжно застонал.

– Егорыч, слезай! Раздавишь же!

– Да что твоим костям будет! – бросил, поднимаясь, Ломов.

Синдяшкин тоже встал, кряхтя и почесывая бока. Ломов побежал к колесу, закатившемуся в кусты. Синдяшкин заковылял к кухне…

…Тыловой обоз полка исчез за деревьями…

…Ломов и Синдяшкин, присевшие на корточки, закончили прилаживать колесо и встали.

Оба посмотрели туда, где дорога терялась среди деревьев: хвоста обоза было не видно.

Ломов махнул рукой.

– Поехали! Быстро!

Повара заскочили на облучок кухни.

– Отстали мы…, - тоскливо протянул Синдяшкин.

– Ничего, догоним!
– Ломов натянул вожжи.
– Н-но!

Лошадь тронулась с места…

Передвижная кухня двигалась уже по другой лесной дороге. Орудийный выстрелы и разрывы бомб гремели где-то далеко впереди. Синдяшкин повернулся к Ломову и кивнул головой вперед.

– Далеко уже наши. Ох, попадем мы с тобой в окружение…

– Да не каркай ты!

…Вскоре лес начал редеть. Услышав сбоку приглушенный рев мотоциклов, Ломов и Синдяшкин посмотрели в ту сторону, откуда он раздался. Тревожно переглянулись.

Ломов остановил лошадь. Повара соскочили на землю. Ломов махнул рукой.

– Пошли, поглядим!

Пригнувшись и сжимая в руках автоматы, повара пробирались среди деревьев. Рев мотоциклов становился все громче и громче. Повара приближались к опушке леса…

…Уже недалеко от нее повара сквозь деревья увидели, как по грунтовой дороге, ведущей вдоль опушки, с ревом мчались мотоциклы, на которых сидели немецкие солдаты. Мотоциклы ехали в том же направлении, что и повара. Ломов и Синдяшкин, не сговариваясь, упали на землю. Ломов повернул к Синдяшкину голову.

– Накаркал!

– Да я-то тут причем?

Ломов почесал затылок.

– Будем пробиваться к своим, - он оглянулся назад.
– Двигаться к линии фронта по той же дороге.

– Может, кухню нам бросить? – предложил Синдяшкин.

– Пёхом сподручнее. А с ней – засекут нас фрицы, как пить дать.

Ломов сердито посмотрел на Синдяшкина.

– Я те брошу! Имущество надо сберечь.

***

Передвижная кухня двигалась по той же проселочной лесной дороге.

Ломов и Синдяшкин услышали впереди шум мотоциклов.

– Прятаться надо! – испуганно прошептал Синдяшкин.

Ломов направил лошадь в лес. Передвижная кухня съехала с дороги. Но углубиться в лес повара не успели.

На дороге появились два мотоцикла с четырьмя немцами. У троих фрицев были автоматы, а у солдата на втором мотоцикле – пулемет. В люльке переднего мотоцикла сидел уже немолодой фельдфебель. Фельдфебель и Ломов с Синдяшкиным заметили друг друга одновременно. Фельдфебель крикнул что-то солдату за рулем, толкнул его в бок и, вскинув автомат, навел его на поваров. Ломов и Синдяшкин спрыгнули на землю, наводя автоматы на фрицев. Фельдфебель дал по поварам очередь с мотоцикла, который начал тормозить, но еще не успел остановиться. Ломов и Синдяшкин ответили дружным залпом. Пуля попала в голову солдата за рулем переднего мотоцикла, и убитый немец уронил ее на руль: мотоцикл съехал с дороги, врезался в дерево и перевернулся. Придавленный мотоциклом фельдфебель, автомат которого улетел далеко в сторону, истошно закричал от боли. Немцы на втором мотоцикле тоже начали стрелять по Ломову и Синдяшкину.

Повара дали по ним несколько очередей, убив обоих. Второй мотоцикл, проехав еще немного, также съехал с дороги, уперся в дерево и заглох.

В наступившей тишине были слышны лишь жалобные стоны и причитания придавленного мотоциклом фельдфебеля, ругающегося по-немецки.

Ломов и Синдяшкин встали и стали осторожно приближаться к дороге. Фельдфебель перестал стонать и ругаться. Он с ужасом смотрел на приближающихся поваров.

Ломов и Синдяшкин подошли к нему. Синдяшкин, кивая на немца, навел на него автомат.

– Ну чё, добьем?

Фельдфебель, понявший намерения повара, был близок к обмороку.

– Зачем? – возразил Ломов.
– Доставим к нашим. Им «язык» не помешает.

– Самим бы пробиться…, - вздохнул Синдяшкин.
– А с этим… Обуза!

Ломов хитро усмехнулся.

– Не будет он нам обузой!

Ломов окинул взглядом валяющихся на дороге фрицев, шинели которых были пробиты пулями.

– Шинелишки мы, конечно, продырявили… Но ничего! Сойдут.

…Передвижная кухня двигалась по лесной дороге дальше. Ломов и Синдяшкин сидели на облучке, одетые в немецкие шинели, с касками на головах. Толстому Ломову шинель была невероятна мала и, когда он ее надевал, порвалась под мышками. Рядом с поварами лежал захваченный у немцев пулемет. Фельдфебеля с поварами не было.

Неожиданно впереди прогремел пистолетный выстрел. Пуля чиркнула по баку для пищи в нескольких сантиметрах от Ломова. Ломов и Синдяшкин спрыгнули на землю и залегли.

Лошадь остановилась.

Прогремел еще один выстрел – и пуля вспорола снег рядом с Ломовым. Ломов заметил стрелявшего в него человека, который прятался за деревом недалеко от дороги. Петр Егорович повернулся к Синдяшкину, который уже вскинул автомат и собрался стрелять в ответ. Сделает другу знак рукой: погоди.

– Чё ждать-то? – прошептал Синдяшкин.
– Пока он нас грохнет?