Земной круг. Компиляция. Книги 1-9.

Дверь закрывалась на два замка и крепкий засов; она была настолько массивной, что Савин лишь с некоторым усилием смогла закрыть ее за собой. Она тут же рванула крючок, застегивавший воротник ее жакета, пытаясь взмахами ладони слегка освежить потную шею, но атмосфера в конторе была не намного менее удушающей, чем в цеху, а выматывающий нервы грохот механизмов почти настолько же угнетал.

Под ее ногой простонала плохо пригнанная доска, когда она шагнула по направлению к столу Валлимира с наваленными на нем стопками гроссбухов. Савин терпеть не могла халтурно сделанные вещи, тем более на предприятии, которое она частично оплачивала, однако в данный момент у нее были заботы посерьезнее. Она проскользнула мимо стола к окну, потирая одной рукой горло, где от растущего беспокойства ощущалась почти болезненная сдавленность.

Улица снаружи была безлюдна. Ну разумеется, ведь все на работе, а что, кроме работы, могло привести людей в этот проулок с шипастыми стенами и запертыми воротами, возвышающимися корпусами и грохочущими механизмами? И тем не менее в этом спокойствии было что-то неправильное. Какая-то тяжесть в воздухе, словно затишье перед бурей. Савин посмотрела вдоль пустого переулка, хмурясь и кусая губу, думая о том, удастся ли ей убраться отсюда, пока…

Из-за кирпичного угла соседней фабрики выскользнул человек. За ним последовали другие — группа человек в двадцать или больше. Рабочие в бесцветной одежде, точно такие же, каких Савин могла видеть в Хольстгорме, в Адуе, в любом другом городе Союза. Точно такие же, как те, что работали внизу, за единственным исключением: они двигались украдкой, словно составляли единое животное, имевшее одну цель.

Затем она уловила блеск стали и со странной дрожью поняла, что все они были вооружены. Одни держали возле ног палки, другие несли тяжелый инструмент. У вожака совершенно явственно виделся старый меч. Он постучал в ворота в стене; те открылись, словно по предварительной договоренности, и люди поспешили вовнутрь.

Савин резко повернулась: из цеха позади нее донесся крик, за ним другие, еще громче. Поднявшийся шум перекрывал даже рев механизмов. Она прокралась к двери, неуверенно положила руку на засов, одновременно и желая, и боясь отпирать.

— Назад! — услышала она вопль Валлимира, все же приоткрыв дверь. — Назад, черт бы вас драл!

Рабочие побросали свою работу и столпились в этом конце цеха — плотная масса мужчин, обративших к ней искаженные гневом лица, сжимающих в кулаках инструменты, железные прутья и камни. У Савин распахнулся рот.

Валлимировы охранники сдерживали толпу, выстроившись у подножия лестницы отчаянным полумесяцем, но на каждого из них приходилось двадцать человек рабочих. Савин в ужасе окинула взглядом это отвратительное сборище. Эту… шайку.

Валлимир стоял на балконе лицом к ним, с побагровевшей от напряжения шеей, и орал:

— Всем сдать назад! Сейчас же!

Человек в покрытом пятнами рабочем жилете, с руками, похожими на старые веревки, указал на Валлимира дубинкой и завопил:

— Сам сдай назад, козел вонючий!

Из толпы полетели предметы: камни, инструменты, детали механизмов отскакивали от стен конторы, грохотали о кирасы охранников. Что-то угодило Валлимиру в голову, сбив с него шляпу, и он пригнулся, прижимая ладонь к окровавленному лбу. Рядом с дверью разбилась бутылка. Савин плотно закрыла ее, заложила тяжелый засов и попятилась вглубь крошечного помещения. Несмотря на удушающую жару, ее пробирал холод до самого бритого скальпа. Она ожидала какой-нибудь безобразной сцены на выходе — может быть, нескольких брошенных оскорблений, нескольких недовольных, которых утащат в камеры, в то время как она невозмутимо скользнет обратно в привычную роскошь. Разве могла она ожидать такого? Это же вооруженный бунт!

Она слышала собственное прерывистое дыхание — дыхание загнанного зверя. Глупыми, непослушными пальцами вытащила клинок. Ведь именно это полагается делать, когда твоя жизнь в опасности? Была ли ее жизнь в опасности? Шум снаружи становился все громче, все ближе. Сквозь бесконечное жужжание машин до нее доносились вопли, ругань, бессмысленное рычание, лязг стали. Потом раздался долгий, пронзительный визг, он начался и уже не прекращался.

Ей хотелось помочиться. Ужасно хотелось помочиться. Рукоять клинка скользила во внезапно вспотевшей ладони. Ее взгляд метнулся к окнам — они были забраны толстыми решетками. К мебели — куда ни спрячься, найдут в одно мгновение. К полу… и к неплотно пригнанной доске.

Савин бросилась на колени, принялась ковырять деревяшку пальцами, рвать полированными ногтями. Стиснув зубы, она протолкнула пальцы под доску, не обращая внимания на занозы, потом засунула в щель кончик клинка, принялась молотить по рукояти основанием ладони, загоняя его глубже.

Она вскинула голову.

— Открой дверь, дорогуша! — Голос снаружи, медово-сладкий, но с ноткой угрозы. Голос мясника, зазывающего сбежавшего поросенка обратно в загон. — Не заставляй нас ее ломать, не то мы можем сломать и тебя тоже!

Послышались грубые смешки, и Савин вздрогнула, когда дверь сотряс тяжелый удар. Она изо всех сил налегла на рукоять клинка, каждая жилка в ее теле напряглась и дрожала. Наконец гвозди с жалобным визгом подались, и Савин шлепнулась на зад; ее клинок, погнутый, отлетел в сторону.

Она подобралась к дыре. Внизу между двух балок виднелись пыльные коробки. Достаточно ли широко, чтобы протиснуться? Она принялась лихорадочно расстегивать пуговицы жакета окровавленными пальцами, оставляя на материале красные пятна, наконец сорвала его с себя. Кое-как расстегнула серебряную пряжку своей замечательной портупеи и отшвырнула ее прочь. Клинок она пропихнула в дырку — к счастью, шум был заглушен грохотом механизмов. Нет времени на подготовку. Нет времени на сомнения. Она спустила ноги в дыру, соскользнула и принялась извиваться совершенно неблаговоспитанным образом — но не существует благовоспитанного способа убежать от банды убийц.

— Слышь, сука! Считаю до пяти! — Тот же голос за дверью, но теперь в нем кипела жажда насилия. — До пяти, и потом мы входим!

— Посчитай до тысячи, говнюк! — рявкнула она, пропихивая в дыру бедра.

Тесно, слишком тесно! Доски впивались ей в тело сквозь одежду.

— Раз!

Она застряла. Стиснув зубы и отчаянно извиваясь, она схватилась за балки, пытаясь пропихнуть себя в дыру.

— Два!

Зарычав, Савин сделала усилие и с громким треском рвущейся ткани провалилась вниз, ссадив одно плечо и ударившись о доску подбородком. Она шлепнулась боком, приложившись головой о край бочонка.

— Три! — слабо донеслось до нее сверху через звон в ушах.

Пошатываясь, она поднялась на ноги и поняла, что ничего не видит. Чувствуя укол паники, поднесла дрожащую руку к глазам: парик съехал ей на лицо. Савин сорвала его с себя, швырнула на пол. Что-то держало ее, не давая двигаться. Ее разорванная рубашка зацепилась за шляпку гвоздя в балке наверху. Савин рванула шнуровку, выскользнула из рубашки, оставив ее висеть позади.

— Четыре!

Она увидела свой клинок, поблескивающий в тени, сомкнула пальцы на рукояти и поползла, прижимаясь к полу, скользя в пыли за бочонками. Тот нечеловеческий визг все продолжался, время от времени прерываясь на всхлипывающий вдох и тут же начинаясь снова.

— Пять!

Дверь конторы содрогнулась от удара, засов загрохотал в скобах.

Она где-то порезала ладонь, два ногтя были наполовину оторваны, оставляя кровь на всем, до чего она дотрагивалась; ее нижняя одежда была вся в кровавых пятнах и полосах. Адская будет работа их выводить. Выводить… Нужно выбираться отсюда!

Савин поползла вперед. В голове грохотало, плечо саднило, челюсть ныла, бедра были содраны до крови; она ползла так быстро, как только могла, прижав язык к зубам. Ползла, чувствуя, как струйки крови щекочут бровь, бросая взгляды через щели между бочонками.