Зеркало королевы Мирабель

Он выпутал гитару из ткани и осторожно тронул струны. Инструмент удачно переживал все перипетии и невзгоды путешествия. Куда лучше хозяина. Потребовалось лишь чуть-чуть повернуть один колок.

Адмар присел на стол. Во времена его детства здесь стояли козла, на которые водружалось сразу несколько досок. Чем больше людей собиралось в зале, тем больше несли козел и столешниц. А потом лорд Адмар — отец — заказал стол из сосны и дуба, украшенный искусной резьбой. Со временем он потемнел и потерся. И, чего уж греха таить, на одном его конце появились нехитрые рисунки, сделанные перочинным ножом и обошедшиеся художникам в нешуточную порку. Адмар провел по ним рукой. Красавица, рыцарь и дракон. Кажется. Сейчас уже сложно было разобрать что-то в сгладившихся от времени, и стараний слуг линиях.

— Любовная баллада, — объявил он громко, привлекая внимание слушателей, — о прекрасной юной леди Эни из славного рода Гистоль, владетельнице замка Иниар, и об ее преданном воздыхателе сэре Дариане Эгбрайде из Фрэйни.

Гуляла леди Эни

В саду среди сирени

За нею дона? Мэри

Несла зеленый плащ

И из кустов сирени

Следил за леди Эни

Достойный рыцарь Фрэйни

Сэр Дариан Эгбрайд

И пела леди Эни

О празднике в селенье

И строго дона Мэри

Качала головой

Среди кустов сирени

Вздыхал по леди Эни

Прекрасный лорд из Фрэйни

Сэр Дариан Эгбрайд

На платье леди Эни

Средь вышивок и кружев

Нашила дона Мэри

Роскошный герб Гистоль

В кустах белой сирени

Влюбленный в леди Эни

Сидел хозяин Фрэйни

Сэр Дариан Эгбрайд

Увы, поклонник Эни

Любви угрюмый пленник

Хозяин замка Фрэйни

И враг семьи Гистоль

Сидит в кустах сирени

И только дона Мэри

Вздохнет порой о сэре

И повернет домой

ГэльСиньяк поставил на стол котел, ошпарив и красавицу, и рыцаря, и даже дракона.

— Господин певец будет есть?

Из котелка тянуло вкусным ароматом мяса и пряных трав.

— Никакого уважения к куртуазным стихам, — шутливо проворчал Адмар, слезая со стола.

— Что касается куртуазных стихов, — пожал плечами имперец, — то я предпочитаю балладу о желтых розах королевы Жандель. Она до сих пор запрещена в доброй половине империи, а запреты предают вещам очарование.

Все подтянулись к столу, кроме, естественно, Беатрисы. Фрида влила ей в рот какой-то густой и темный сироп. Юная леди Шеллоу уже не приходила в сознание, и это был дурной признак. Нужно было торопиться. Вспомнив о цели своего путешествия, Адмар помрачнел.

— Завтра осмотрим замок. Боюсь, между нами и Круглым озером лежит самая опасная топь. Без точных карт и указаний мы там погибнем.

Теперь уже помрачнели все остальные, даже Джинджер, начавшая улыбаться, стоило ему запеть. Остаток ужина прошел в молчании.

Глава шестнадцатая

При дневном свете зал Фрэйни уже не казался таким мрачным. Высота сводов не позволяла разглядеть паутину, а в некоторых окнах еще сохранились витражи, и на пол ложилась многоцветная радуга. В огромном очаге, куда на День Пророка наверняка помещалось целое бревно, уже горел огонь. Пахло тем самым странным иноземным напитком.

Выбравшись из-под одеяла, Джинджер переступила через спящую Фриду и подошла к огню.

— Вы когда-нибудь спите?

ГэльСиньяк обернулся и тепло улыбнулся.

— Годы самоотречения — отличная тренировка. Кто-то же должен был присматривать за огнем.

Джинджер присела на резную скамеечку для ног, обхватив колени руками.

— Самоотречение? Вы были…

— Священником. Королевским Экспертом, — Ноэль, обернув краем плаща руку, снял котелок с огня.

— И вы охотились на ведьм?

— Я был Королевским Экспертом.

— Это значит «да» или «нет»? — поинтересовалась Джинджер.

— Это значит «по-всякому». С чего, госпожа Элиза, вам вздумалось меня расспрашивать?

— Вы меня интригуете, — честно призналась юная ведьма.

— Как и все вы меня, — ГэльСиньяк протянул ей кружку. — Я добавил мед и немного мускатного ореха. Попробуйте.

Горечь, смешанная со сладостью, оставляла странный вкус на губах. Странный, но приятный. Джинджер перехватила улыбающийся взгляд имперца и поспешила вплотную заняться своим фрианкаром. С ума сойти! Она завтракает в компании дознавателя! Впрочем, другая ведьма приходится этому дознавателю женой, так что в мире полным полно странных вещей.

Кстати, о завтраке.

— Интересно, распространяются ли чудеса на кладовую? — ГэльСиньяк протянул девушку кусок подсохшей лепешки, обильно политый медом. — Овес в конюшнях сыскался.

— Я знаю сыры, которым десятилетия выдержки только идут на пользу, — Адмар почти бесшумно, потягиваясь вышел к очагу. — Да уж, с припасами у нас худо… и одежда…

Адмар изучил свой дублет.

— Мне в этом еще в Каэлэд возвращаться. Да и госпоже Элизе не мешало бы переодеться во что-то более….

— Благопристойное? — невинно предположила Джинджер.

— Теплое, госпожа Элиза, — укоризненно ответил Адмар. — В сундуках моей матери и ее дам наверняка сыщется что-то для вас и леди Шеллоу.

Забота Адмара, похоже, распространялась на всех гостей. Этак он еще и Бенжамина приоденет с иголочки. Джинджер фыркнула и продолжила завтрак, демонстрируя (как она надеялась) полное безразличие.

Члены маленького отряда медленно подтягивались к огню, разминая затекшие от сна на жестких лавках мышцы. Разговоры становились громче. Где-то слева Бенжамин пытался ругаться с Фридой, которую чашка крепкого фрианкара волновала куда больше самочувствия леди Беатрисы. Бенжамин горячился, что было, конечно же, совершенно бесполезно. Имперка только фыркала негромко и, похоже, ни слова его упреков не слышала. Адмар и ГэльСиньяк обсуждали что-то вполголоса, развернув на столе свои карты. Самое время, подумала Джинджер, воспользоваться любезным предложением.