Зеркало королевы Мирабель

Фламэ повертел лепешку в руках.

— Не бойтесь, не отравлено, — ГэльСиньяк невозмутимо заложил такую же за щеку.

— Предпочитаете подкреплять чем-то существенным слово Божие? — хмыкнул Фламэ.

Имперец резко открыл глаза и холодно улыбнулся.

— Вы — раздражающий тип, мастер Фламиан. Даже жаль бывает, что вы мне так нравитесь.

Фламэ сунул лепешку в рот. На вкус она была как… лепешка. А потом он вдруг увидел мир необычайно четко и подумал, что тут не обошлось без дурманящих травок.

Старуха была в паре руссов от него, настороженная, напоминающая поднятую из укрытия птицу. Она была невероятно безобразна, и страшные ожоги и оставшиеся от платья лохмотья ее не красили. А еще она была древней. Невероятно древней. Время изрядно потрепало ее, но позволило сохранить немалое могущество. При виде этой уродливой старухи в обрывках черного ведьминского платья, начинало покалывать кончики пальцев.

— Каллуна… — пробормотал Фламэ, все еще плохо веря своим словам.

Ведьма обернулась через плечо, обожгла преследователей взглядом и порысила дальше на север. Мужчины переглянулись и, проклиная длинные плащи, побежали за ней. Старуха и безо всяких чар ускользала от них, легко минуя те места, где преследователи увязали в снегу по колено.

— Как нам ее остановить? — задыхаясь от быстрого бега, крикнул Фламэ.

— Только, если чем-нибудь кинуть, — ГэльСиньяк остановился, переводя дух. — Но у меня с собой только ножи, а убивать ее вот так сразу у нас нет резона. Да и не по-людски это, если честно.

Фламэ зачерпнул горсть снега, разогрел его в ладонях и слепил в ком. Снежок вышел небольшой, кривой и легкий, да и швырять его было несподручно. Однако же, музыкант кинул его и даже попал старухе в плечо. Споткнувшись, карга повалилась на снег и забарахталась, путаясь в лохмотьях и пытаясь встать. Мужчины подбежали, подняли ведьму и поставили на ноги. Старуха обожгла их полным ненависти взглядом и исторгла ужасающий крик.

* * *

— Что ты чувствуешь? — с благоговением спросила Фрида.

Ужас, — подумала Джинджер. Неизбывный, космический ужас перед бездной, которая лежит за знакомыми нам пределами. Ведьмы лучше других знают, что никаких пределов нет. Зато бездна существует.

Над Круглым озером струились, сплетаясь в сплошное полотно, отголоски этой бездны. Чистая сила, ничем не замутненная стихия, представляющая огромное искушение для всякой ведьмы. Джинджер хотелось окунуть в нее руки по самый локоть, чтобы насладиться предложенной властью сполна. И вместе с тем, она знала, что сгорит при малейшем соприкосновении с силой. Растает. Обратится в ничто.

— Что ты чувствуешь? — повторила свой вопрос Фрида.

— Это… ужасно! Это сминает! Это… — Джинджер не смогла подобрать слова, чтобы описать охватившие ее чувства. Она умолкла, и только беспомощно жестикулировала, пытаясь неуклюже выразить свою мысль.

— Ты и вправду необычный человек, сестрица Джинджер, — Фрида положила ей руку на плечо. — Я ощущаю только запах серы и слабый страх, причину которого найти не могу.

— Я обычная, — покачала головой юная ведьма.

— Ты вольна так думать, — пожала плечами имперка. — Только я редко ошибаюсь. Тем более в том, что касается ведьмовства. Ладно, у нас еще будет время об этом поговорить. Пошли, наберем воды.

— А ты уверена, что это вода, сестрица? — поморщилась Джинджер.

Если верить ощущениям, то, что плескалось в озере, водой не было. Чем угодно, но только не водой.

Фрида бесстрашно скинула плащ, сняла с пояса флягу и направилась к кромке берега, ровной, как край колодца. Из-за пара, и в самом деле имеющего запах серы, ее фигура казалась размытой. Вот ведьма присела на корточки, вот склонилась к самой воде, и вдруг замахала рукой.

— Это ты точно должна увидеть, сестрица!

Джинджер приблизилась, отчаянно уговаривая себя, что ничего плохого произойти не может, хотя все приметы и намекали на странности и мелкие неприятности. От озера исходил жар такой силы, что воздух дрожал, словно в пустыне, и в нем чудились миражи. Казалось, протяни руку, и коснешься цветных огней и…

Дым стал гуще, а когда он вдруг рассеялся, Джинджер увидела мужчину. На нем был синий плащ в пол, украшенный серебряными бляшками и серебряный венец. Лицо у мужчины, когда он повернулся, оказалось удивительно располагающим к себе. Джинджер сделала шажок вперед, а потом что-то сильно ударило ее в плечо. Женщина. В таком же синем плаще, украшенном серебром. Толстая пшеничного цвета коса перекинута через плечо, и в ней позвякивают бубенцы. В руке у женщины — огромное круглое блюдо, начищенное до блеска. Приглядевшись, Джинджер поняла, что это древнее бронзовое зеркало, подобное которому еще можно встретить в старых замках среди прочих семейных реликвий. Женщина выставила его перед собой и произнесла несколько слов резким приказным тоном на незнакомом гортанном языке, до странного колючем. Земля дрогнула. Земля дрогнула, и волна неимоверного жара пронеслась по замку. Камни спеклись, а металл, ткань, хрупкая человеческая плоть обратились в пар за секунду. Угар Фрэйни исчез, только лужа серебра напоминала о его существовании.

Воздух дрожал от жара, и плавился тронный зал, и пол его провалился и полетел вниз, вниз, вниз до самой преисподней Насмешнику в зубы. Каллуна бросила в дыру зеркало и медленно пошла назад сквозь полыхающий Ад. Сияюще-белая тень за спиной защищала ее от жара.

* * *

Старуха вопила так, что у мужчин заложило уши. Однако добычу из рук они не выпустили. Старая ведьма сколько угодно могла кричать и вырываться, силясь дотянуться длинными загнутыми ногтями до глаз обидчиков, держали ее крепко. Наконец ее удалось прижать к снегу и связать по рукам и ногам ремешками от плаща.

Мужчины перевели дух.

Старуха извернулась, посмотрела на своих мучителей и вдруг жутко расхохоталась. Мороз пробежал по коже от этого смеха. Скрючившись, старуха забормотала себе под нос. Выговор у нее был странный, и большинство слов звучали незнакомо — очень архаично. ГэльСиньяк сделал рукой отводящий жест и прошептал:

— Проклинает.

— Замолчи! — процедил Фламэ. — Замолчи, ведьма!

Старуха вновь расхохоталась и заговорила необычно скрипучим голосом.

— Вы, стало быть, спутники тех двух девчонок. Ты что ли амант рыженькой, а? — колючие глаза старой ведьмы уперлись в лицо Фламэ.

Тот вздрогнул. Слово «амант» ему не понравилось. И тем смыслом, который за ним крылся, и той древностью, которой от этого слова веяло.

— Госпожа Каллуна? — тихо спросил Фламэ. — Вы и в самом деле госпожа Каллуна, также известная, как Ирэна Фрэйни и королева Ирэна нарАдальсер?

Ведьма подалась вперед.

— Семь сотен лет, это не шутка, верно? — пробормотал Фламэ, отодвигаясь. В лицо ему ударил смрад, когда старуха заговорила.

— Чую запах этой маленькой ведьмы у тебя в волосах, амант. Необычайной маленькой ведьмы. Что же это я сразу не разглядела, кто передо мной! Как же мне хочется попробовать ее сердце. Теперь я вижу, ее сердце сочнее, чем у худосочной леди. О, я съем это нежное, сладкое, сочное сердце!

ГэльСиньяк проверил крепость узлов и оттащил Фламэ подальше.

— Вы уверены, мастер Фламиан, что это в самом деле древняя ведьма из легенды?

— Ну-у-у… у нее странная речь. И слова устарели. И этот заговор. Когда вы последний раз слышали заговор из уст наших ведьм?

— В таком случае, нам нужно допросить ее, не так ли? — ГэльСиньяк поморщился. — Терпеть не могу.

— Вы ведь были дознавателем? — хмыкнул Фламэ. — Вот вы и беседуйте.

— А вы, вроде как, Палач, хоть и бывший, — саркастически парировал имперец.