Зеркало королевы Мирабель

— Ладно. Посижу пока, почитаю.

* * *

Первое, что Джинджер услышала, проснувшись — смех. Она еще подумала, что все еще пребывает во власти видений, а потом открыла глаза. День был солнечный, и через голубоватые стекла в комнату лился яркий свет. Ощущение было, словно находишься в зачарованном подводном царстве. Усиливали эффект вышитые на шелковом пологе изумрудно-бирюзовые побеги кагарника и гобелен с амфиптерами.

Джинджер приподнялась на локтях, а потом и вовсе села. Чувствовала она себя неплохо. По крайней мере, голова больше не кружилась.

— Тебе лучше? — возле постели появилась Фрида. Конечно, именно она смеялась. — Поешь.

В миске была какая-то похлебка из круп и сушеных трав. Джинджер с детства ненавидела подобные варева.

— Это восстановит силы, — строго сказала Фрида.

Со вздохом Джинджер взялась за ложку.

— Произошло что-то смешное?

— О! — имперка хлопнула в ладоши. — Тебя позабавит, сестрица! Эти двое! Посреди ночи пришли, как любит говорить Ноэль, к консенсусу и бросились на чердак. Приволокли с полдюжины игрушечных солдат, и до рассвета рассматривали щиты. Теперь эти доморощенные алхимики спорят: Лазоревый лев, это магнезий, или силиций.

— Что? — Джинджер на всякий случай опустила ложку в миску с похлебкой.

— Поверь, я тоже мало что понимаю, — хмыкнула Фрида — Да и они не больше. Но собрались делать какое-то диковинное зеркало.

— Зеркало?

— Вроде бы, именно это выходит по их рассказам, — Фрида пожала плечами. — В них я разбираюсь еще меньше. Оставим истории мастеру Фламиану, это ведь его любимое занятие: рассказывать.

Джинджер отставила плошку в сторону и выбралась из-под одеяла. Какое-то смутное ощущение не давало ей покоя. Она не могла подобрать ему точное определение, но, пожалуй, это было предчувствие. Юная ведьма поправила измятое платье, кое-как взбила волосы и решительным шагом направилась к двери. Сил, правда, хватило ровно до порога. Мир качнулся перед глазами, и Фрида очень вовремя подставила плечо.

— Тебе стоит отлежаться, сестрица.

— Я в порядке! — упрямо сказала Джинджер и медленно пошла на поиски библиотеки. Имперка поддерживала девушку под локоть.

Библиотеку легко было отыскать по запаху: алхимические смеси, смола, вино и книжная пыль. И через все это пробивалась отвратительный, вызывающий у Джинджер тошноту запах серы. От нее начала кружиться голова. Пожалуй, не стоило юной ведьме приближаться к странной стекловидной субстанции.

— Сядь, по крайней мере! — Фрида толкнула девушку в кресло. — Понаблюдаем за этим передвижным балаганом.

«Передвижной балаган» — было достаточно точным определением. Библиотека — вернее самый большой из ее столов, расположенный в центре — походила на лабораторию сумасшедшего алхимика. Жаровни и горшки вперемешку с графинами, подносы со снадобьями, книги, перья, чернильницы (одна на боку, и темно-синие чернила заливают стол и даже капают на пол), ворох бумаг. И пара тех самых безумных алхимиков, заспоривших из-за единственного клочка пергамена.

— Бирюза!

— Гиацинт!

— Бирюза!

— Да говорю же — гиацинт! Вот: черным по белому! — ГэльСиньяк ткнул в огромную книгу, лежащую на кресле. — «Явился лучник с сияющей стрелой»! Гиацинт! Минерал созвездия лучника!

— О чем это они? — тихо спросила Джинджер.

Фрида пожала плечами.

— Понятия не имею. Но они такие со вчерашнего дня. Меня одно волнует: не заразно ли это?

— К витруму нужно добавить гиацинт! — громче обычного сказал ГэльСиньяк, разгоряченный спором.

— Плевать, — Адмар упал в свободное кресло и устало потер виски. — Все равно у нас нет ни бирюзы, ни гиацинта. Только сапфиры моей матери, но едва ли они тут сгодятся.

Джинджер посмотрела на свои руки. Пальцы дрожали. Она вскочила с кресла и бросилась к мужчинам.

— Все-таки заразно, — вздохнула Фрида.

Поднявшись, она вовремя подхватила споткнувшуюся Джинджер. Адмар усадил девушку в свое кресло и хмуро поинтересовался:

— Почему вы не в постели, Элиза?

— У меня есть гиацинт.

— Что?

Джинджер сняла с пальца свой колдовской перстень.

— Гиацинт. Почти у всех Видящих гиацинты, бирюза или бериллы. Это камни предсказателей. Вам ведь это нужно, верно?

Адмар протянул руку, но перстня коснуться так и не решился.

— Гиацинт нужен, чтобы очистить витрум от всех возможных примесей. Он просто раствориться, а все лишнее уйдет паром, — ГэльСиньяк подпер щеку рукой и задумчиво посмотрел на юную ведьму. — Вы готовы отдать нам ваш перстень? Чтобы от него осталась только голубоватая лужица?

Джинджер откинулась на спинку.

— Что вы вообще пытаетесь сделать?

— Вероятно, зеркало, — усмехнулся ГэльСиньяк.

— Вероятно? — Джинджер и Фрида переглянулись. Определенно, в воздухе витало если и не безумие, то легкое помешательство — точно.

Имперец, сдвинув в сторону бумаги, вытащил странную… штуковину, по другому и не скажешь. Она состояла из кинжала и небольшого, русней в пятнадцать, круглого бронзового щитка. Это в самом деле напоминало зеркало. Джинджер надела перстень на палец и покрутила его. Ведьма без платья, ведьма без кольца. Девушке стало страшно. Чистое самоубийство.

— Это действительно так важно?

— Именно об этом написано в последнем рассказе Ольхи, — сказал ГэльСиньяк и вновь ткнул пальцем в книгу.

— По крайней мере, так считает наш мудрейший алхимик, — фыркнул Адмар.

— Именно так написано у так любимого тобой Ольхи, — упрямо повторил имперец.

— Нет! У Ольхи написано: «Лев улыбнулся, обнажив алмазные клыки, и сказал: Тщеславие среди пороков, пользой своей превосходящих добродетели». Есть тут хоть слово о зеркалах?

Фрида вздохнула и пробормотала: «Вот опять началось!».

— Они всю ночь такие, — пожаловалась она. — Слова не скажи — взрыв. И у каждого своя точка зрения!

Джинджер сняла перстень и положила его на стол.

— Берите, алхимики.

* * *

Фламэ коснулся колдовского перстня кончиками пальцев. Ощущение было странное, почти неприятное. Боль, страх. Страх самого кольца перед уготованной участью.

— Вы в самом деле отдаете его, Элиза?

— Для пользы дела, — кивнула Джинджер.

Она была бледна. Фламэ бросил короткий взгляд на витрум. Тот подрагивал, искрясь на подносе, как дорогое куритское желе. За ночь на нем образовалась тонкая радужная пленка. Фламэ эта субстанция очень не нравилась. К тому же она каким-то образом — и весьма дурно — влияла на юную ведьму. Цветом лица девушка напоминала мраморную статую, выглядела немногим лучше, чем прошлым вечером. Фламэ хотелось коснуться ее дрожащей руки. Он сжал кулак; разнылся шрам.