Зеркало королевы Мирабель

— Мой инкуб. Мой амант, — мечтательно промурлыкала ведьма.

— А мне, — пробормотал ГэльСиньяк, — вопрос о демоне-сожителе казался нелепой формальностью…

— А меня занимали вопросы о банкете на шабаше, — доверительно шепнул Фламэ. — У них вообще шабаши бывают? Так что с Адальсером, госпожа Каллуна?

Мечтательная влажная поволока слетела с глаз старухи, и они снова стали колючими, как далекие ледяные бездны.

— Ты хочешь знать, любознательный мальчишка? Это был жалкий мужчина, неспособный король, и в постели — полное ничтожество. И он меня — меня! — считал холодной, как рыба! И шел к своим шлюхам, которые восхваляли его! Как он любил, когда его восхваляют, словно он особенный. Словно он не жалкое ничтожество, а настоящий герой. Но нет, мне не было одиноко. У меня был мой амант. И когда девчонки задирали нос слишком высоко, я шептала любимому на ухо. Один поцелуй, и нет девчонки. Я ела сердца. Я пила их сладкую кровь. А потом появился этот щенок Паоль…

Лицо ведьмы посерело. Она совсем забылась, и бессвязно бормотала себе под нос:

— Холодное железо.… Откуда у него эта штука?! Милый Грим, дорогой мой! Целуй его, Ярант, целуй его! Прощай, Грим! Холодное железо! Нет! Нет! Нет! Это лицо! Я не хочу! Я не хочу его видеть! ААААА!

Ведьма истошно закричала и забилась в судорогах, харкая кровью. И между тем все бормотала:

— Сердце, мне нужно сердце! Сладкое сердце рыженькой!

Мужчины переглянулись.

* * *

Темные силуэты на фоне закатного неба ведьмы увидели издалека. Джинджер при этом испытала странное облегчение. Словно она и не надеялась вернуться в реальный мир. Тем не менее, кругом был снег, и Адмар с ГэльСиньяком ждали их. В воздухе висело тяжелое, напряженное молчание.

— Что-то случилось? — встревожено спросила Фрида.

ГэльСиньяк посадил жену в седло и задержал ее руку в своей лишь на долю секунды.

— Все в порядке.

Они скрывали что-то. Тут не нужно было обладать предсказательским даром. Это было разлито в воздухе. Это чувствовалось в каждом прикосновении. Руки Адмара чуть сильнее, чем нужно, сжали талию Джинджер, подсаживая девушку в седло. И разжались чуть позже, чем нужно.

— Поговорим в замке, — сказал он холодно. — Скоро снегопад начнется. Можем заплутать.

Глава восемнадцатая

Снег пошел, когда Фрэйни уже показался на горизонте. На фоне темно-серого неба он казался отлитым изо льда, и сверкал даже безо всякого солнца. Рождал странное, сказочное ощущение: зачарованный замок из сказки. Исключительно страшной сказки. Впрочем, сейчас все приводило Фламэ в уныние. Он все еще видел кровь на своих руках, хотя трижды отчистил их снегом, натер до красноты. Это было глупо, чтобы Палач так переживал из-за одного-единственного убийства, притом — совершенно оправданного, даже необходимого. Хотя, что вообще может оправдать убийство?

Фламэ посмотрел на свою спутницу. Джинджер тоже была молчалива и угрюма. Ее что-то тяготило. Что произошло у Круглого озера?

— Вы не в духе? — тихо спросила ведьма. — Что-то произошло, пока нас не было?

— Нет. Все в порядке.

Джинджер ядовито фыркнула.

— Мастер Фламиан, я ведь чувствую, когда мне лгут.

Фламэ сокрушенно покачал головой.

— Ровным счетом ничего не случилось. Наверное, погода на меня дурно влияет. Ведь ночью будет сильная буря, верно?

Джинджер дернула плечом.

— Как знаете, мастер Фламиан. Но, полагаю, госпожа Фрида в два счета выспросит все у мужа. Она из тех женщин, кто веревки из мужчин вьет.

— Наверное, все дело в зеленых глазах, — хмыкнул повеселевший Фламэ.

— Наверное, — кивнула Джинджер. — В самом деле, все в порядке?

Фламэ бережно обнял ее за талию, удерживая в седле. Конь перешел с рыси на легкий галоп. Снежная пыль взметнулась из-под копыт, закрывая небо. Снегопад, словно отвечая на вызов, усилился.

— Кое-что произошло, — сказал Фламэ.

Юная ведьма резко повернулась и бросила на него внимательный взгляд из-под капюшона. Почудилось — глаза ее приобрели золотистый блеск, как у сказочных драконов.

— Я говорил с Каллуной, — тихо проговорил Фламэ.

— Где она?! — юная ведьма от волнения едва не вывалилась из седла, и пришлось держать ее еще крепче.

— Мертва.

Золотисто-ореховые глаза внимательно посмотрели на него, а потом медленно потухли.

— Ясно.

— Она кое-что рассказала… — Фламэ потеребил серьгу. — Кое-что, что меня тревожит. Не более, чем бессвязная болтовня, на самом деле, но пугающая.

Продолжить он не успел, потому что из-за снеговой стены выросли белые ворота Фрэйни, обрамленные заледенелыми плетьми ежевики. Еще позавчера они были усыпаны темно-синими ягодами, а сейчас умерли. Всадники въехали во двор. Бенжамин скатился с лестницы, едва не поскользнувшись на ступенях, и подхватил коней под уздцы.

— Где вы были целый день?!

— На увеселительной прогулке, — огрызнулся Фламэ. — Помоги госпоже Элизе спешится.

Игнорируя предложенную руку, ведьма соскользнула на землю и поспешила вверх по лестнице. Хлопнула тяжелая дверь.

— Самое время отогреться, — кивнул ГэльСиньяк. — Юноша, прошу, позаботьтесь о лошадях.

Оставив ошалевшего Бенжамина посреди двора, имперцы пошли в дом. Фламэ последовал за ними.

В зале было тепло, почти жарко. Горел очаг, булькала в котелке над огнем какая-то похлебка. Пахло сажей, солониной и петрушкой. Фламэ скинул отяжелевший от снега, задубевший плащ, и налил себе вина. Лорд-наемничек отыскал где-то хрустальный графин и нацедил в него недурного яарвейна из неистощимых замковых запасов. Фламэ подумал, не разозлиться ли, но в конце концов махнул рукой. Присев в кресло у огня, он перевел дух. Где-то за стенами замка бушевала снежная буря. Ветер бил по стеклам, словно душа убитой ведьмы бесновалась и силилась отомстить обидчикам. Глупость. Бред.

— Мы, признаться, думали, что вы решили сбежать, — сказал Бенжамин, обращаясь к ГэльСиньяку. С Фламэ он не потрудился говорить.

Имперец подтащил к очагу еще одно кресло, сел и протянул руки к огню.

— Я не сбегаю, молодой человек. Никогда. Возможно, я не намерен проявлять участие в вашей сестре, но и бросать ее также не намерен. До тех пор, по крайней мере, пока наши цели совпадают.

В глазах ГэльСиньяка горел опасный огонек. Похоже, тихий, молчаливый, безукоризненно-учтивый имперец страсть как хотел с кем-нибудь поругаться. Это сквозило даже во взгляде, которым он наградил свою жену. Фрида ответила не менее мрачным, тяжелым взглядом. Потом повернулась к Фламэ. Нельзя сказать, что глаза ее при этом потеплели.

— Можем мы с госпожой Элизой еще раз воспользоваться вашей любезностью и переодеться?

От черного саржевого платья ведьмы пахло серой и гнилью.

— Конечно, — кивнул Фламэ и попытался представить имперскую ведьму в чем-то помимо ее черного наряда. Исключительно, чтобы развеяться. Женщина обезоруживающе улыбнулась.

— Благодарю, — взяла Джинджер за руку и поволокла наверх.

К сидящим у очага присоединился Бенжамин. Его сестра беззаботно, как ребенок, болтала о чем-то с Филиппом. Лопотала — вернее будет сказать, но молодой лорд заметно повеселел.