Жало белого города

«Ничего себе, настоящий хамелеон», – подумал я.

Это была не просто социальная мимикрия: превращение Нанчо выглядело чем-то нездоровым. Он не только приспособился к окружению. Он ему подражал, он полностью преобразился, у него поменялась личность… и, быть может, со временем он занял чужое место, оставив позади себя сожженную оболочку.

Я перевернул фотографии. К счастью, некоторые с обратной стороны были подписаны. Я передал их старику.

– А вы можете вспомнить имя того студента, журналиста?

– Сейчас, – сказал он, надевая толстые очки. – Марио, так его звали. Марио Сантос.

«Как? Этого не может быть», – пронеслось у меня в голове.

– Простите, вы сказали Марио Сантос? – недоверчиво переспросил я. – А не могли бы вы посмотреть свой архив? Я слышал, там имеются личные данные и номера паспортов.

Марио Сантос – то же имя, что и у журналиста из «Коррео Виториано»? Нет, этого не может быть. Это кто-то другой. Марио был самый спокойный и любезный парень, которого я знал, прямо как…

«Прямо как Нанчо, – подумал я. – Прямо как Нанчо».

Любому следователю, изучающему психологию убийц, знаком священный момент, когда воображаемые характеристики совпадают с конкретным человеком из реального мира, когда некто точно вписывается в размеры костюма, сложившегося в голове у следователя, тщательно проанализировавшего все его действия.

У меня случился инсайт, ослепительный момент прозрения. Передо мной на столике лежали семь фотографий, а в горле застряло пережеванное печенье.

«Прямо как Нанчо».

Разыскать старую картотеку с данными о постояльцах оказалось не так просто. Старик хранил их в сотнях маленьких стопок, разложенных в двух больших ящиках. Нам пришлось просмотреть тысячи карточек, пока мы наконец не нашли ту, на которой изображался Марио. Марио Сантос Эспиноса, дата рождения 16 апреля 1971 года. Фотография на карточке не слишком напоминала того Марио Сантоса, которого я знал. Зато когда я снова взглянул на одну из последних фотографий Нанчо в хостеле, постройневшего, подстриженного под машинку, кровь застыла у меня в жилах. Да, это был Марио, с которым я столько общался в последние годы. Двадцатилетний Марио, все еще огненно-рыжий. Менее солидный, более худощавый, лицо еще не сформировалось полностью, но я узнал эти прямые брови, близко посаженные карие глаза…

Это был он, всегда был он. Нанчо Лопидана нарушил приказ своих братьев и вернулся в Виторию другим человеком. Двадцать лет подряд он исподволь руководил изданием главной газеты виторианцев, отсылая в конкурирующее издание скандальные фотографии.

Его деятельность обеспечивала доступ во все исторические здания; спокойные манеры и безукоризненно мирный вид позволяли безнаказанно приближаться к любой жертве.

Боже! Он даже меня использовал, терпеливо завоевывая мое доверие, ни разу не надавив и не утомив своим обществом.

– Знаете, я думаю, вы правы, – сказал я старику, изображая спокойствие, которого не чувствовал. – Вы были абсолютно правы, заподозрив исчезновение Марио Сантоса. Я постараюсь исправить полицейскую ошибку, но в качестве доказательств мне понадобятся эти снимки и карточка из архива. Могу ли я получить ваше согласие, чтобы забрать их официально?

– Конечно, сынок. А когда расследование закончится, вы уж меня не забудьте – позвоните и скажите, что там на самом деле произошло. Сколько лет все это не выходит у меня из головы.

– Договорились. – Я крепко пожал ему руку – так, как всегда пожимает дедушка. – Даю вам слово.

Я помчался назад в Виторию, увозя с собой свою фотографическую добычу, и в голове у меня гудел целый встревоженный улей.

Марио?

Марио Сантос?

Я подключил гарнитуру, позвонил Эстибалис и вкратце рассказал о встрече.

– Он хамелеон, Эсти. Нанчо Лопидана многие годы выдавал себя за другого. Как, черт возьми, мы могли догадаться, что теперь он Марио? Он же мог стать кем-то другим. Ты получила конверты, которые отправляли в «Диарио Алавес»?

– Да, я их забрала и рассказала обо всем заместителю комиссара. Их отправили в лабораторию в Бильбао, чтобы проверить, не сохранилось ли на них остатков слюны и нельзя ли сделать генетическую пробу. На это уйдет несколько дней, но это также поможет связать Марио Сантоса с делом, если найдем совпадение.

– Я знаю, Эстибалис. Я знаю. Я бы хотел, чтобы ты обратилась в банк данных и проверила, числится ли за Марио Сантосом, журналистом, которого мы оба знаем, паспорт со следующими номерами… Записывай.

Я продиктовал Эсти номер, указанный в пожелтевшей от времени регистрационной карточке хостела, и услышал, как моя напарница яростно стучит по клавиатуре. До Витории оставалось минут двадцать. Я хотел бы домчаться по воздуху и разом покончить с этим делом, однако старался быть осторожным и соблюдать скоростной режим.

– Черт! Точно, это он, – сказала Эсти. – У нашего Марио Сантоса именно этот номер паспорта. Одного не пойму: как он ухитрился изменить отпечатки пальцев, скопировав их у настоящего Марио Сантоса?

– Нанчо мог заплатить за поддельный паспорт на черном рынке, приклеив старую фотографию и указав чужие отпечатки пальцев. Обновив паспорт, он полностью легализовался, – ответил я.

Двадцать пять лет назад не было технологий оцифровки, какие применяются в настоящее время, и вполне возможно, что при обновлении паспорта они изменили старые отпечатки пальцев настоящего Марио на новые, принадлежащие Нанчо, а автоматической системы, выявляющей несовпадения, попросту не существовало. В полиции Памплоны ежедневно обновляется столько паспортов, что служащие не успевают за всеми уследить. Только опытный дактилоскопист способен доказать, что два отпечатка идентичны, изучив как минимум двенадцать одинаковых рельефов или гребней, тех самых неповторимых рисунков. Но ни в одном полицейском участке в то время не было специалиста, чтобы сличить их при обновлении паспорта.

– Да, но он очень рисковал, – настаивала Эсти.

– Нанчо прожил без документов всю жизнь. Он не мог сделать ни единой процедуры, требующей подтверждения личности, не мог участвовать в жизни государства, подобно каждому из нас. Для него узурпация личности Марио Сантоса имела много преимуществ: появилось свидетельство о рождении, университетский диплом, счет в банке и деньги настоящего Марио Сантоса… одним словом, полноценная жизнь. Вот почему он не вернулся к личности Нанчо Лопиданы. Это помогло ему получить базовое образование, которое, впрочем, уже не требовалось. Особенно учитывая тот факт, что любой без труда мог связать его настоящую личность с пожаром, в котором погибла вся семья Лопидана. А тут еще случай в хостеле… Слишком много пожаров вокруг одного человека, а сам он всегда остается цел и невредим.