Жаркие ночи - Холодные дни

Михримах Султан вздохнула и перевела взгляд на свои руки, сложенные на коленях.

— Это верно.

— Ты должна быть уверена во всем, что ты делаешь или говоришь. Если не уверена, не делай! По-другому успеха не добьешься.

Кивнув, Михримах Султан попыталась отогнать в сторону все свои переживания, но ничего не вышло.

— Валиде, было ли с Вами такое, когда… Вроде знаешь, что это правильно и нужно, но что-то мешает это сделать.

Нахмурившись, Хюррем Султан положила ладонь поверх рук дочери.

— Бывало, и много раз. Это называется чувство вины. Но помни, никто из наших врагов этого чувства не испытывал. Ни Ибрагим-паша, ни Валиде Султан, ни Хатидже, ни Шах — никто! Они всегда боролись со мной. Если ты спросишь «зачем», я отвечу: из-за власти. Всем им не давало покоя то, какой власти смогла добиться рабыня. Всю свою жизнь я отстаивала право на счастье, на свободу и на любовь. И в этой непрестанной борьбе я поняла, что никто в этом дворце, в этой династии и империи не знает чувства вины. И я сама о нём забыла. Впредь все они не сломают меня. Не должны сломать и тебя, ведь они попытаются.

— Не сломают, — высокомерно ответила девушка. — Ни меня, ни Вас, валиде.

Хасеки Султан довольно и с гордостью улыбнулась.

— Все наши враги расплатятся за свои деяния, — раздался её вкрадчивый голос, полный жажды мести.

Повелитель, одетый в дорогой кафтан, вышел из своих покоев в сопровождении серьезного Бали Бея. Рустем-паша склонился в поклоне.

— Отправляемся в путь. Я пожелал, чтобы Малкочоглу проводил обыск при нашем присутствии.

— Я рад этому, — не без сарказма ответил паша.

Повернувшись к охраннику у дверей, султан произнес:

— Пусть оповестят Михримах Султан о том, чтобы направлялась к воротам дворца, где её ждёт карета.

— Как прикажете, — отправился выполнять поручение тот.

— Идёмте.

Предварительно постучав в двери, в покои вошла Фахрие-калфа.

— Султанши, — поклонилась она. — Михримах Султан, повелитель отдал приказ явиться к воротам и сесть в подготовленную карету.

— Спасибо, калфа, — отозвалась та, чувствуя, как затрепетало сердце, — Валиде, — обратилась она к матери.

— Ступай. Помни, что я тебе сказала. Лишь уверенность.

— Да, валиде. С Вашего позволения, — встала с тахты Михримах Султан.

— По окончании обыска возвести меня обо всём.

— Разумеется.

В сопровождении Измир и Хюнерли Михримах Султан подошла к карете. Верхом на конях, и видимо, ожидавшие только её, сидели повелитель, Рустем-паша и… Малкочоглу. Поймав его взгляд, девушка почувствовала, какее сердце еще сильнее застучало. Голова немного затуманилась.

— Садись в карету, Михримах. Пора отправляться, — вернул ее в реальность голос отца.

Рассеянно кивнув, султанша забралась в карету, скрывшись от ревнивого взгляда Рустема-паши, который заметил реакцию жены на присутствие бея. Послышался стук копыт и грохот колёс. Большую часть пути в карете царила тишина. Её, наконец, нарушила Хюнерли.

— Султанша, куда мы направляемся?

— Во дворец на Ипподроме. К Шах Султан.

— Зачем это понадобилось?

— Это долгая история, которая не должна касаться ваших ушей, — уклончиво ответила Михримах Султан, дивясь смелости хатун допрашивать её.

Вскоре карета остановилась, и стук копыт затих. Выйдя из кареты при помощи подоспевшего аги, султанша огляделась. Мужчины слезли с лошадей и направились во дворец. Малкочоглу и Рустем-паша пропустили Михримах Султан вперед себя, сопровождая её. Девушка напряглась, чувствуя спиной их взгляды, а также ревность, озлобленность Рустема-паши и неприязнь к ее мужу Малкочоглу. Шах Султан в удивлении встретила нежданных гостей.

— Повелитель, добро пожаловать! — улыбнулась она, спустившись в холл, где её ожидали гости. — Михримах, — коротко поприветствовала она.

Заметив Рустема-пашу, Малкочоглу и еще дюжину охранников, султанша напряглась, заподозрив что-то неладное.

— Что-то случилось?

— Да, сестра, — ответил султан и сложил руки за спиной в замок. — Этой ночью на дворец моей дочери вновь было совершено нападение. И на этот раз есть подозреваемые.

— О Аллах! — испуганно воскликнула Шах Султан. — Михримах, ты в порядке? — женщина подошла к племяннице и положила руку ей на плечо.

— Как видите, султанша, — без тени ответной улыбки ответила та. — Вам лучше выслушать до конца повелителя.

Нахмурившись, женщина повернулась к брату.

— И в числе подозреваемых — ты, Шах Хубан.

— Что это значит? — возмутилась та. — Повелитель, Вы считаете, что это я организовала нападение на дворец моей племянницы?

— У меня есть основание предполагать это, — нахмурился султан Сулейман. — И я прибыл, чтобы развеять все сомнения.

— Позвольте узнать, какие же основания для этого есть основания? — с заметным оскорблением в голосе спросила Шах Султан, на мгновение взглянув на Михримах Султан.

Та высокомерно встретила её взгляд. Султан жестом приказал Рустему-паше предоставить письмо, являющееся единственным «основанием». Взяв его из рук паши, султанша пробежалась глазами по написанному. Поджав губы, она с горькой усмешкой обратила взор к повелителю.

— Неужели Вы поверили этому поддельному письму? И вообще, откуда оно появилось?

— Нет. Поэтому и прибыл в твой дворец. Чтобы устроить обыск. Оно было найдено у одного из наёмников.

— Обыск?! — громко возмутилась султанша.

Михримах Султан вздрогнула от ее неожиданного возгласа и напряглась. Рустем-паша и Малкочоглу выглядели степенно и вместе с тем решительно.

— Именно. Если у наемника был твой приказ, у тебя может быть его ответ, — ответил султан Сулейман, скрывая свои истинные эмоции за напускным спокойствием.

— Даже если бы всё обстояло так, как Вам предоставили, было бы глупо полагать, что я сохранила такое письмо.

— Но все же обыск состоится, — настоял султан.

— Нет! — послышался решительный ответ Шах Султан. — Не позволю устраивать в моем дворце обыск.