Железный аргумент

Грохот выстрела оглушительно разорвал затхлую тишину кабака. Вспышка ослепила в полумраке. Первая пуля вошла в лоб ближайшему оборванцу, разбрызгав мозги по стене. Он дернулся, как марионетка с оборванными нитями, и рухнул на загаженный пол. Его напарник с визгом бросился за стойку, в тщетной надежде там спрятаться. «Дезерт Игл» несколько раз плюнулся огнем, пули пятидесятого калибра свободно прошивали тонкие доски — спасения за стойкой быть не могло.

Фальшивый «пьяница» с топором рванул вперед, дико крича. Ярослав развернулся на каблуках, выстрел снес нападающего, он улетел в угол, опрокинув скамейки.

— Сволочь! — взревел Боров, опрокидывая стол. Его единственная рука метнула в Ярослава тяжелую глиняную кружку.

Краснов инстинктивно пригнулся. Кружка звонко разбилась за спиной. «Орел» рявкнул в ответ, пуля пробила столешницу и тело за ней, раздробив позвоночник. Боров завыл неожиданно тоненьким голоском, судорожно хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег.

— Гори в аду, мразь! — прошептал Ярослав и выстрелил денщику Турвиля точно в раззявленную пасть.

Вой оборвался.

Хефрер, бледный как мел, пятился к выходу, судорожно сжимая кошель с монетами.

— Нет-нет-нет… — бормотал он, не отрывая округлившихся глаз от Краснова. — Яр… Призванный герой… Пощади!

Ярослав медленно перешагнул через корчащегося в агонии Борова.

— Ты ошибся, жрец! Не стоило тебе приезжать в Аннаполис и связываться с Турвилем! Сам же сказал — «Жезл жизни» не восстановить.

— Я не виноват! — заорал Хефрер. — Мне всего лишь были нужны деньги! Я продал ему финансовые ведомости Храма за последние десять лет — бесполезные бумаги! Ничего связанного с «Жезлом жизни» у меня никогда не было!

Хефрер рванул к выходу. Ярослав хладнокровно выстрелил, почти не целясь. Пуля вошла Хефреру между лопаток. Бывший жрец сделал еще два шага, и даже схватился за ручку двери, но тут его лицо исказилось от боли, ноги подломились, и он мягко завалился на бок, загородив своей тушей проход.

Краснов подошел к телу, перевернул его сапогом. Глаза Хефрера были широко раскрыты, в них застыла обида.

— Вот и свиделись, — пробормотал Краснов, подбирая выпавший из мертвых пальцев кошель.

Затем Ярослав неторопливо и осторожно, не опуская пистолет, осмотрел помещение. За простреленной стойкой лежал второй оборванец — три пулевых отверстия в груди, лицо залито кровью. Хозяйка валялась рядом, держась за разорванный живот. Ее сморщенное лицо волшебным образом разгладилось после смерти.

— Прости, старушка. Тебе надо было лучше подбирать клиентов.

Перед уходом Ярослав поднял холщовую сумку со свитками. Финансовые ли там отчеты, или приемы нового призыва бога — разберутся позднее. В довершение разгрома, Краснов опрокинул несколько ламп. Масло разлилось по деревянному полу, смешиваясь с кровью. Первые языки пламени лизнули стены, когда он выходил на улицу.

Переходя по мосту через канал, Ярослав обернулся. Кабак пылал, как факел, черный дым столбом поднимался в небо. В окнах мелькали оранжевые языки пламени. Где-то невдалеке уже слышались крики «Пожар!», но Ярослав знал — к приходу первых огнеборцев от «Старой крысы» останется лишь груда пепла.

Темнота уже опустилась на Аннаполис, когда Краснов вошел в кабинет Дагара. Комната была освещена лишь несколькими магическими шарами, отбрасывающими мягкий голубоватый свет на дубовый стол, заваленный картами и донесениями. За окнами, в черноте ночи, мерцали редкие огни фонарей — город засыпал, но здесь, в сердце особняка, работа не прекращалась.

Граф сидел, откинувшись в кресле, пальцы сложены в замок перед собой. Его лицо было усталым, но взгляд оставался внимательным, как всегда.

— Ну что, Ярослав, как твоя «прогулка»? — улыбнулся Дагар. — Мне доложили, что в городе произошли убийства и пожары! Твоя работа?

Ярослав тяжело опустился в кресло напротив, чувствуя, как усталость наваливается на плечи. Он провел рукой по лицу, смахивая невидимую пыль с ресниц.

— Интересная вышла прогулка, Игорь Петрович. Встретил старого знакомого.

— Кого именно?

— Однорукого Борова.

Дагар слегка приподнял бровь, но не удивился.

— И куда же он тебя привел?

— В кабак «Старая крыса» в бедняцком квартале. Там сидел Хефрер — высший жрец Храма Карса. Он самым первым сбежал их Храма, накануне устроенной мной бойни. Потому и уцелел.

Тень пробежала по лицу Дагара. Он медленно выпрямился, отодвинув от себя стопку бумаг.

— И что он делал в Аннаполисе?

— Продавал Борову архив Храма. Сам я эти бумажки прочитать не смог, ибо безграмотный и вообще малокультурный! Хефрер сказал, что это всего лишь какие-то финансовые отчеты, не имеющие к «Жезлу жизни» никакого отношения. Видимо, пытался обдурить Турвиля. А может соврал мне…

Ярослав достал холщовую сумку, вывалил на стол свитки. Дагар медленно развернул один, второй, третий… Отбросил свитки, и машинально вытер пальцы о платок.

— Я тоже ни хрена не понимаю, вижу только, что записи велись на древнем доимперском языке. У меня есть знакомый специалист по нему, прочитаем, разберемся, кто кого надурить пытался. А тебе, Ярослав, уже пора бы выучить местную письменность — ты же теперь не простой наемник, а офицер Внутренней стражи!

Ярослав скривился, словно хлебнул давешнего мерзкого пойла из «Старой крысы», но послушно кивнул — граф был абсолютно прав, ему было необходимо научиться писать и читать.

— Что стало с Боровом и Хефрером? Тебе ведь не удалось провернуть всё тихо, не привлекая внимания?

— Вам же уже доложили о пожаре. «Старая крыса» сгорела. Вместе с фигурантами. — Ярослав усмехнулся. — Вы правы, Игорь Петрович, незаметно подслушать их разговор не вышло. На меня напала охрана Хефрера. Пришлось пристрелить всех.

Дагар медленно встал, подошел к окну.

— Значит, один из высших жрецов Карса больше не проблема… Но ты говорил, что пять лет назад из Храма сбежал не один Хефрер.

— Трое или четверо тамошних генералов «встали на лыжи». Разбежались, как тараканы, прихватив какие-то бумаги, серебро и по десятку верных людей. Не думаю, что они могут быть опасными — к работе установки «Жезл жизни» эти жрецы никакого отношения не имели. Главными знатоками были Верховный и Тарх, но оба сдохли.

Дагар обернулся, изучая Ярослава.

— Ты уверен?

— Насколько можно быть уверенным в мертвецах. У моего «Пустынного орла», Игорь Петрович, все-таки пятидесятый калибр — люди не выживают после попаданий в них пуль весом в двадцать грамм! — даже немного обиделся Ярослав.