Женщина приручает лаской, мужчина - терпением
Шрифт:
Я крепко обвила тебя за шею, провела ладонями по широким плечам, прижимаясь еще теснее. Мои губы с жадностью нашли твои. Языки боролись друг с другом, затевая невероятный, жаркий танец страсти, каждым движением, каждым касанием отдаваясь почти болезненным жаром между ног…
Я помогала тебе освободить себя от одежды: долой эти барьеры! Хочу почувствовать тебя всего! Хочу быть твоей! До конца! Полностью! Каждой частичкой, каждой клеточкой!
Ты подхватил меня на руки, усаживая на подоконник, шепча своим бархатным, низким голосом какие-то слова. Я растворялась в твоих ласках, прикосновениях,
Я хочу тебя.
Быстрее, милый! Пожалуйста!
И было плевать на боль от резкого начала. Зато теперь ты мой, теперь я наконец-то твоя! Теперь мы одно целое!
Мне все равно было хорошо: боль смешивалась с желанием почувствовать тебя глубже, теснее! Яростные толчки, но при этом невероятно мягкие прикосновения пальцев к шее, спине, ласковые поцелуи, сладостные укусы — все это побуждало двигаться тебе навстречу, прося большего, желая ощутить тебя в себе до предела!
Ты вдруг покинул меня, оставляя саднящую пустоту: неудовлетворенное желание искрами боли заполыхало внизу живота, вырывая из глубин души разочарованный всхлип.
Но ты сразу это исправил: твои пальцы, губы, язык — они творили что-то невероятное, заставляя меня кричать от удовольствия, скручивающего в тугой узел все внутри, вынуждая рвано хватать ртом воздух, а пальцами зарываться в твоих волосах, болезненно сжимая, притягивая тебя к себе, непроизвольно требуя еще теснейшего контакта.
Чувствовала, как внутри все начинает дрожать, как яркие огоньки один за другим вспыхивают в моем затуманенном от удовольствия мозгу, как волны сладостного экстаза пробегают под телу, срывая с губ стон восхищения…
Северус.
Мой любимый.
Мой Северус…
Не успело звучание твоего имени раствориться в моем очередном стоне, как ты уже накрыл мои губы нежным, бережным поцелуем, опять оказываясь во мне, продлевая наслаждение, запуская по телу новую восхитительно-тягучую волну удовольствия…
После яркой, насыщенной кульминации ты долго осыпал мое лицо короткими, но нежными поцелуями. Время будто остановилось.
Подхватив на руки, унес меня в кровать, крепче прижимая к себе, укутал нас одеялом. Мы ничего не говорили: все признания уже были сказаны вслух.
Мы смотрели друг другу в глаза: я растворялась в твоих омутах, в той неприкрытой любви, которая плескалась на дне. Ты нежно гладил пальцами мое лицо, обводя каждый изгиб, а я зарывалась ладонью в твои волосы, пропуская шелковистые прядки между пальцами, гладила твои плечи, сильные руки…
Да, теперь мы признавались в своей любви жестами и взглядами…
Именно тогда, именно в ту ночь я наконец-то почувствовала себя по-настоящему нужной и любимой…
Северус, ты помог мне вернуть себя, зажить полноценной жизнью, ты помог мне узнать, что я все еще способна любить…
Шло время…
Для меня это все из уютного, маленького мирка превратилось в личную сказку. В нашу сказку.
Честно? Я так расслабилась, что совершенно позабыла об инциденте с Маклаггеном, наверное, именно поэтому то злосчастное утро настолько меня потрясло.
Я увидела, как ты нахмурился,
увидела, как что-то тревожное промелькнуло в твоем взгляде: что же написано в этой статье?Руины дома, который восемь месяцев был для меня своеобразной золотой клеткой, узнала сразу…
В голове зазвенел тревожный колокольчик: и эта трель, этот навязчивый перезвон сложился в имя — Кормак Маклагген. Даже не сомневалась, что он стоит за этим внезапным поджогом и за смертью всех невинных жертв.
Нет, я не испытывала теплых чувств к мадам Харрис. Да и откуда им было взяться? Но даже такая, как она, не заслуживала настолько страшной, мучительной смерти.
Господи, а все девочки…
Это же все из-за меня! Так Маклагген попытался намекнуть, припугнуть, напомнить, что за любую мою оплошность будут расплачиваться другие…
Эта чертова газета заставила меня очнуться, вспомнить, с кем я имею дело.
В голове яркими буквами полыхали его слова, которые Кормак произнес той памятной ночью: Месть должна быть изощренной. Такой, чтобы ты получал удовольствие… О, как это будоражит, как это распаляет, когда ты строишь комбинации, когда перекрываешь все пути к отходу, когда загоняешь жертву в капкан… а жертва все понимает, чувствует мое дыхание у себя за спиной, но ничего не может поделать, потому что глупее…
А вдруг он уже успел навредить Уизли? Успел им сделать что-то? Вдруг? Тогда об этом обязательно напишут!
Я вырвала из твоих рук эту газету, даже не задумываясь над тем, что ты подумаешь, не задумываясь, что нужно будет как-то отвечать за свои действия, объяснять этот всплеск!
В голове стучала мысль, пронзающая острой, отравленной иглой мое сердце, туманя отчаянием разум, сковывая ледяной коркой ужаса!
А вдруг он их тоже убил? Вдруг?
Я листала чертовы страницы, цепляясь взглядом за каждый снимок, за каждый заголовок. Если бы ты знал, какое облегчение я испытала, когда поняла, что все спокойно.
Живы.
Но страх не отпускал: да, сегодня этот зверь до них не добрался, а что будет завтра? Что будет послезавтра? Что я найду в утренней газете? А вдруг именно сейчас он врывается в их дом? Вдруг именно сейчас дорогие мне люди мучаются, умирают? Вдруг?!
Северус, я чувствовала твои объятия, чувствовала, как ты старался прижать меня к себе, приободрить, но на тот момент я практически выпала из реальности.
Липкий ужас сковывал, чувство неминуемой беды разрывало изнутри, не давая дышать, не давая рационально мыслить.
Я понимала, что еще немного — и заору, вымещу на тебе всю свою боль, все свое отчаяние! Но ты не должен был видеть мою муку, мою слабость! Не должен был узнать, что случилось… не должен, не должен…
Я твердила эти слова, как молитву, пока с самым невозмутимым лицом одевалась на неожиданную прогулку, стараясь игнорировать твой обеспокоенный взгляд. Да, любимый, я все видела, все заметила, поэтому и подошла, обняла, поцеловала…
Не ты причина моего горя. Не ты.
Ты мое счастье, которым я так безоблачно наслаждалась все это время, позабыв о нависшей над нами опасности, позабыв об охотнике, который всегда загоняет свою жертву в капкан. Медленно. Ловко. Но верно.