Женщина приручает лаской, мужчина - терпением

— Рассказать, что тебя ждет?

Ответа не последовало.

— У этого зелья очень забавное действие, — спокойным, скучающим тоном начал я.

Словно опять вернулся в Хогвартс и диктую нерадивым ученикам лекцию. Сделав театральную паузу, я с усмешкой продолжил, замечая, как Кормака начало трясти.

— Все те пытки, все те страдания, которым ты подверг своих жертв, — все они вернутся к тебе. Ты ощутишь их, переживешь, как они… Прочувствуешь на своей шкуре… Ну что, Кормак, нравится тебе такая перспектива?

Маклагген вдруг резко задергался, пытаясь освободиться от невидимых пут, удерживающих его: судя по всему, действие обездвиживающего проклятия подходило к концу.

— Думаю, пора переходить к пробе, — холодно заметил я, понимая, что времени у меня в запасе не так уж и много…

— Я это не выпью, — прорычал Кормак.

С усмешкой глянул на Маклаггена.

— А ты думаешь, я буду просить тебя это сделать? Не расстраивай меня, Кормак, хотя бы перед твоей кончиной. Я только решил, что у тебя есть хоть какие-то проблески разума, — затем я добавил: — Мы оба знаем одно великолепное заклятие, после которого ты сделаешь все, что я прикажу.

В глазах пленника — осознание, обреченность и ненависть.

— Лучше бы я ее убил! — истерично прокричал Маклагген, по-прежнему дергаясь около стены. — Нужно было прикончить эту шлюху сразу же, как переступил порог! Ненавижу! Ненавижу! Чтоб вы все сдохли! Надеюсь, Лорд прикончит и тебя, и твою шлюху!

В груди поднялась всепоглощающая злость: выслушивать оскорбления в адрес любимой женщины, мягко говоря, неприятно. Но из-под контроля вырвалась еще одна эмоция… страх. Тот самый страх, в котором я пребывал этот месяц, ожидая решение Темного Лорда. Ведь я до сих пор не знаю ответа, не знаю, чем все закончится, как Волан-де-Морт воспримет кандидатуру Грейнджер.

Призвав все свои навыки окклюменции, все свое хваленое самообладание, я запечатал эти страхи и мысли подальше. Не время. Не сейчас.

А Кормак продолжал сыпать оскорблениями и громко выкрикивать проклятия.

— Довольно, — мой голос перекрыл его вопли и поток ругательств.

Я вдруг вспомнил, что хотел выяснить у этого поганца. На будущее, так сказать. Чтобы вновь не совершить оплошность.

— Может, перед нашим небольшим представлением расскажешь, как тебе удалось прорваться в мой дом?

Маклагген вдруг захохотал. Кажется, даже страх отошел на второй план.

— Так как тебе удалось пробить мои охранные чары?

— О, это весьма увлекательная история. Знаешь, Снейп, что именно тебя сгубило? — фыркнул Кормак, но не спешил отвечать на свой же вопрос.

— И что же? — мои глаза опасно сузились, но в груди всколыхнулось беспокойство.

Что именно я пропустил?

— Твоя самоуверенность, — опять громкий, булькающий смех. — Ты был уверен, что защитные чары безупречны. В принципе, так и было… Они весьма разнообразны и хорошо сплетены… — глаза юнца презрительно блеснули. — Мне понадобилось больше месяца, чтобы распутать этот клубок… А твоя самоуверенность заключалась в том, что ты даже не подумал их хоть как-то подправить, изменить… Тогда мне пришлось бы все начать заново…

Он еще что-то говорил, но я застыл, осознавая свою глупость.

Идиот.

Самоуверенный идиот.

Ладно, это потом я буду себя корить за беспечность, за то, что подверг самых дорогих людей смертельной опасности… А пока нужно сосредоточиться на другом… Но спасибо, Маклагген, что ты открыл мне глаза на мою же оплошность. Больше такого я себе не позволю.

— Что-нибудь еще желаешь сказать перед своей кончиной?

— Надеюсь, ты сдохнешь вслед за мной! — выплюнул Кормак, но я видел животный ужас в его злобных глазах.

— Не дождешься, — коротко бросил я и, наставив на него палочку, произнес: — Империо!

Едва заметный, зеленый дымок вырвался из волшебной палочки и заструился в сторону Маклаггена, достигая его, туманя разум, подчиняя моей воли.

Сняв все обездвиживающие чары, я протянул ему пузырек.

— Пей.

Как в замедленной съемке я видел: пальцы сжались вокруг флакона, поднесли его ко рту, губы обхватили горлышко, голова резко запрокинулась назад, и кадык задергался, проталкивая жидкость внутрь.

Сняв Империус, я в последний раз посмотрел в его глаза, с которых спала спасительная пелена безразличия…

Думал, что крик Гермионы в лесу был самым жутким звуком, который я слышал…

Как я ошибался…

Я ни разу не видел это зелье в действии. Ни разу. Но сегодня сполна насладился его эффектом.

Тело Кормака металось по полу, изворачиваясь в причудливых позах. Его ногти скребли, царапали каменную кладку, ломаясь, стираясь до мяса. Тело выгибалось. Словно еще немного — и позвоночник переломится пополам. Маклагген бился затылком об пол, налетал всем телом на каменные стены. Из носа хлестала кровь. Глаза, казалось, сейчас выкатятся из орбит. Вены на шее набухли, а мышцы практически рвались от перенапряжения.

А еще он истошно орал. Визжал так, что казалось, будто стены поместья не выдержат.

Но если от крика Гермионы у меня внутри все сжималось от боли и сострадания, то сейчас… Я испытывал удовлетворение, почти детскую радость.

Да, сейчас я был ничем не лучше Маклаггена. Но мне было плевать. Я хотел, жаждал созерцать эти муки.

Зелье было непростым. Далеко непростым. Оно не давало Кормаку отключиться, уйти в спасительное забытье.

В короткие передышки он вначале с ненавистью, потом с мольбой орал, просил о смерти:

— Убей меня, Снейп! Убей!

— Она тебя тоже много о чем просила, — зловеще выдохнул я, наблюдая, как в его глазах горит отчаяние, как новые волны боли накрывают Маклаггена.

Время шло.

Кормак превратился в окровавленный, дергающийся кусок мяса. Он сам себя так истязал. Сам.

В какой-то момент его переломанные пальцы в очередной раз потянулись к изуродованному лицу. Истошный вопль заставил вздрогнуть, и к моим ногам покатилось что-то бело-красное… Я подавил рвотный рефлекс, когда понял, что это жутко вращающийся глаз… А в следующую секунду мой ботинок с мерзким, хлюпающим звуком раздавил его под аккомпанемент новой волны криков.

Даже имея многолетний опыт Пожирателя, убийцы, палача, я не мог не признать, что это зрелище ужасное, тошнотворное. Но я не испытывал жалости. Не испытывал сожаления.

Прошло несколько минут, а новой вспышки агонии не было… Значит, действие зелья подошло к концу.

Истерзанное тело еще дышало, оставшийся глаз, налитый кровью, смотрел на меня осознанно…

Я метнул взгляд к часам: в моем распоряжении считанные минуты. Пришла пора зачистки. Нужно уничтожить все следы, чтобы не оставалось ни единой зацепки.