Жертва

— Я не вижу в этом ничего веселого, — перебил его Тисмен.

— А я вижу, — усмехнулся Кадм. — В кое-веки наши проблемы такие… забавные. Братья, как всегда, отжигают.

— Если из-за твоих игр кто-то из братьев пострадает… — прошипел Тисмен.

— Не пострадает. Уверил его Кадм, — присмотрим за обоими.

— Веди себя как полагается и опусти ноги со стола, — устал его слушать Миранис. — Тис, пригласи Арама.

Арам, неожиданно спокойный и почтительный, поклонился сначала Миранису, потом телохранителям, и тихо сказал:

— Вождь спросил, может ли принц присоединиться к нему?

— Чтобы…?

— Он хочет начать проверку.

— Не рано ли? Насколько я помню, он еще до конца не оправился после ритуала, куда спешить?

— Вождь не объяснил мне этого, принц. Он лишь сказал, что всегда будет рад поддержке братьев. Но он знает, принц, что вы всю ночь просидели у его постели. И, если вы устали и желаете отдохнуть, вождь поймет.

А просить о помощи до сих пор не умеет. Даже с этим привитым эгоизмом Нэскэ.

— Так же он просил задать вам вопрос, мой принц. Вождь перебрался в свои покои и свой замок. Желаете ли вы, принц, последовать за ним, либо окажете мне честь и так и останетесь моим гостем?

— Думаю, мы больше не будем обременять вас своим присутствием, Арам. Замок побратима нам вполне подойдет. Наши харибы позаботятся о наших вещах.

— Вождь предвидел ваш ответ, принц, и приказал приготовить для вас лучшие покои.

— А как же его брат?

— Арман… пока очень хлопотный гость…

— … не так давно разнес бедному Араму целое крыло замка… — вставил неугомонный Кадм.

– … ничего страшного, мы починим. Но…

— …но к вождю его пускать не хотите. Хочу посмотреть, как вы его остановите.

— … мы надеялись…

— А вот на нас не смотри, Арам. После недавней выходки Нэскэ наш вид скорее еще более разозлит Армана, чем успокоит.

— Придержи язык! — отрезал Миранис. — Простите, Арам, это мое упущение. Арман лишь недавно стал высшим магом, я не подумал, что он может не справиться с собственной силой. Если вам не трудно…

— То же сказал вождь. Я приказал своим людям держаться от Армана подальше. Замок уже работает над восстановлением, не беспокойтесь, принц. Разрушения не столь и сильны и никто не пострадал.

— Я решу эту проблему, не сомневайтесь. Но пока проводите меня к вождю. Когда я убежусь, что Рэми справляется с проверкой, я займусь Арманом.

Надо было бы сразу, но Миранису не разорваться. А пускать к Арману телохранителей, это нарваться на новую драку. С одной стороны Миранис понимал, зачем Нэскэ поставил Арману ультиматум, с другой… полубог бы мог быть и поделикатнее. Все же Арман теперь необученный высший маг, да еще и носитель души Киара. Очень опасное сочетание. Вот Арман и взорвался, боги, так невовремя!

— Слушаюсь, принц, — низко поклонился Арам.

Миранис вспомнил, как относился к нему хозяин замка прежде. Как к гостю, которому не хотелось, а вынудили прислуживать. Теперь же в нескрытой щитами душе юноши читалось лишь искреннее почтение, и это почтение раздражало. Миранис вполне понимал Рэми, которому претила эта инфантильная сладость виссавийцев. Но, на счастье, Мир тут всего лишь временно и терпеть все это надо было лишь Рэми.

За мгновенное темнотой перехода была небольшая площадка, уложенная белоснежной брусчаткой. За ней стремился вверх острыми колонами и башенками сияющий ледяным спокойствием снежно-белый замок. За ступеньками, от площадки убегала широкая, усыпанная мелкими белыми камушками дорожка. По обе стороны дорожки, почти вжимаясь в цветущие розовые кусты, стояли на коленях виссавийцы. Столько виссавийцев Миранис еще не видел. Такой ауры искренней радости, любви и сладости не ощущал никогда.

«Фу как приторно, — на счастье мысленно заметил Кадм. — Они все так искренне любят своего вождя, свою богиню, что аж тошнит».

Мираниса тоже тошнило. Но виссавийцы как-то быстро забылись, ведь на площадке Мираниса встретили искренней улыбкой и этим неизменным:

— Мой принц.

Одетый в белоснежные, а не синие одежды, Рэми еще больше походил на хрупкого мальчишку. Но взгляд его был слишком мудрым и понимающим для беспечности юности, и Миранис вновь подумал, что ведь это он сделал Рэми таким. Кассия и служба трону. Впрочем…

— Мой принц, я рад, что ты пришел, — поклонился Миранису Рэми.

— Ты не должен мне больше кланяться. Теперь ты равен мне. Ты рад?

— Мой принц, разве я всегда не был тебе равен?

Хороший вопрос. Мудрый. Достойный целителя судеб. И в темных глазах сверкнул, сразу пропал синий блеск магии. Виссавия думает, что выиграла, Радон показывал Миранису, что на самом деле выиграл он. Впрочем, как и всегда.

Миранис улыбнулся грустно, подошел к Рэми, похлопал его по плечу, и взошел по ступенькам к стоявшему за вождем трону. Одному трону. Видимо, кому-то из них сидеть не предусматривалось, и, скорее всего, стоять собирался Рэми.

И в самом деле, стоило ему опуститься на трон, а двум телохранителям встать за его спиной, как Рэми сделал небольшой жест, и на дорожке перед ним упал на колени потрепанный виссавиец в зеленых одеждах.

Выглядел он жалко и слишком неопрятно для виссавийского целителя. Испачканный в грязи зеленый балахон, перехваченный на талии тонким поясом, босые, покрытые грязью и кровью ноги, растрепанные, слипшиеся от пота седые волосы. К тому же старик был безумен. Смотрел на своего вождя с ненавистью, а рот его перекосило в презрении.

— Ну убей меня! — выплюнул он.

Рэми ничего не ответил. Медленно сошел по ступенькам, подошел к пленнику, и, скользнув пальцами под его подбородок, заставил поднять голову. Старик вздрогнул, наверняка, встретившись взглядом со своим вождем, а Рэми молчал. На миг Миранис увидел контур крыльев за его спиной, повеяло белым туманом, и виссавийцы еще сильнее вжались в светлые камушки дорожки.

— Нет! — выкрикнула вдруг одна из женщин, пытаясь броситься Рэми в ноги.

Кадм был быстрее. Перехватил безумную старуху, швырнул ее о дорожку, и сказал:

— Чего ты хочешь от вождя? Говори с безопасного расстояния!

— Не убивай моего мужа, пощади…

— Пощадить? Он чуть было не убил вашего наследника! А ты просишь пощадить!

— Кадм! — одернул его Рэми. — Я сам разберусь. Посмотрите на меня, я хочу вам что-то показать.

Рэми встал перед стариком спиной к Миранису. Покачивались на ветру его белоснежные одежды, опустилась над Виссавией тугая тишина. И вдруг в один миг стало темно. Перехватило дыхание, вошла в душу тихой поступью тоска. Тисмен опустил руку Миранису на плечо, сжал, слегка подбадривая, а Миранис смотрел и глазам своим не верил: он видел душу старика. Истерзанную, истекающую болью, едва поблескивающую серым в темноте.