Жертва

Сердце стучало мерно, ровно. Стук его отзывался в ушах, во всем теле, убегал в окружающую их темноту, и казалось, что Арман остался один в этом мире. Умиротворенный, расслабленный, погруженный в вязкое море магии. И беззащитный, будто маленький ребенок.

— Как мило, — раздался где-то шёпот. — Ты настолько бездарен, что можешь лишь одно — не мешать. Не мешать Киару в твоем собственном теле.

— Недомаг. Недобрат. Недочеловек.

— Грязный оборотень.

— Ты всем только мешаешь.

— Сдох бы ты или сорвался, отдал бы свое тело Киару, всем было бы лучше…

— Сколько раз ты чуть не убил брата?

— Раз, два? Помнишь, как ты его избил, довел до срыва, помнишь его пустой взгляд?

— Помнишь, как больного притащил зовом и чуть не угробил?

— Помнишь, как еще вчера чуть не убил своим гневом?

— Слабый!

— Псих!

— Недобрат!

— А теперь что? Твоими слабыми руками творят столь важный ритуал?

— Да ты же все испортишь!

— Ты всегда и все портишь!

— Ты убьешь своего брата однажды!

— И Мираниса убьешь, и всех, кто тебе дорог!

— Ты же вчера чуть не сорвался, правда?

— Но… — выдохнул Арман.

— Плачешь? Слабый!

— Магии ему захотелось!

— Силы!

Голос был везде и повсюду. Каждое слово било. Каждое открывало зажившую, казалось, рану. Тот голос был прав, прав до последнего слова… хлесткие обвинения били все быстрее, все сильнее, все больнее. И больше не выдерживая, Арман упал на колени, сжался в тугой комок и тихо взвыл от накатившей неоткуда боли. Прав! Этот проклятый голос прав! Боги, во всем прав!

«Арман, — вплелся в частый перестук обвинений Киар. — Арман, возьми себя в руки! Арман!»

Но Киар становился все тише, а голос этот уже не шептал, орал, бил по оголенным нервам! И сила, еще недавно послушная Киару, лилась из Армана синим потоком… Арман уже не знал, где он. Он лежал, сжавшись в комок, на холодном камне, слушал крик обвинений и плыл на волнах своей боли…

32. Элизар. Ритуал

— Они собираются вернуться, приготовься. Или, может, и нет…

— Может и нет?

— Возможно, возвращаться будет уже некому. Хочу посмотреть, как Миранис сможет вернуть ритуалом сразу всех телохранителей…, а уж этого дурака Армана точно больше никто не вернет.

— Разве ты не хотел бы, чтобы они остались?

— Зачем? С пробужденными вторыми душами они для меня не то, что вредны, даже опасны. Однако, есть у меня другой вариант… если убить их не удастся, попробуем его. Так что приготовься, так, если вдруг..! И брата позови, он мне пригодится… Знает он, видишь ли, кто я, угрожать мне вздумал… и что ты мне сделаешь, придурок бестелесный?

***

Илераз, брат Алдекадма, был не обделен не только физической силой, но и умом. Он долго уговаривал вождя взять его посмотреть на ритуал, пока тот не согласился, показывал, как виртуозно владеет мечом и магией, что он «не из этих», «тупорылых самозванцев», что он не опасен, а ведь там может понадобиться помощь…

И как в воду глядел. Арман, один из державших круг, вдруг покачнулся, выплюнул кровь на магические руны и чуть было не упал, опершись обеими ладонями в каменный пол. Виссавия сразу же отреагировала, ударила ветром в стены замка, и Элизар успокоил ее одной мыслью, а сам бросился к нерадивому племяннику. Как Арман мог сорвать круг? Как мог позволить ослабить Киара? Богиня, ведь Рэми…

Ронер, продолжавший плести заклинания, чуть покосился на Армана, но с места не сдвинулся, а этот самый брат Алдекадма придержал Элизара:

— Вы же не хотите вмешаться и их убить?

— Что? — ошеломленно прошептал Элизар, — но если ничего не сделать…

— Мы можем укрепить этот круг другими. Это поможет. Но на время.

— Но ведь каждый…

— Не каждый, — прошептал Илераз. — И в тот же миг выступили из переходов харибы телохранителей, опустились за арханами на пол храма, образовав другой круг, и молча погрузились в молчание магии.

— Позови хранителей смерти, вождь, — не отрывая взгляда от дрожащего, ошеломленного и явно не владеющего собой Армана, сказал Илераз.

— Скольких?

— Да всех тащи! — выкрикнул Илераз. — Чем больше, тем лучше…

Элизар напрягся на миг, и из стен храма появились хранители в темных одеяниях. Много, очень много. Даже Элизар стольких вместе никогда, пожалуй, не видел. Хранители не спрашивали ни о чем, они образовали еще один, на этот раз более густой, круг, и синхронно овили два других круга черным каркасом поддерживающих заклинаний. Арман все еще пытался очнуться, хрипел едва слышно, Рэми, сидящий напротив Ронера, все более бледнел, из носа его, уголков рта, побежали на подбородок, по губам, дорожки крови. Он уже не повторял заклинания за Ронером, он явно пытался удержать то, чего они все вместе достигли.

«Позволь войти в Виссавию!» — попросил вдалеке знакомый голос, и Элизар позволил! Он позволил бы сейчас что угодно и кому угодно, ведь круг угасал, а вместе с ним угасал и Нериан. Что это за ритуал? Почему он был так необходим!!! Зачем было жертвовать своей жизнью, ради чего?

— Мой повелитель! — упал на колени рядом с Элизаром Илераз.

Деммид, появившийся из перехода, на него даже не взглянул. Взгляд его пылал синим, волны магии овевали его тонким потоком, и Элизар неосознанно облизал пересохшие вдруг губы. Магия Рэми, белая, чистая, мешалась теперь с магией кассийцев, яркой, синей, и с магией хранителей смерти, черной, зловещей, и от этой мешанины чужой магии перед глазами плыло, и просилась к горлу собственная сила. Но выпускать ее было сейчас нельзя, совсем нельзя…

Деммид, ни на миг не сбавляя шага, вошел в круг сначала виссавийцев, потом кассийцев, потом телохранителей, опустился на корточки перед уже почти потерявшим сознание Арманом и тихо, так, что слышали, пожалуй, только Арман и, почему-то, Элизар, спросил:

— Почему?

— Мой повелитель…

— Почему ты позволил этой гадости так тебя ослабить?

— Нэс… Нэскэ… помоги мне… — забыв внезапно о гордости, взмолился Арман.

— Как я тебе помогу? Когда я сказал, что хочу связать себя с тобой узами, ты воспринял это как оскорбление. А это ведь твоя защита. Будь ты связан со мной, я даже на расстоянии бы заставил тебя прийти в себя и замкнуть круг. А теперь, что я могу сделать…