Жестокое наследие

Но он не был обычным богатым парнем… в нем было нечто иное. Возможно, дело в татуировках, щедро украшавших тыльные стороны рук и шею — было очевидно, что под его костюмом-тройкой скрывается немало чернил. А может, в том, что его лицо было забрызгано чужой кровью.

Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что причина не в татуировках или алых каплях на его щеке, хотя они, безусловно, усиливали эффект.

Все дело было в нем. В том, как он стоял — расслабленный, но готовый к действию. Спокойный и смертельно опасный. Мужчина, который совершал ужасные вещи и совершит их снова. Тот, кто не боялся угроз.

Тот, кто сам был угрозой.

Он обхватил мою руку и резко притянул к себе. Ноги отказались слушаться, и я неуклюже врезалась в его грудь. Он даже не покачнулся от удара.

— Куда ты меня забираешь? — спросила я, пытаясь разглядеть его лицо.

На нем были солнцезащитные очки, что вполне подходило для калифорнийского солнца, льющегося через высокие окна ресторана. Загорелая, квадратная челюсть с легкой щетиной и нос с горбинкой придавали лицу жестокость. У него были высокие скулы, темные изогнутые брови и короткая стрижка, в которой угадывалось что-то военное.

Он был преступно хорош собой. Разве не должно быть правила, запрещающего самым опасным парням быть еще и самыми привлекательными?

— Куда захочу, — просто ответил он.

— Что?! Ты не можешь! — пискнула я в панике.

— И кто же меня остановит? — спокойно поинтересовался он.

— Ты не можешь просто взять и похитить человека, — пробормотала я, хотя знала, что ошибаюсь. Этот псих мог. И уже делал это.

— Я могу делать все, что, блядь, захочу. — Он отвернулся от бойни в ресторане, притянул меня к себе и потащил к выходу.

Что-то твердое вонзилось в мой бок. Пистолет? Я не могла разглядеть, но это явно он упирался мне в ребра. Я должна была бороться, предпринять что-то. Я попыталась наступить ему на ногу, но он почти не сдвинулся.

— Давай проясним. Если я скажу прыгнуть, ты спросишь, как высоко. Если я скажу опуститься на колени… ты, блядь, упадешь на пол, ясно? — рявкнул он, не сомневаясь, что я подчинюсь. Его рука сжала мою шею, пальцы крепко впились в кожу.

— Или? — вырвалось у меня, гнев от его абсолютной уверенности на секунду вытеснил страх, но затем вернулся с удвоенной силой.

Он ответил с той же холодной решимостью.

— Или ты умрешь.

1.Элио

«La Seta» был битком набит самыми прекрасными созданиями Неаполя. Кожа, искусно обнаженная ровно настолько, чтобы будоражить воображение, духи, способные вскружить голову, волосы, рассыпающиеся соблазнительными волнами, улыбки, полные искушения…

Но не для меня.

Я двигался сквозь раскачивающуюся толпу отчаянных, цепляющихся людей, как черная стрела сквозь облако сахарной ваты. Я был здесь не ради удовольствия.

Я был здесь, чтобы выполнить свою работу.

Впереди моя цель громко смеялась у стойки, один за другим опрокидывая шоты и теряя бдительность. Иногда это даже слишком просто.

Я прислонился к ближайшей колонне и наблюдал за ним в зеркало напротив. В таких местах моей главной проблемой было слиться с толпой. Я не раскачивался в такт музыке. Не улыбался. И на фоне людей, плывущих на волнах химического кайфа — будь то наркотики, алкоголь или чистый выброс эндорфинов — это делало меня слишком заметным.

— Ciao, bello, — промурлыкал женский голос рядом со мной. Рука провела по моей груди. — Я не видела тебя здесь раньше.

Я перехватил ее запястье так быстро, что она не успела заметить движение. Ее затуманенные, наполовину прикрытые глаза расширились от испуга.

— И в этот раз ты меня тоже не видела, — тихо посоветовал ей.

Ее улыбка вернулась — женщина решила, что я флиртую с ней в ответ. Она подалась вперед, и в нос ударил резкий аромат духов. Синтетическая женственность во флаконе. Я бы предпочел никогда не слышать этот запах снова.

— Как скажешь. Может, уйдем отсюда и продолжим «не видеть» друг друга в другом месте? — предложила она.

Я отпустил ее запястье.

— Боюсь, это не вариант. Я не тот, кого ты ищешь.

— Ты же мужчина, верно?

Спорно.

— Может, и так, но у меня нет того, что тебе нужно.

Женщина на мгновение надулась, а затем наклонилась ближе — последняя попытка соблазнить. Ее рука легла на мою промежность, и она сжала меня через брюки.

— А мне кажется, у тебя есть все, что мне нужно.

На этот раз я не потрудился убрать ее руку. Просто сбросил маску вежливого безразличия и позволил ей заглянуть внутрь. Женщина замерла, когда мои глаза впились в ее, и она увидела всё. Безумие. Злость. Насилие, кипящее под тонкой пленкой самообладания. Монстр без человеческой оболочки.

Она опустила руку и отступила назад.

— Это не то, чего мне не хватает, signorina.

— Тогда чего же? — теперь в ее голосе не было прежней уверенности. — Чего тебе не хватает?

Я заметил, что цель покидает бар, и шагнул вперед. Моя недостающая часть была гораздо важнее, чем любой другой орган. Эта потеря делала меня неспособным на милосердие или мягкость… Так было, сколько я себя помнил.

С тех пор, как она ушла.

— Сердца, — коротко ответил я и шагнул мимо нее, сосредоточившись на своей цели.

Он был наемником семьи Де Санктис. Я тоже принадлежал Де Санктисам большую часть своей жизни. Служба капо и familigia была моим единственным смыслом в течение последнего десятилетия. Семья была основана в Неаполе, хотя ее влияние ослабевало по мере ухудшения здоровья Сальваторе Де Санктиса. Я жил во втором центре силы Де Санктисов, Нью-Джерси. Мой капо Ренато, племянник Сальваторе, гостил в Италии с новоиспеченной женой, и я повсюду следовал за ними. Я был его тенью, правой рукой и личным палачом.

Поскольку я был обязан ему своей жизнью и жизнью сестры, это было закономерно. Одним из самых приятных аспектов моей работы было искоренение коррупции в самом сердце семьи. «Смерть вместо предательства» — таков был девиз, по которому я жил. Я не отличался милосердием, но выполнял свою кровавую и жестокую работу sottocapo¹ в беспощадной мафии так профессионально, как только мог… Однако предатели familigia? Для них было предусмотрено особое обращение.