Жизнь человека

«То, что было у природы взято…»

То, что было у природы взято,— Да вернется к ней. Вот ушли подробности от взгляда, Сделалось темней. Вот уже не видно и дороги Даже возле ног, Только виден слабый и далекий В небе огонек. Та земля, что пета и воспета, Суша и вода, Для тебя исчезнет до рассвета Или навсегда. Но среди высокого паренья Как возможен час, Чтоб она ушла из поля зренья Тех, кто видит нас?

Виолончель

Весна, причастная к веселью. Вечерний гомон вдалеке. А здесь футляр с виолончелью У тонкой девушки в руке. И показалось, что большая Во мраке, у ее ноги, Идет изящная борзая, Легко печатая шаги.

Лишние слезы

Медленно лист опадает с ветвей. В плотном тумане вечерние плесы. Что ж, попрощаемся, только скорей Долгие проводы — лишние слезы. Вот пароход уже слышится мой. Ладно. Обнимемся возле березы, И отправляйся-ка лучше домой. Долгие проводы — лишние слезы Я ворочусь среди длинного дня, А упаду в придорожные росы, Ты позабыть постарайся меня: Долгие проводы — лишние слезы.

«Он давно простился с теми…»

Он давно простился с теми, С кем когда-то был одно. Милый дом, родные стены, - Он оставил вас давно. Он со зноем и с метелью Свыкся полностью уже. Ни сомненью, ни смятенью Места нет в его душе. Но порой прикроет очи, Тут же — мать, отец, сестра. Путь короче, если к ночи, И опять длинней с утра. Дом. Бетонная отмостка. Три лица почти сквозь дым, И от сердца иль от мозга — Нить, протянутая к ним.

«Париж французы не сожгли…»

Париж французы не сожгли, Когда вошли в него казаки. Иной закон иной земли И небом посланные знаки. А мы? Рвануть рубаху с плеч. Последний рупь — на танк и пушку. На амбразуру грудью лечь За выжженную деревушку.

«Рот солдата переполнен криком…»

Рот солдата переполнен криком, В миг атаки страшен он и груб. А у женщины с прекрасным ликом Тонкий смех таится возле губ. У портного полон рот булавок, У сапожника гвоздей. У артиста — реплик и поправок, Всяческих затей. У матроса — трубочного дыма. У младенца — меж зубов компот. А у нас с тобой, бегущих мимо,— Полон рот хлопот.

Память

Фотографий не осталось,— Лишь для паспорта одна. Но, конечно, это малость. И улыбка не видна. Ни повадки, ни движенья… Так жила,— на свой лишь страх Беглые изображенья Оставляя в зеркалах.

Сон

Шли детишки Под Ростовом. Ты в пальтишке Подростковом. Или с вишней В кулачке Где-то в Вышнем Волочке… Вяжет ясень Сеть из пятен. Сон неясен, По приятен. То ли тучка, То ли дождь. То ли внучка, То ли дочь. Ошибиться — Мало риска, Так их лица Вижу близко.

Душа ребенка

Сквозь все дальнейшие ветра — Мир, схваченный душой ребенка, Со звоном раннего ведра (Колодец там или колонка?), С березами перед стеной, С полями блеклыми картошки И с кружкою берестяной На голубеющем окошке. И есть ли что-нибудь острей, Чем эти смутные картины,— Уже из старости твоей, Как бы сквозь дымку паутины?

«Смех и взоры из угла…»

Смех и взоры из угла. В свете вечера неброском Патефонная игла Плавно ходит по бороздкам. Боже, как это давно! Как во рту протяжно-липко! Не коньяк и не вино — «Спотыкач» была наливка. Пробку вытащить не смог, Хоть усилья были пылки, А когда и вправду взмок, Протолкнул вовнутрь бутылки. Ладно, парень, не тужи. Тоже выпьют без остатка… Не в стекле — на дне души Сохранился след осадка.

Ветер

Бедный осинник ходил ходуном. Сломанных веток валялось немало. Утром березка за мокрым окном То появлялась, то исчезала. Глянет в окно — хоть руками возьми, И откачнутся повисшие прядки. Словно с проснувшимися детьми Вдруг захотела сыграть она в прятки.

«Была природа холодна…»

Была природа холодна, На зелень раннюю глядела И вдруг, с какого-то предела, Теряла голову она. Мужчина сдержанней в любви, Чем женщина, и лишь в начале Вы это сами отмечали — Есть холодность в ее крови.

Смешанный лес

Что такое? Береза с дубовой листвою? Натуральная елка, но с хвоей сосны? Нет, не фокус, а жизнь. Здесь безбрежье лесное, Где самою природой стволы стеснены. Здесь характеры их, голоса и повадки В темной жизни отчаянно переплелись. Здесь их руки — не в том, как вы ждали, порядке — Из оконца, из сумрака, из-за кулис.

Снег

У постели сапожок Сбросил хромовый со шпорой. А по улице снежок Самый первый лег за шторой. Тщится голая земля, Словно томная молодка, Простыню, кого-то зля, Натянуть до подбородка.

Баба

Лепят бабу — не первый раз — После длительного заноса. Вот и угли нашлись для глаз. Где морковку достать для носа? Снегу выпасть пришла пора. Вечереет. Восходит Вега… Это дети среди двора Лепят снежного человека.

Песенка к спектаклю

Когда зарплата Идет на убыль, То как заплата — Последний рубль. Гулять — не к спеху, И цель другая: Прикрыть прореху, Весь свет ругая. Но вот, как бочка, Гудит получка. Довольна дочка. Смеется внучка. Жена в платочке Со мной под ручку К торговой точке Несет получку. Вдоль тротуара, Вблизи окошка, Звучит гитара, Поет гармошка. Огни заката Горят как уголь, Пока зарплата Идет на убыль.

К портрету

Шарф заменяет рубаху. Испепеляющий взор. Прежде такие — на плаху, Прежде такие — в костер. Хмурость лица — не личины. Были такие в тени. Прежде — при свете лучины Книги писали они.

Тоска

Старой выплюнут избой В жизнь сугубо городскую, Этот форменный изгой Говорит порой: — Тоскую!.. Он страдает оттого, Что в селе у них отсталость И что там ни одного Родственника не осталось. Ни в одном глухом дому, За продавленным порогом, Нет таких уже — к кому Закатиться б ненароком. Вспомнить лапти и треух, Счастье, связанное с этим, И, лелея свой триумф, Возвратиться к взрослым детям.