Жизнь человека

«Рано закрыли трубу…»

Рано закрыли трубу. Сразу же и угорели. Скоро б лежали в гробу, А не в семейной постели Скоро б их сдвоенный след Мог затеряться под вьюгой, Если б не юный сосед, Что заявился с подругой. Первые двери — ключом. Кухня в удушливом дыме Ну, а вторые — плечом: Не отвечают за ними. — Форточки настежь, скорей — Все? Мне же это впервые. — Быстренько чаю согрей. Да не пугайся — живые… Вот как бывает в судьбе Из-за какой-нибудь вьюшки. — А ведь хотели — к тебе! — Вдруг он напомнил подружке

Пробуждение

Я пробудился летом, Слыша гуденье пчел. Снилось: стою с билетом, А мой состав ушел. …Сумрак лесной опушки. Запах густой травы. Вмятина на подушке От твоей головы.

Старинная девичья песня

Хорошо мне было в девушках сидеть. Мне у батюшки работушка легка. Мне у матушки так вольно было петь, А с дружками мять муравушку лужка. Размолоденьки любезные дружки, Мне от слов-то ваших ласковых тепло, Без огня-то вы мне сердце разожгли, И без ветру мои думы разнесло. Разнесло их, где густые зеленя, Разнесло их, где над полем благодать. Осердились тогда в доме на меня, Захотели меня замуж отдавать. Разлучить меня с подружками хотят. На себя решила руки наложить, Чтоб не видеть этот луг и этот сад. Только род свой пожалела погубить. Я сидела в новой горнице одна. Я лежала белой грудью на окне. Я смотрела из открытого окна, И так тихо и печально было мне.

Измена

Вот вошла к нему со света, С лета — в комнатку его, Не спросившая совета На земле ни у кого. И в каком-то странном раже, Отвернув слегка лицо, Все сняла с себя — и даже Обручальное кольцо.

«Средь городских забав…»

Средь городских забав Есть выгул до работы Охотничьих собак, Не знающих охоты. В рассветный холодок Под окнами, на сквере, Рвут с места поводок Заждавшиеся звери. Вон лайка, спаниель, Вон гончая и сеттер… Но где ж болото, ель И жгущий ноздри ветер

«Удивился, в себя приходя…»

Удивился, в себя приходя: Спал я, дождика даже не слыша. Но и не было вовсе дождя — Это свежеокрашена крыша. За березами влажно блестит Над сухою и пыльной землею… Сам не знаю, зачем ее вид Мимолетно задел за живое.

Просвет

Просвет меж двух старинных лип, Его туманные глубины, И в них внезапный нежный лик Уже зардевшейся рябины. Я шел, где мостик без перил, Тропинкою, по холодочку, И это место полюбил, Запомнил найденную точку. Ошибка малая одна, Шаг в сторону — и все закрыто, Лишь леса хмурая стена — От равнодушного защита.

Чудак

Хоть и нет уже сил, Вновь смеяться готова. Он седьмого звонил, Что приедет шестого. Городил ерунду, Но без лишнего пыла. Знать, ему на роду Так написано было. Вечно путал с утра Яви признаки, сна ли… Что он умер вчера — Мы сегодня узнали.

«Сверху упала щепотка побелки…»

Сверху упала щепотка побелки,— Поднял я взгляд потревоженный свой, Чтоб догадаться, чьи это проделки, Кто там еще над моей головой… Снежный комок от исчезнувшей белки Так же смущает зимой голубой.

Метель

Снегопад, снеготок. А внутри, в снегопаде, Мужичок с ноготок, Как в белеющей хате. — Ничего не найду! — Говорит он уныло.— А ведь все на виду Лишь вчера еще было. Сколько лишней возни!.. А в лугах ни тропинки. А в полях ни лыжни. А в лице ни кровинки.

Отроковицы

Смеялись две отроковицы, В седьмой шагающие класс Струился свет от роговицы Их голубых и карих глаз. Тянуло свежестью самою От хохота отроковиц. И снежной веяло зимою От шапок и от рукавиц.

Голос

Досуг ли, работа, Один его тешит закон,— Мурлыкает что-то, Поет в упоении он. Не раз говорили: — Да брось ты свое попурри. Задумайся или На лавочку сядь покури. Подобному зуду Прийти уже должен конец…— Ответит: — Не буду,— И снова поет как юнец. Дорога — большая. Того тенорка забытье… Смутится: — Мешаю? — И тут же опять за свое.

Воспоминание о сенокосе

Косят сено над Байкалом. Утро близится к концу. Тяжело косцам бывалым. Страшно каждому косцу. Он к стволу привязан пихты За веревку — как коза. Глянул вниз по склону — их ты! И скорей отвел глаза. Поселенцев давних правнук, Он висит над крутизной. Только посвист взмахов плавных Да встающий ранний зной. И подобием вселенной, Впереди и по бокам,— Тот, из песни, тот, священный, Тот — единственный — Байкал. Вспомнить все это и взвесить, Встав над миром на крыло!.. …Вдруг я понял: да не десять, Двадцать лет уже прошло.

«Как ты пережить сумел все это?..»

Как ты пережить сумел все это? Смерть друзей. Разрывы вдоль кювета. Долгий фронт и госпитальный тыл… — Молод был. Как ты пережить сумел все это? Средь степей холодный блеск рассвета. Жизнь вдали от дедовских могил… — Старый был.

Парад планет

Всеобщих помыслов предмет. Испуг и даже ослепленье… Кончается парад планет, И скоро снимут оцепленье. И в суматохе новых дней Душа доверчивая рада, Что, может, легче будет ей, Чем в срок вселенского парада; Когда отбой сыграют там, И, вспомнив прежние приметы, Вновь разойдутся по домам, Забыв равнение, планеты.

Приезд деда

Хоть из пушки вверх пали! — Дверь — ив солнечной пыли Дед, явившийся внезапно. А ведь ждали только завтра. Так он смотрит всякий раз, Задержав глаза на внуке, Словно видит всех сейчас После длительной разлуки. Внук, ликуя и дрожа, Позабыл и про гостинец, Крепко дедушку держа За его большой мизинец.

«Это внуки резвятся тут…»

Это внуки резвятся тут Среди лета или зимы. Чем быстрее они растут, Тем скорее стареем мы. Среди света, а то и тьмы, Зная многое наперед, Тем скорее стареем мы… А быть может, наоборот?

Апрель

Исполнен мир восторга. Мчат льдины кое-где. Но тонкая восьмерка С полудня на воде. Снежок недавний стаял, Заголубел зенит, И длинноногий стайер Вдоль сквера семенит. Мальчишки близ асфальта Гоняют мяч… У них Пока что нет офсайда И сложностей иных.

Футбольные прозвища