Жнецы Грез

– Инва-а-а-йт! Просто нассы в стакан!
– пропевает он мелодию из рекламы.

Лет через пять-шесть калейдоскоп простых детских радостей будет пылиться на чердаке, в одной коробке с мечтами о роликовых коньках или поездке в Дисней-ленд, а пока... Три голоса громко рассыпают из него всю палитру стекляшек безудержного смеха по тенистому саду за глинобитным домом. Это ведь так здорово - тайком смеяться над словом, за которое от взрослых можно получить по губам.

Димка падает со стула и ребята хохочут с новой силой. Секунду спустя уже все друзья валяются на траве, схватившись за животы. Повернувшись на правый бок, он получает чьим-то лбом по подбородку. Это убивает надежду на успокоение и ржач продолжается еще минуты две. Друзья катаются по газону, словно радостные щенки.

Щенки...

– А где?.. Где Ба-ба-айрон?
– рвутся слова сквозь радостные колокольчики смеха девочки справа от Митьки. Он поворачивает голову и, как всегда, на мгновение замирает... Ни один самый жаркий день лета не в силах окрасить ее белоснежную кожу в цвет кофе с молоком. Нет на свете ни одного камня бирюзы, способного передать истинный цвет ее глаз. Тоненькие белокурые кудряшки вьются и падают на нежные плечи. Нет на свете девочки прекрасней - это Мэри! Тогда еще, просто Машка.

– Я не знаю, Манька.
– хором отвечают друзья, все еще борясь со смехом.

С дороги у дома Машки и бабы Риты (так, кажется звали эту прекрасную даму) донесся шум быстро приближающегося автомобиля.

– Недавно ведь здесь играл, непоседа! Ба-а-айрон!
– она поднялась на ноги, свистнула сквозь бантик губ и пошла к дому.
– Байрон, Байрон! Ко мне!

Ребята двинулись за подругой, вторя ее обеспокоенному призыву. Рев мотора автомобиля на долю секунды резко усилился и начал удаляться, оставив после себя звук куда страшнее. Отчаянный щенячий визг затопил размеренную тишину деревенского полудня.

– Нет, Байрон! Нет!
– закричала Машка и рванула через двор к высокой калитке. Митяй и Сашка не отставали ни на шаг. Справа внизу забора он заметил просвет подкопа - уж чего-чего, а рыть маленький ловкач любил больше всего на свете. Дети выбежали на освещенный солнцем и любопытными взглядами соседей горячий асфальт. От увиденного у друзей будто отказали ноги и они рухнули на колени. Саня, разинув рот, так и остался сидеть на краю. Димка и Машка, поливая дорогу слезами, поползли вперед.

С той ее стороны бился в агонии бабушкин подарок внучке на восьмое марта. Байрон (а точнее оставшиеся три четверти Байрона - четырехмесячного чистокровного бигля) уже не визжал - его горло могло только хрипеть. Несчастное животное ползло навстречу, металось из стороны в сторону, оглядываясь на перебитые задние лапки и хвостик.

Митяй оглянулся и через соленую призму увидел Маньку. Та остановилась и сидела посреди дороги, смотрела мимо него и выла. И неизвестно, что причиняло больше боли: вид Байрона или плач Машки. Вымокшие от слез локоны прилипли к красным щекам. Она кусала себя за запястье и мотала головой: "Не смотри! Не смотри!", но непослушные глаза все равно продолжали транслировать мучения любимца, источая новые и новые потоки слез.

– Я помогу!
– крикнул он ей.
– Все будет хог'ошо! Мы отвезем его в часть! Саня! Тащи велик быстг'о! Ну, что ты сидишь!?

Тот только перевел на него опустевший мокрый взгляд. Димка, спотыкаясь, вскочил, подбежал к Байрону, снова повалился на колени - на этот раз здорово ссадил их.

– Байг'он, Байг'он, малыш, потег'пи! Не умиг'ай, не умиг'ай, слышишь?
– он обхватил мордочку ладонями. Щенок, несмотря на дикую боль, мгновенно замолк и принялся облизывать соленые щеки друга хозяйки. Два или три месяца назад, при первой их встрече, эти щеки были совсем другими на вкус. Вкус чистого счастья.

– Все хог'ошо!
– бросил он через плечо.
– Он попг'авится, вот увидишь, Маш! Он попг'а...

Слух вновь пронзил жалобный писк, срывающийся на кровавый кашель. Димка попытался взять его на руки. Потом еще раз. И еще. Мелкая крошка молодых собачьих косточек сочилась и капала на землю алыми каплями. Байрон каждый раз с новой силой взвывал и, оказываясь на земле, опять принимался покрывать руки и лицо мальчика слюной и кровью.

Блеском окон в резных наличниках, грязными передниками, нервным посасыванием беломора и потными лицами с козырьками ладоней на бровях, улица молча смотрела на троих детей и полумертвого щенка.

– Митя! Митенька, родненький! Пожалуйста, хватит! Останови! Останови это, умоляю тебя!
– плачет Машка.

Димка

Как? Что мне сделать? Неужели...

оглянулся и посмотрел на бескомпромиcсные ладошки на глазах подруги. Цвет ее платьица в горошек никогда еще не был таким насыщенно красным. С этого дня красный будет напоминать друзьям знакомство со смертью. С этого дня они знают, что такое жажда

Куда уехал этот ублюдок? Кто видел, что это за машина?

мести. Но Дима... Он один в этот день не только увидел смерть, но и...

Его дрожащие пальцы ощущали кровавую липкость шкурки и ползли к шее скулящего щенка. Полчаса назад они все вместе играли в мячик в саду и Митька думал, что "выпотел" из себя всю воду.

Но когда его еще совсем слабые руки сомкнулись на горле Байрона... Господи, да его глаза просто вытекли! Он давил, что было сил, и кричал. Кричал, как никогда - ни до, ни после. Такому крику место... где? На войне? В аду? Да, где, мать его ети, угодно, только не в детстве!

Он ослабил хватку только когда тельце обмякло. В полуоткрытом остекленевшем глазу блестело зенитом солнце и немое "Спасибо!" Сзади на Митьку налетели и обняли друзья. Кажется, это и был тот переломный момент. Момент, когда друзья понимают, что они - вместе. И, что это - навсегда. Жаль, но, как правило, именно моменты отчаяния связывают людей накрепко.

Народ, до этого стоявший, словно в оцепенении, начал стягивать кольцо рыданий вокруг них. Вместе с ними затянулась и удавка новых слез Митьки.

Глава III

Спасибо Сереге, что следит за состоянием тормозов этой рабочей клячи восемьдесят шестого года выпуска! Иначе черному лабрадору повезло бы вполовину меньше. Вполовину - в прямом смысле. Растерявшийся пес отделался рассеченной бровью и кувырком в лужу. К нему подоспела перепуганная девочка лет пятнадцати в спортивных шортах и топе, в руке болтался поводок. Дождь и так напрочь испортил прогулку, а тут еще такое!