Журавлик - гордая птица

Корнев подбежал поближе к пруду и, размахнувшись как следует, зашвырнул оружие в середину водоёма. Тяжёлый пистолет с громким всплеском сразу ушёл на дно.

Следующим делом Дима решил избавиться от куртки, сильно испачканной Настиной кровью. Сняв её и оставшись в плотной толстовке с капюшоном, он свернул куртку в тугой валик и долго перебирал в уме варианты того, как поступить с данным предметом одежды. Не придумав ничего лучше, Дмитрий просто зарыл куртку в кучу потемневших прелых листьев, выбрав укромное место подальше от парковой дорожки.

От усталости и страха в голове начала образовываться каша. С трудом вспомнив примерный путь до дома Михаила, он накинул на голову капюшон толстовки и побежал в нужном направлении. Там, где заканчивалась парковая территория и начиналась обычная улица, Корнев перешёл на спокойный шаг, не желая привлекать к себе внимания немногочисленных прохожих. Только он один знал, чего стоила ему сейчас эта спокойная расслабленная походка, в то время, когда каждую минуту услужливое воображение рисовало в голове картины погони, звуки полицейских сирен, сцены ареста и вид его собственных запястий в наручниках. Ему хотелось рвануть и нестись, не оглядываясь, вперёд. Вместо этого он спокойно, вымеряя каждый шаг, шёл к дому Настиного дяди. Почти никому не было до него никакого дела, лишь несколько запоздалых путников смерили удивлённым взглядом легко, явно не по сезону, одетого парня.

***

Когда Корнев подошёл к дверям коттеджа, он жаждал только одного — чтобы хозяина не было дома. Но нервничал он напрасно: в доме стояла тишина. На полу валялись вещи, раскиданные им и Анастасией перед уходом. Подобрав их и сложив в чемоданы, Дмитрий не поленился проверить все помещения, желая устранить возможный беспорядок. Он решил, что правильным будет создать видимость того, что они с Настей, пребывая в мире и согласии, спокойно уехали вдвоём, оставив после себя чистый и прибранный дом. В кабинете Кулагина Дмитрий задвинул на место злополучный верхний ящик стола. Он понимал, что Михаил хватится пистолета, но надеялся только на то, что к этому времени успеет исчезнуть из страны. Потом, рассчитав время на сборы и дорогу, Корнев пришёл к выводу, что, если поторопится, то вполне может успеть на свой самолёт. СВОЙ… Ещё несколько часов назад это был ИХ рейс, его и Анастасии. Мужчина раздражённо рыкнул.

«Эта сука сама виновата. Она довела меня, не сумев вовремя прикусить свой длинный язык. Но и убивать я её не хотел! Всё вышло случайно: я был так зол, что просто не смог вовремя остановиться», — так он думал, пытаясь найти хоть малейшее оправдание своим действиям.

Решив, что сейчас не время философствовать, Дмитрий быстро принял душ, надеясь смыть с себя не только грязь, кровь и пот, но и липкий страх, постоянно возвращавшийся в его душу при воспоминаниях о том, что произошло сегодня. От грязи видимой он избавился, а вот та, что была внутри…

Плюнув на всё, Дима переоделся в чистые вещи, а испачканные засунул в непрозрачный пакет, который бросил в мусорный бак во дворе. Он проверил, на месте ли деньги и документы, с удовлетворением отметив, что Настины паспорта так и остались лежать у него. Это означало, что там, в подворотне, при ней не было ничего, что помогло бы быстро установить её личность. Конечно, здешние копы решат эту задачу, но он надеялся, что у него хватит времени, чтобы уехать к тому моменту, когда они поймут, кем является убитая девушка. Он решил забрать документы Кулагиной с собой, подальше от глаз Михаила. Два чемодана девушки тащить с собой в аэропорт было слишком неудобно, но и бросить их на улице Дмитрий не мог — кто-то обязательно наткнётся на них и заявит в полицию. Поэтому мужчина решил спрятать вещи прямо под носом у Кулагина, поместив чемоданы под широкую кровать в пустующей гостевой спальне. Хозяин дома редко заглядывал туда, а уж лезть под кровать, как полагал Корнев, тому уж точно не придёт в голову. Дмитрий очень спешил, поэтому использовать именно этот вариант показалось ему единственно верным решением.

Одевшись, он выволок свой чемодан на крыльцо, потом вернулся в дом, и, исковеркав до невозможности несчастный английский язык, кое-как умудрился вызвать такси. Через десять минут Корнев был уже на пути в аэропорт.

Он успел к самому концу регистрации. Он без проблем прошёл её и спустя некоторое время уже сидел в самолёте, приготовившись к долгим часам, которые должен был провести в воздухе.

Весь полёт Дмитрий не находил себе места. Хотелось спать, но, как только он опускал веки, перед глазами вставала Настя. Она была такой, какой он видел её последний раз: мёртвая, с простреленной шеей лежащая в луже крови на грязном асфальте в подворотне. Дмитрий застонал, схватившись за голову.

— Сэр, вам плохо? — обратилась к нему на английском проходящая мимо стюардесса.

Он не понял ни слова, и предпочёл снова закрыть глаза, сделав вид, что не заметил обращённой к нему фразы.

— Сэр? — снова произнесла девушка рядом с ним, легко тронув его за плечо.

Корнев, крайне раздражённый такой навязчивостью, со злостью уставился прямо в глаза стюардессы.

— Я сплю, — процедил он, и в этот момент ему было всё равно, сможет ли она понять смысл сказанного.

Девушка отшатнулась, потом пробормотала что-то похожее на извинения и удалилась, оставив, наконец, Корнева в покое.

Он же откинулся на подголовник кресла и продолжил борьбу с пугающими образами, не желающими покидать его мозг.

***

Дима вышел из здания московского аэропорта, еле передвигая ноги. Ему так и не удалось поспать в самолёте, и сейчас он чувствовал смертельную усталость. Но сон пока не входил в его планы — были срочные дела, разобраться с которыми он должен бы в ближайшее время. Взяв такси, первым делом мужчина направился в квартиру Насти. Нужно было забрать оттуда все вещи, принадлежавшие ему, убрать все видимые следы того, что он жил здесь какое-то время. Он был уверен, что о его связи с Анастасией не знал никто. Белла и Настя имели слишком много общих знакомых и, не соблюдай любовники конспирацию, до бывшей жены Корнева вмиг дошли бы слухи, где Дмитрий иногда проводит ночи.

Открыв дверь своим ключом, Корнев оказался внутри. Он быстро собрал всё принадлежавшее ему имущество, не забыв прихватить и несколько Настиных золотых украшений. «На чёрный день», — успокоил он сам себя. Но был ещё один нерешённый вопрос. Он должен был найти себе новое жильё. В отцовский дом в родной деревне Дмитрий отправиться не решился — если будут искать, то непременно проверят его нахождение по месту прописки. Он задумался, не зная, как поступить.

И тут Дима кое-что вспомнил. Это было примерно год назад. В то время он ещё жил у Изабеллы. Мужчина тайком от жены рылся в её кошельке, надеясь найти там деньги на сигареты. Сам он давно был на мели и знал, что Белла, попроси он её о деньгах прямо, откажет ему. Тогда Дмитрий и наткнулся на бумажку с незнакомым адресом: название посёлка и номер дома. А ещё через несколько дней он подслушал разговор Изабеллы и зашедшей в гости Жени.

— Надо бы съездить в Алёхино, проверить, как там Сукачев поживает, — произнесла Белла.

— А что ему будет? Пьёт, наверное, как и раньше, если вообще жив ещё, — хмыкнув, ответила подруга. — Ты, кстати, говорила им, что он перестал ухаживать за могилой Энни?

— Нет. Я не поднимала эту тему. Могила ухожена, мы с тобой справляемся. Эм не спрашивал о Степане, ну и… я тоже промолчала.

— Ясно. Ну и ладно.

Тогда в разговоре прозвучало то самое название посёлка, которое упоминалось в адресе, записанном на клочке бумаге, найденным Корневым в кошельке теперь уже бывшей гражданской жены. Название деревни он запомнил, а вот номер дома записал на огрызке, оторванном им же от попавшегося на глаза альбомного листа, не сильно расстроившись от того, что для этой цели ему пришлось испортить рисунок дочери. Зачем он вообще решил сохранить координаты какого-то там Сукачёва? Он и сам толком не знал ответа на этот вопрос. Просто подумал тогда, что как-нибудь наведается в эту деревню и выяснит, зачем жена с подругой вообще посещали это место и какую выгоду Корнев сможет извлечь из этого для себя. И сейчас Дима мысленно похвалил себя за предусмотрительность, думая, что Алёхино — идеальное место, чтобы спрятаться на неопределённое время. Правда, бумажку с номером дома он где-то потерял, но на память мужчина не жаловался, поэтому две цифры с потерянного листочка помнил наизусть. Конечно, этот самый Степан Сукачёв за прошедший год мог сто раз отдать Богу душу из-за чрезмерного увлечения спиртным, но попробовать всё же стоило.

Был уже поздний вечер, когда Корнев подходил к посёлку. Проклиная слякоть и грязь, которой в изобилии была покрыта деревенская дорога, он с трудом отыскал в темноте нужный дом. Калитки в проёме покосившегося забора не было, и Дмитрий беспрепятственно попал во двор. В одном из окон горел тусклый неровный свет. Корнев зашёл в дом, прошёлся взглядом по небольшой кухоньке, где царило немыслимое запустение. Он уже начал думать, что никого здесь не найдёт, но в одной из двух комнат обнаружил спящего человека, свернувшегося на старой обшарпанной кровати и громко храпящего во сне. Свет, который парень заметил с улицы, шёл от экрана старенького видавшего виды телевизора, работавшего без звука. Комнатная дверь за спиной Дмитрия вдруг громко скрипнула и захлопнулась из-за сильного сквозняка. Человек на кровати резко дёрнулся и подскочил, непонимающе уставившись на Корнева. Лохматый, давно не бритый, в грязной засаленной рубахе, он сильно напоминал привокзального бомжа.