Зима в Эдеме (пер. О. Колесникова)

Калалек подошел к ним неуклюжей походкой, когда Армун рассказывала о детях. Он протянул им куски свежего мяса вместо приветствия.

– Ешьте, будьте счастливы; надо о многом поговорить.

Керрик прервал его, подняв руку:

– Пожалуйста, помедленнее… трудно понять.

Он немного позабыл язык парамутан, который выучил за зиму, и позвал Армун. Она выслушала поток слов, потом перевела Керрику:

– Они все ушли – все парамутаны, через океан, к месту, которое он называет Алланиовок. Этот иккергак последний, который направляется туда. Они нашли косяки уларуака и хороший берег, где можно что-то делать. Я не знаю, что дальше обозначают слова: по-моему, сдирание кожи. Они все взяли: маленькие лодки, паукаруты и всех детей, всех. – В ее голосе слышался испуг, когда она в говорила это.

– Ты думаешь, что если мы пойдем с ними, то уже никогда не вернемся сюда? Спроси его об этом, сейчас.

– Это долгое путешествие, – сказал Калалек. – Вам понравится там, вы не захотите вернуться назад.

– Тупой лоб, глаза, которые ничего не видят! – Ангайоркак сказала громко, ударив его кулаком по покрытой коричневым мехом руке. Но не сильно, лишь для того, чтобы привлечь его внимание к важности ее слов. – Скажи Армун прямо, что, когда она пожелает вернуться на эту землю, ты возьмешь ее, – или ты хочешь разлучить ее с ее первенцем на всю оставшуюся жизнь?

Калалек улыбнулся, потом нахмурил брови, ударил себя по лбу, чтобы показать, как он огорчен.

– Конечно, это не сложное путешествие; мы вернемся, когда вы захотите. Это не проблема для того, кто знает ветры и море, как я.

После громких приветствий на борту предложили в этот же день – так как он был очень подходящий – отправиться в Алланиовок. Они могли бы отправиться немедленно, и не было причины задерживаться. Теперь, когда тану были на борту, на этой стороне океана им нечего было делать. Если решение было принято, парамутаны со свойственным энтузиазмом взялись за работу. Кожаные мешки наполнили пресной водой. В тот момент, когда все поднялись на борт, иккергак отчалил от берега и поплыл, подгоняемый ветром. Закрепили паруса, и путешествие началось. Они держали курс на северо-восток. Иккергак все дальше уходил от берега, и еще до захода солнца берега уже не было видно. Когда солнце закатилось за горизонт, они были одни в пустом океане.

Качка на иккергаке вызвала у обоих тану морскую болезнь, поэтому они с легкостью отказывались от мяса. Когда остальные закончили есть, многие из них уселась под передний полог и заснули. Ночь была теплая, и воздух очень свежий. Армун и Керрик остались там, где они и были.

– Как ты думаешь, когда мы будем на месте? – спросил Керрик. Армун рассмеялась.

– Я спрашивала об этом Калалека. Через много дней, сказал он. Или они не умеют считать, или им все равно.

– И того, и другого понемногу. По-моему, их совсем не беспокоит то, что они далеко от берега, которого не видно. Интересно, как они находят дорогу и не плавают вокруг одного и того же места?

Как бы в ответ на его вопрос Калалек в тот же момент забрался на мачту, уцепился за нее одной рукой, раскачиваясь, когда их несли легкие волны. Луны не было, но при свете ярких звезд все было очень хорошо видно. Он что-то вздернул к небу и посмотрел на это, потом прокричал какие-то распоряжения кормчим. Паруса слегка хлопали, и поэтому Калалек ослабил узлы, натянул какие-то канаты, развязал другие, пока не установил паруса под нужным углом. Когда с этим было покончено, Армун позвала его и спросила, что он делал, глядя на звезды.

– Искал путь к нашим паукарутам, – сказал он с некоторым удовлетворением. – Звезды показывают нам дорогу.

– Как?

– Вот так.

Он разложил перед ними карту, сделанную из костей.

Керрик посмотрел на нее, поворачивая, потом встряхнул головой и отдал ее назад.

– Я кое-что начинаю понимать. Четыре кости, укрепленные по углам, образуют прямоугольник.

– Да, ты прав, – согласился Калалек. – Но они были связаны Нануаком, когда он стоял среди паукарутов на берегу Алланиовока. Вот так это было сделано. Это очень важное тайное знание, о котором я тебе сейчас скажу. Ты видишь ту звезду?

Тут они все начали указывать и кричать, пока наконец Керрик понял, про какую звезду он говорил. Керрик плохо знал небо, а Армун, наоборот, разбиралась в этом.

– Это Глаз Эрманпадара, вот чему меня учили. Все остальные звезды – это души храбрых охотников, которые умерли. Каждую ночь они выходят на прогулку на небо, там, на востоке, поднимаются высоко над нашими головами, а затем отправляются отдыхать на запад. Они идут вместе, как огромное стадо оленей, и за ними наблюдает Эрманпадар, который стоит на месте. Он стоит на севере и смотрит, а та звезда – ее глаз. Она стоит на месте, а другие движутся вокруг нее.

– Я никогда не замечал этого.

– Посмотри сегодня ночью, и ты увидишь.

– Но как же они все-таки помогают найти дорогу?

Это вызвало еще больше крика со стороны Калалека, который был убежден, что неспособность Керрика понять парамутан была результатом его глухоты. И если он будет кричать громче, то Керрик будет знать, что он хочет сказать. С помощью Армун он объяснял ему, как пользоваться картой.

– Эта толстая кость – это дно. Ты должен держать ее перед своим глазом и смотреть вдоль нее на то место, где вода встречается с небом. Смотри вверх и вниз, пока не увидишь ее длину. Когда это будет сделано – а ты должен всегда держать ее в правильном направлении, – ты должен быстро посмотреть вдоль этой кости, которая является костью Алланиовока, и найти звезду. Она должна указать прямо на звезду. Посмотри, попробуй.

Керрик вертел рамку, вглядываясь, пока его глаза не устали и не заслезились.

– Я не могу этого сделать, – сказал он наконец. Когда эта кость повернута к горизонту, другая показывает выше звезды.

На это Калалек откликнулся криком радости и позвал остальных парамутан, чтобы они были свидетелями, как быстро Керрик выучился вести иккергак: в первый же день своего плавания. Керрик никак не мог понять, почему такое возбуждение, если он не прав.

– Ты молодец, – настаивал Калалек. – Это иккергак не прав. Мы ушли далеко на юг. Вот увидишь: когда мы пойдем дальше на север, кость будет показывать точно на звезду.

– Но ты же говорил, что эта звезда не движется, как все остальные?

На это Калалек разразился истерическим смехом. Ему понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя и объяснить. Оказывается, эта звезда никогда не двигалась, потому что двигались они. Если плыть на север, она поднимается выше, если плыть на юг – то опускается. Это значит, что звезда имеет определенное место на небе в зависимости от того, где ты находишься. Так и находят дорогу. Керрик не совсем был уверен, что именно это означает, и лег спать, все еще озадаченный этим.

Хотя Керрик и Армун еще испытывали слабость от постоянной качки, но морская болезнь отступила, и они постепенно привыкали к жизни на море. Они начали есть мясо, но порция воды, которая была им отпущена на все время плавания, иссякла. Они помогали ловить рыбу, потому что сок, вытекавший из ее мяса, утолял жажду лучше, чем вода.

Керрик все ломал голову над картой из костей – каждую ночь, так как путеводная звезда поднималась все выше в небе.

И вот однажды ночью Калалек, сделав свои измерения, счастливо закричал. Все собрались, посмотрели вдоль костей в рамке и дружно указали на звезду и горизонт одновременно. Они тут же поменяли курс, взяли дальше на восток. Утром Калалек порылся в своих принадлежностях и достал большую рамку, сделанную из большего количества костей, которую Керрик видел раньше.