Зима в твоём сердце, или Снежный бал для целительницы

Или всё дело в том, что проклятие на Тиля наложила Мёртвая вьюга? Поэтому увидеть его может лишь обладатель тройной Искры?

Нет, тогда бы Титаны не узнали о проклятии без моей помощи. Похоже, предстоящий разговор с Кристофом будет очень сложным и откровенным. Только… как много я сама могу рассказать?

Смерть упоминала, что Тиль – ключ к печатям. Его магия и Сердце Бездны нужны Мёртвой вьюге, чтобы разорвать древние цепи, наложенные его предком Ольгредом Стальнокрылым, и вырваться на волю.

Об этом Титаны наверняка знают больше меня, а вот пророчество гарпии…

«Лишь Сердце знает правду, лишь Пламя может провести сквозь Тьму, и лишь Живая Вьюга способна победить любое пророчество».

Какое именно сердце имелось в виду? Артефакт или моё собственное? Мне нужно следовать интуиции или всё-таки разговорить проклятый бриллиант? И о каком Пламени речь?

Единственное, что не вызывало вопросов – это слова о Живой Вьюге. Хольда и королева нечисти были связаны древним заклятьем, и как только одна слабела, вторая тут же набирала Силу.

Не зря конец Мёртвого сезона всегда сопровождается сумасшедшей метелью. Так Хольда показывает свою мощь, стирая с земли остатки ядовитой магии нечисти, и запирая её в Проклятом лесу до следующего года.

Но сейчас ледяная красавица была слаба и не могла сражаться вместе с нами, хотя и пришла на помощь в лазарете. Без неё я бы не справилась.

Сканирующее плетение вспыхнуло в последний раз, подсвечивая серебристым сиянием недавние разрывы на ауре. Они уже затянулись, но оборачиваться Тилю пока нельзя, как и применять магию.

В остальном дракон был стабилен и, подумав немного, принялась осторожно выводить его из магического сна.

В это же время, Тиль Тангарра

Сквозь холод и бесконечную пелену тумана доносился нежный женский голос. Человеческой ипостаси он был не знаком, но дракон отозвался моментально, воскрешая в памяти смутные воспоминания. Мёртвая вьюга, Рой нечисти и безумный бой. Яростный и жестокий, без права на поражение.

Картинки проносились перед глазами вереницей окровавленных осколков, и пазл потихоньку складывался: моё ранение, наша победа над нечистью и лазарет Туманной стражи.

Кристоф и остальные хотели помочь, поэтому приволокли ко мне целителя и Огонька. А вот дальше я ничего не помню. Видимо, вырубился от ран и кровопотери. Но мой дракон находился в сознании и запомнил обладательницу голоса.

Он не считал её врагом и готов был терпеть чужое присутствие. Выходит, это кто-то из уже лечивших меня шаманок или та самая девушка-Огонёк.

Больше ничего вспомнить не получилось. Висок прострелила тупая боль, и я поморщился. Вернее, попытался это сделать. Тело по-прежнему не подчинялось мне, а душа плавала в густом тумане Пограничного мира.

Я ненавидел магический сон, хоть и понимал, что для быстрой регенерации он незаменим. Лучше отмучиться сутки, чем пару недель провести в лазарете. Но до чего же мерзкие ощущения! В моём случае они и вовсе многократно усиливались из-за специфического ледового проклятия, замораживающего моё сердце и эмоции.

Жестокая ирония… Лёд и стужа - суть моей Силы, медленно убивали меня, превращая в бесчувственного монстра. Я воскресал лишь во время боя. Огонь сражений будоражил кровь, согревая тело и заставляя сердце биться чаще.

Вся моя жизнь была написана острием клинка. Война с нечистью и соседними империями, охота на предателей и мятежников. Я помнил лишь бесконечную череду сражений и… женщину. Одну из многих в моей жизни, но единственную, ставшую моим наваждением, болезнью и истинной любовью.

Хольда. Моя Снежная королева…

Я до сих пор чувствовал на губах вкус её магии и готов поклясться, что она приходила ко мне недавно. Наяву, как тогда… А значит, я снова едва не умер.

Паршивая привычка - подыхать, чтобы хоть на миг увидеть любимую и сорвать её ледовый поцелуй.

– Тиль! – голос Кристофа резанул слух, перекрыв мелодичные напевы целительницы.

Не его я мечтал услышать, но, кажется, пора воскресать.

– Тиль! Да очнись же! – с нажимом повторил друг, и я уцепился за его Зов, пытаясь поскорее вернуться в собственное тело.

Вынырнуть из магического сна без проводника невозможно, если ты, конечно, не медиум или не шаман. Отвратительно... чувствуешь себя беспомощной рухлядью.

Впрочем, сейчас я хотя бы что-то чувствовал. Причём, удивительно ярко. Но не пройдёт и недели, как ледяные силки вокруг моего сердца вновь начнут затягиваться, заживо замораживая меня.

– Тиль!..

Новый Зов, вспышка чужих эмоций и заклинание. Ослепительно яркое, наполненное жизнью и солнечным теплом. Я летел на него и голос друга, как на спасительный огонь.

Рывок! Моя душа пробкой вылетела из Пограничного мира, впечатавшись в тело.

– Кх-кхех! – распахнул глаза и закашлялся, судорожно хватая ртом воздух.

Голова кружилась, горло горело, словно в него насыпали раскалённого песка. Но! На удивление, ничего не болело. Странно… Обычно после пробуждения чувствовал себя намного паршивее. А ведь я чётко помнил, что в этот раз потрепало меня знатно!

Мой дракон едва не лишился крыла, поэтому кости человеческой ипостаси шаманы должны были собирать по крупицам.

– Ну, наконец-то! – в голосе Кристофа проскользнуло нескрываемое облегчение. – Мы уже начали переживать, что ты решил задержаться в Пограничном мире.

– Не надейся, – просипел, едва ворочая языком.

Замершая в шаге от моей койки рыжеволосая девушка белкой метнулась к столику, наливая воды в стакан, а ко мне подошёл молодой худощавый целитель. Он хотел помочь мне устроиться поудобнее, но я лишь отмахнулся.

– А ты упрямый, – хмыкнул, наконец узнав смельчака из лазарета.

– Это моя работа, – сухо ответил лекарь.

Память возвращалась обрывками, но я всё же заставил себя вспомнить его имя – Олаф Вэринга. Тот самый Светлейший, которого Кристоф пытался отвоевать у Роберто. И похоже, у него получилось.

Присмотревшись понял, что мы не в лазарете Туманной стражи и даже не в королевстве Серебряного льда. Окружавшая нас магия изменилась, и в её мелодичных переливах узнал легендарную Песнь Теней – специфический перезвон, характерный лишь для Тёмной Звезды.