Злодейка в быту

Папа кидает на меня предупреждающий взгляд.

— Министр Тан, у вас прекрасный сад, с вашего позволения я немного осмотрюсь.

— Добро пожаловать, — отвечает папа.

Очевидно, флейтист дает нам с папой возможность поговорить наедине, попрощаться, только вот уединение будет условным, потому что в моем скудном арсенале заклинаний нет такого щита, через который он не сможет подслушать.

Я провожаю его откровенно злобным взглядом.

Лишь бы на папу не сорваться… Не хочу, чтобы мы расстались на скандальной ноте.

— Прости, Юйлин, я не могу тебя защитить, — вздыхает он, и весь мой запал гаснет.

— Все в порядке, пап. — Я не должна требовать от него больше, чем он может дать, это глупо.

— Юйлин, у меня нет иллюзий по поводу небожителей, и не каждой их улыбке стоит верить, однако в одном я уверен железно. Господин Дэшен сможет защитить тебя от нового владыки Срединного домена нижнего мира. Дочь, для меня превыше всего твоя безопасность. Твои отношения с господином Дэшеном могут быть временными, а вот смерть окончательна, из-за грани ты не вернешься.

Ха…

Я вернулась из-за грани. Хотя, справедливости ради, это уже не совсем я, в моем нынешнем характере гораздо больше от земной личности, чем от здешней. Знал бы папа, что возродиться проще, чем избавиться от настырного небожителя.

— Пап, у меня есть просьба. Две.

— Сколько угодно, Юйлин.

— Во-первых, ты должен заботиться о себе и ни в коем случае не пренебрегать своим здоровьем. Во-вторых, так получилось, что я отослала кормилицу в монастырь. Она не должна быть брошена.

— Хорошо, дочь. Как ты говоришь, так я и сделаю.

Я оказываюсь заключена в крепкие объятия, папа церемонно чмокает меня лоб, и я ощущаю себя не просто повзрослевшей, а взрослой, той, кто только что получил родительское признание и благословение выпорхнуть из гнезда в большую жизнь.

Больше говорить не о чем, и отец, взяв меня за руку, увлекает во внутренний сад, якобы заинтересовавший флейтиста, устроившегося в корнях вишни. Его глаза прикрыты, на лице умиротворение, а вот пальцы двигаются, словно играют на невидимом инструменте. Настолько сахарно, что у меня зубы сводит.

Сейчас мне кажется, что господин Дэшен в своем амплуа благостного небожителя фальшив насквозь. Он был фальшив с самого начала. Почему я замечала, но не придавала значения? В любом случае наблюдения бесполезные.

При нашем приближении господин Дэшен лениво открывает глаза. На его коленях упавший с дерева лист, и он его смахивает небрежным жестом. Я вижу все больше и больше фальши. Как же мне хочется спросить, что видит отец с его придворным опытом…

— У вас восхитительный сад, министр Тан. — Флейтист грациозно поднимается, и отец передает ему мою руку.

Слишком церемонно, чтобы принять жест за случайный. Отец показывает, что доверяет меня мастеру и передает под его опеку.

— Позаботьтесь о моей Юйлин, — повторяет папа. Против заклинателя, усмирившего бунт одной мелодией, папа действительно не может ничего. Только умолять, что он и делает для меня.

Мой гнев не улетучивается, ситуация по-прежнему дико злит, но внешне я покоряюсь обстоятельствам. Что толку сверкать глазами и смешить флейтиста? Пусть отец будет спокоен.

— Я клянусь. — Небожитель почему-то склоняет голову, и ответ его совершенно не шутливый.

Чего-то я не понимаю…

— Юйлин, ты же любишь путешествовать, тебя ждет большая дорога. Разве плохо?

— Министр Тан, заверяю, вы не будете в неведении. Через несколько дней мы с Юйлин обязательно навестим вас. — И уточняет: — Через три дня.

Именно через три дня после свадьбы принято посещать родительский дом.

Ха…

Внешне я само спокойствие. Я даже улыбаюсь.

— Да-да. — Папа кивает, игнорируя провокационный намек.

— Моя прекрасная фея. — Флейтист обращается ко мне напрямую, и, когда наши взгляды встречаются, мир вокруг меняется, мы оказываемся в совершенно восхитительном месте.

По ушам бьет грохот низвергающегося водопада, горная река пенится и бурлит в бежево-розовых скалах, поросших незнакомыми кустарниками с бордово-красными длинными иглами вместо листвы. Никогда не видела ничего подобного! Причем в обеих жизнях.

Обращение «фея» идеально сочетается с поистине волшебным пейзажем. Ничего не могу с собой поделать, на открывшуюся картину я смотрю с детским восторгом.

Господин Дэшен улыбается уголком губ, и его улыбка почему-то тоже кажется искренней. Небожитель не торопит меня, не одергивает, наоборот, позволяет свободно осмотреться. Отпустив мою руку, он уходит на плоский валун, устраивается на нем и достает флейту. Зазвучавшая мелодия сливается с гулом природы и словно становится воплощением голоса реки.

Красоты и достопримечательности — это хорошо, но…

Дождавшись окончания игры, я подхожу к валуну. Хотя сейчас я смотрю на флейтиста сверху вниз, я не чувствую ни капли уверенности. Он прячет флейту в рукав, а когда опускает руки, оказывается, что на валуне появились чайник и одна пиала.

— Господин…

— Тебе лучше привыкать называть меня учителем, — мягко поправляет он. — Почему бы тебе не подать мне чай?

Что же, к этому все шло, и прямо сейчас я сделаю выбор. Притворно подчиниться и сбежать при первой же возможности? Только вот шанса не представится в ближайшую тысячу лет. Сбежать я смогу, а вот остаться ненайденной… Уж лучше буду упрямо честной.

— Я не стану подавать вам чай, господин Дэшен. Я не стану признавать вас своим учителем только потому, что вам этого хочется.

— Вот как?

— Не знаю, почему вы проявляете такую настойчивость. — Скорее всего, из-за Шаояна.

Я ожидаю гнева или ледяного спокойствия, но точно не того, что небожитель будет с пытливым интересом всматриваться в мое лицо. Что он пытается разглядеть?

— Почему? — спрашивает он. — Прекрасная фея, я настолько далеко продвинулся в самосовершенствовании, что могу видеть не только ауру, но и саму душу. Вы невероятны.

Так он видит, что я переродилась?

Лучше так, чем роль приманки для Шаояна.

— Не думаю…

— Юйлин, — перебивает он, — увидев вас впервые, я ощутил что-то очень странное и сперва даже разозлился. Только потом я понял, что это было за чувство. Я влюбился. Отныне и навсегда мое сердце принадлежит тебе.

Глава 40

Брак лучше, чем ученичество?

Ха…

Здравый смысл подсказывает, что внезапная любовь — лишь предлог, чтобы добиться моего согласия. Почему ему так важна добровольность? Может, из-за моей матери? Глупое сердце учащенно бьется. Нет, никакой взаимности. Скорее мне лестно узнать, что я привлекла человека столь высокого уровня. Ага, привлекла. Не верю. Но ведь господин Дэшен не лжет?