Злодейка в быту

— Наложники так вольно в присутствии госпожи себя не ведут. — Я занимаю соседнее кресло и тоже вытягиваю ноги. — Я буду чай.

— Это обычные наложники, — возражает он, — а я наложник-владыка, мне можно.

— Наложник? — раздается знакомый голос… третьего лишнего. Который, в отличие от простых демонов, пришел в себя слишком уж быстро.

Пространство впереди искажается, идет рябью, и флейтист, появившись прямо в воздухе, мягко ступает на перила террасы с такой легкостью, словно равновесие его второе имя и ему совершенно безразлично, стоять ли на полу или на узкой жердочке. Левая рука заведена за спину. В правой руке поднос, пузатый чайник пускает тонкую струйку пара. Видимо, чай, который я заказывала?

— Завидно? — тут же ухмыляется Шаоян, ни капли не встревоженный.

Мой демон выглядит расслабленным и довольным, на губах блуждает улыбка.

— Так госпожа Юйлин отвергла меня по этой причине? — щурится флейтист. — Действительно, зачем соглашаться только на одного…

Мне не нравится то, к чему флейтист ведет, и я перебиваю:

— Шаоян уже повышен до супруга, единственного.

— Как жаль. — Флейтист спрыгивает с перил. Судя по тону, на самом деле ему совершенно не жаль.

— Как демон и светлый заклинатель могут быть братьями? — наконец-то задаю я вопрос, ответ на который мне по-настоящему интересен.

Хватит тайн!

— Понятия не имею, — усмехается Шаоян.

— Светлый заклинатель? — вторит ему флейтист с непонятной мне злой иронией. — Кто? Где?

— Ты.

— Вынужден вас разочаровать, госпожа Юйлин. Личность мастера флейтиста всего лишь качественная фальшивка. Я мастер… иллюзий.

Он оставляет поднос висеть в воздухе, кланяется, и человеческий облик с громким треском слезает с него, словно шкура с линяющей змеи, с той лишь разницей, что чешуя остается лежать там же, где ее бросили, а светлый образ тает, расползается по полу клубами белого дыма, постепенно превращаясь в ничто.

Передо мной стоит еще один демон.

Угольно-черная кожа, ярко-желтые, словно жидкий огонь, глаза… Сходство с Шаояном очевидно и в телосложении, и в чертах лица. Оказывается, они и вправду братья.

— Зачем было предлагать мне брак, мастер… обмана?

— Мое имя Чаоци, прекрасная госпожа. Я предложил вам брак, чтобы вы могли сбежать от демона с небожителем до того, как станете владычицей. Вы не должны меня винить, госпожа. Я лишь исполнял долг старшего брата.

Значит, это была проверка?

Что же, лучше так, чем жаждущий мести отвергнутый небожитель.

Больше всего меня поражает, что демон годами скрывал свою природу и ни один заклинатель, ни один старейшина его не разоблачил. Насколько же Чаоци талантлив? И насколько высокую цену заплатил за возможность жить под личиной? Как сильно ему пришлось исказить свои энергетические структуры, ядро? Едва ли Чаоци уступил трон Шаояну без веской причины.

Картинка наконец-то складывается: когда Срединный домен был сокрушен предательским ударом изнутри, Чаоци сумел выжить сам, защитить Шаояна и — я вспоминаю список — разделаться с врагами.

Да, впечатляет.

— Чаоци, — на моих губах появляется улыбка, и я взглядом указываю на парящий в воздухе поднос, — подай мне чаю.

Глава 45

Забавно…

Никогда бы не подумала, что Нижний мир, тот самый, которым пугают маленьких детей, станет моим домом, местом, где я ощущаю себя в безопасности, где мне уютно и хорошо, местом, которое хочется обустроить как родное гнездышко. Кажется, именно здесь я смогу не выживать, бесконечно отстаивая самостоятельность и личную свободу, а просто жить, быть счастливой, самосовершенствоваться, привносить в свой новый дом знания и опыт земной жизни, делать что-то стоящее, что-то полезное для… демонов.

И пусть на восстановление Срединного домена понадобится немало времени, задумываться о далеком будущем пора уже сейчас.

Например, почему бы не подумать о том, что мой отец идеально подходит на роль торгового посредника между Срединным доменом и императорским двором? Редкие для мира людей алхимические ингредиенты в обмен продовольствие — хорошая взаимовыгодная сделка.

Я смотрю на свое отражение в зеркале и тонкой кистью подвожу глаза, добавляя взгляду выразительности.

— Моя драгоценная супруга. — Шаоян, уже полностью одетый, скучает в кресле. — Давайте отменим визит и не будем навещать вашего отца?

— Это еще почему? — оборачиваюсь я.

Что за чушь? Как это я с папой не увижусь?!

Только вот обещание привести меня в гости давал Чаоци, еще вчера восстановивший личину небожителя и под сладкую мелодию флейты покинувший Срединный домен в неизвестном направлении. Шаоян ничего не обещал.

Впору вспомнить про печать…

Шаоян, округлив глаза, корчит гримасу.

— Я боюсь! — восклицает он.

— М-м-м?

— Я боюсь, что люди, сраженные вашим лучезарным очарованием, пожелают переселиться в наш домен, но, очевидно, мы не сможем принять всех желающих. — Он нарочито беспомощно разводит руками и тут же заливается хохотом.

— Тьфу! — Я думала, он серьезно, а он опять шутит.

Я завершаю макияж, откладываю кисть.

Я и правда отлично выгляжу. Эликсиры, укрепляющие энергетическую структуру, повлияли на внешность, такой приятный побочный эффект…

Шаоян подходит и молча добавляет в мою прическу шпильку из бледно-розового нефрита.

— Идем? — спрашивает он, и его лицо преображается. Черная кожа становится смуглой, янтарные глаза подергиваются пепельной дымкой и превращаются в непримечательные карие, даже лицо словно оплывает и черты становятся более человеческими.

— Оу.

— Я не так хорош в иллюзиях, как мой старший брат, но было бы странно не освоить это в высшей степени полезное искусство. — Он подхватывает мою руку.

— Значит, решил спрятать свою красоту? — хмыкаю я.

Перед глазами привычно темнеет, а мгновение спустя, проморгавшись, я узнаю дорожку, ведущую от ворот к переднему павильону, и сразу отмечаю, что лишние травинки тщательно прополоты, цветы обихожены, а сухая листва и прочий мусор подметены. Видимо, слуги, отосланные под столицу, уже вернулись.

Гораздо интереснее, что ступеньки переднего двора теперь охраняет фигура черепахи с пучеглазыми жабами на панцире. Надо полагать, подарок императора? Папа по-прежнему в фаворе? Хорошо…

Мы заходим в павильон, и за столом на месте хозяйки я вижу увлеченную вышивкой незнакомку. Нежно-бирюзовое ханьфу подчеркивает белизну фарфоровой кожи и тоном перекликается с одеждой служанок, стоящих за спиной своей госпожи, — те одеты в темно-бирюзовые простые платья.

Я бы решила, что у поместья сменился владелец, но служанки знакомые. Одна из них наклоняется и шепчет красотке отвлечься, и девушка поднимает растерянный взгляд: