Змей

Лахлан думал, что она делает все это потому, что у нее была незаконная связь с Робертом. Как он мог такое подумать? Как он мог верить слухам?

Лахлан совсем не знал ее. Белла не могла поверить, что она позволила себе обмануться, решив, что он другой, что он может на самом деле полюбить ее.

Если Лахлан считает ее шлюхой, она не станет его разубеждать. Белла демонстративно подняла подбородок и навстречу его сердитому взгляду направила свой взгляд, полный незамутненной злости. Она расправила плечи и выставила вперед грудь.

Лахлан издал резкий звук, лицо его побелело.

Темная женская чувственность распустилась внутри нее. Белла скользнула языком по нижней губе; всем своим видом она походила на голодного паука, ожидающего жертву. Глаза ее заблестели, а голос стал соблазнительным и низким. – А сам ты как думаешь?

Белла сразу поняла свою ошибку. А может быть, она знала, что произойдет, и хотела, чтобы это произошло. Белла хотела, чтобы у нее было больше причин его ненавидеть. Но Лахлан Макруайри не был тем человеком, которого можно было безнаказанно провоцировать.

Лахлан схватил Беллу в объятия. Притянул ее к своей могучей груди, на которую она засматривалась гораздо чаще, чем следовало бы.

Белла вздрогнула, когда их тела соприкоснулись. Лахлан был таким твердым. Его грудь была как гранитная скала. Это должно было быть неприятным, пугающим, но не было таковым. Осознавая его силу, Белла чувствовала себя в безопасности и защищенной.

Лахлан опустил голову, ее сердце как будто остановилось в ожидании этого страшного и мучительного момента, которого Белла одновременно боялась и жаждала. Наконец, он прижался к ее губам.

Белла ощутила, как его стон вызвал дрожь во всем ее теле. Примитивный мужской звук прокатился по ее венам как жаркая лава.

Ощутить впервые его вкус – это было как удар. Сердце Беллы билось о ребра. Чувства взорвались внутри нее. Губы Лахлана были такими мягкими и теплыми, невероятными на вкус. Как темное густое вино, подогретое с гвоздикой.

Белла чувствовала, как она сливается с ним в одно целое. Как они сливаются друг с другом. Как будто одно прикосновение - один вкус - может пометить ее навсегда.

Губы Лахлана двигались по ее губам умело, страстно, требуя ответа.

Она должна оттолкнуть его. Все это было неправильно. Все должно было быть совсем не так. Обычно она ничего не чувствовала. А сейчас все чувства рвались на свободу. Белла почувствовала, как ее тело вспыхнуло, пульс зачастил, тоска по чему-то неведомому охватила ее.

Белла не понимала, что с ней происходит. Ей было так тепло, тело налилось и стало тяжелым. И внизу живота настойчиво закручивался узел.

Она ждала, что ее тело окоченеет. Ждала привычного чувства отвращения, которое приходило с поцелуем.

Но этого не произошло. Невероятно для разбойника, который брал то, что хотел, но в поцелуе Лахлана не было агрессии. Его страсть была теплой и манящей, а не холодной и жестокой. Это было не грубое нападение, но скрытое соблазнение.

Лахлан заставил ее хотеть обвить руками его шею и прижаться к нему еще ближе. Чтобы полностью слиться с ним. Повторить своими мягкими изгибами каждый дюйм его твердого тела.

Лахлан заставил ее хотеть уступить. Открыть рот и отдать по своей воле то, что муж пытался взять силой.

Лахлан заставил ее... хотеть.

Боже, помоги ей, она хотела его. Отчаянно. Как она никогда не хотела никого раньше. Она считала себя неспособной на желание. Неспособной ощутить страсть, как обвинял ее муж. Но она ощутила это сейчас. Чувствовала пробуждающееся желание в покалывающих приливах тепла и радости.

Белла прижалась к Лахлану, наслаждаясь невероятными ощущениями от того, как она терлась своей грудью о его грудь. А затем со вздохом, она раскрыла губы.

Лахлан издал удовлетворенное рычание, когда почувствовал, как она уступила. Он хотел наказать Беллу за то, что она заставила его потерять контроль. Заставила испытывать желание, которого он поклялся избегать. Он был безумен. Сердит. Доведен до крайности. Но его гнев растаял в тот момент, когда он коснулся ее губ. Мягкая, но сильная волна разбилась над ним. Нежность, черт побери. Он никогда не смог бы причинить ей боль. Он сказал Белле, что никогда не применит силу, и именно так он и считал.

Боже, какой она была сладкой. Даже слаще, чем он представлял. Он не смог бы отстраниться, даже если бы он захотел.

Лахлан ждал, что Белла его оттолкнет. Но ее робкий, невинный ответ чуть не убил его.

Ощущение ее мягких чувственных губ привело его в неистовство. Лахлан скользнул своим языком в ее рот, целуя ее глубже, жестче, претендуя на каждый дюйм, который она собиралась ему отдать.

Белла целовала его, издавая сладкие тихие вздохи. Лахлан почувствовал, как она крепче прижимается к нему. Почувствовал, как нарастает желание внутри нее. Почувствовал еще большую потребность в ее поцелуях.

Его язык кружил вокруг ее языка. Сначала медленно, потом все быстрее, как чувства, затягивающие их в свой водоворот.

Лахлан так долго ждал этого, что не мог действовать медленно.

Жар хлынул по его жилам. Его кожа стала горячей. Тесной. Слишком маленькой для его тела. Его мышцы были напряжены от ощущений. Его член увеличился и стал твердым.

Лахлан чувствовал все эти пышные мягкие изгибы, прижавшиеся к нему, но этого все равно было недостаточно. Ближе. Ему надо чувствовать ее еще ближе.

Он погрузил пальцы в мягкий шелк ее волос, обхватил ее голову, Лахлан прижался к Белле, придавил ее к двери, притиснув ее еще сильнее к себе.

Там. Иисусе, прямо там. Волна жара едва не затопила его.

Тело Лахлана слилось с телом Беллы, его член прижался к мягкому местечку между ее ног. Он испытывал жгучее желание войти в нее.

Лахлан чувствовал себя слишком хорошо. Слишком правильно. Он почти ощутил, на что было бы похоже скользить внутри нее. Как он сожмет ее ягодицы руками и поднимет ее, прижав к себе, обернет ее ноги вокруг своей талии и толкнется в ее мягкое влажное лоно, которое обхватит его как теплая перчатка.