Змей

Белла выглядела такой несчастной, что его грудь сжалась. Лахлану захотелось обнять ее, но он не хотел еще сильнее ухудшить их отношения.

– Да. Нет, - Белла моргнула, обвинение мелькнуло в ее глазах.
– Ты так и сделал.

Белла имела в виду не сегодня, а месяц назад. Я пытался.
– Это имело для тебя значение?

Новый поток слез хлынул по ее щекам, Белла смотрела на Лахлана со смесью раздражения и возмущения.
– Конечно, это имело для меня значение, - задохнулась она от рыданий, сквозь которые добавила что-то, похожее на «ты, баранья задница».

Лахлан улыбнулся. Даже заливаясь слезами, Белла все еще сохраняла силу духа. К черту все. Он пытался бороться с этим. Если есть хоть один проклятый шанс, что между ними что-нибудь может быть, он использует его. Впервые за несколько дней он все ясно понял.

Лахлан осторожно взял Беллу на руки, ожидая, что она оттолкнет его. Когда этого не произошло, в нем вспыхнула искра надежды.
– Я не оставлю тебя больше. Никогда.

Он погладил Беллу по голове, когда она всхлипнула ему в грудь. Затем, похоже, поняв, что сказал Лахлан, она подняла на него глаза. – Не оставишь?

Белла выглядела настолько ошеломленной, что Лахлан не мог удержать улыбку, изогнувшую его рот. Он покачал головой.
– Нет, если ты не пошлешь меня подальше.
– Лахлан качал Беллу в колыбели своих рук, прижимая к себе, пытаясь найти слова, которые убедят ее. Он потратил бы целую жизнь на это, если она позволит ему.
– Я знаю, что я - задница. Я знаю, что причинил тебе боль. Я знаю, что не заслуживаю тебя, но если это имеет значение, я…

Вот, черт возьми. Лахлан никогда не говорил этих слов никому в своей жизни, и они нелегко давались. Его сердце колотилось, но он заставил себя продолжить. Теперь уже не было возврата. Белла могла рассмеяться ему в лицо и растоптать его сердце каблуком, если захочет - это меньшее, чего он заслуживал, - но, по крайней мере, он скажет ей, что он чувствует. Лахлан глубоко вздохнул и выпалил.
– Я люблю тебя.

Лахлан услышал ее резкий вдох, когда Белла замерла в его объятиях. Долгое время она ничего не говорила, а просто смотрела на него. Лахлан никогда в жизни не чувствовал себя таким несчастным. Его сердце молотом бухало в груди, колотилось сильно и безжалостно. И когда Лахлан решил, что не вынесет больше ее молчания, Белла нерешительно повторила, - ты любишь меня?

Белла сумела передать и осторожность, и скептицизм в интонации этого слова. Лахлан не мог винить ее. Он был не очень доволен идеей, сказать ей это. Что, черт возьми, он знал о любви?

Лахлан не ожидал, что Белла кинется в его объятия и тоже признается в любви к нему - если она когда-либо любила его, он был уверен, черт побери, что загубил это чувство - но это ранило его, хоть он и понимал, что Белла должна была быть осторожной. Он причинил ей боль, и она боялась, что он сделает это снова.
– Я знаю, что вел себя неправильно.

– Да, это так, - слишком легко согласилась Белла.
– Почему я должна тебе верить?

Лахлан должен был знать, что Белла не успокоится. Но он решил пройти этот путь до конца.
– Я никогда в жизни не был так несчастен.

Ее губы изогнулись.
– И это должно убедить меня? Думаю, тебе придется придумать что-нибудь получше, чем это.

Лахлан был человеком, который никогда не думал, что у него есть чувства, не говоря уже о том, чтобы пытаться говорить о них, он не знал, что сказать.
– Я никогда не чувствовал себя так ни с кем. Ты сводишь меня с ума. Ты делаешь меня счастливым. Ты заставляешь меня хотеть быть лучше.

Улыбка блуждала на ее губах. – Как мило.

Лахлан чуть не поперхнулся. – Мило? Боже милостивый, не позволяй никому услышать, что ты так говоришь! – Он уж точно не милый.

Белла выжидающе посмотрела на него.
– Это все?

Лахлан бросил на нее острый взгляд.
– Это совсем не легко для меня. Ты могла бы проявить немного милосердия.

Белла подняла гордый лоб.
– Милосердие? Я не думала, что ты знаешь это слово.
– Она покачала головой.
– Ты знаешь, я начинаю сомневаться в твоей внушающей ужас репутации. Я не думала, что ты чего-то боишься.

– Я тоже так не думал, - пробормотал Лахлан себе под нос. Он предпочел бы сразиться с армией англичан голыми руками и самому обнажиться.

Как Лахлан мог найти слова, чтобы передать всю невероятность того, что было в его сердце?
– Ты была права. Я боролся с этим. Я боролся с тобой. Я сделал все, что мог, чтобы ты ненавидела меня, но только после того, как я преуспел в этом, я понял, какой я дурак. Клянусь, если бы я мог вернуть то, что произошло в том сарае, я бы это сделал.
– Лахлан провел рукой по волосам, пытаясь найти способ объяснить непростительное.
– Я должен был оттолкнуть тебя, но я был недостаточно силен. Все так запуталось. Я пытался заставить себя поверить, что все, что я испытывал к тебе, было похотью, и я заставил тебя поверить в это.

– Ты не один виноват, Лахлан. Я не должна была делать этого. – Щеки Беллы вспыхнули в темноте. Это было неправильно пытаться таким образом заставить тебя. Я не позволила тебе оттолкнуть меня, я хотела сделать тебя слабым.
– Лахлан почувствовал ее взгляд на своем лице, как будто она могла узнать по нему правду.
– Но я не понимаю. Если ты любишь меня, почему ты отказывался помочь мне?

Лахлан понял, что должен рассказать Белле все.
– Ты знаешь, что у меня есть долги?
– Она кивнула.
– Часть денег для семей погибших из-за меня людей в тот день.

Белла ахнула. Она потрясенно смотрела на него.
– Сколько?

Лахлан пожал плечами.
– У них были большие семьи.

– Боже мой, ты поддерживаешь всех этих людей в течение десяти лет?

Его челюсти сжались.
– Этого все равно недостаточно.
– Этого никогда не будет достаточно.

– Почему ты не сказал мне? Как ты мог позволить мне думать, что тебя не волнует твой долг перед кланом? Как ты мог позволить мне произносить все эти обвинения?

– Потому что я не хотел, чтобы ты смотрела на меня так, как сейчас. Я не проклятый святой, но я плачу по своим долгам.

Глаза Беллы расширились от ужаса, когда она поняла все последствия.
– О, Господи, Лахлан, извини. Клянусь, я найду способ убедиться, что ты получишь деньги. Если Роберт не захочет... Так или иначе, я отплачу тебе.

Лахлан напрягся.
– Это мой долг, Белла, а не твой. Мне не нужны твои деньги. Я найду выход.

– Но…

Он приложил палец к ее губам.
– Нет.

Ее губы сжались.
– Тебе всегда нужно быть таким упрямым?

Он поднял бровь. – А тебе?

Их глаза встретились, и ее хмурый взгляд растворился в кривой усмешке. – Нам было бы намного проще, если бы мы не были так упрямы.