Золотое дно (сборник)

бегались, захныкали, и тут же опрокинулись на полати

спать, и в одночасье замолкли, утонули в беспамятном

сне, беспечно посапывая. Зинка посмотрела на часы, и

хотя стрелки отметили десять вечера и магазин, конеч­

но, давно на железном запоре, предложила:

— Может, сбегать?..

Коля База опустил голову. Выпить, ну рюмочкой

разговеться ради встречи не прочь был, однако промол­

чал, отказался, наверное, впервые за много последних

лет и сразу загордился, зауважал себя.

— Обойдется, что мы, алкаши какие. А чайком бы

обогрелся.

— Ну и ладно. Чай подгорячить у меня найдется на

донышке, еще в тот раз не допили. Тряпочкой заткну­

ла, думаю, пускай стоит, места -не унесет, вот и приго­

дилось,— зачастила Зинка, растеряннопоглядывая

влажными черничинами глаз.— Сполоснулся бы с до­

роги, а? Запылился весь, зачумелый...

И снова Коля База послушно согласился. Зинка

плеснула в таз теплой воды, Коля чего-то стеснялся,

может, боясь показать свою худобу, но женщина при­

нудила его, сама стянула обтерханный свитер и кину­

ла его в угол: «Завтра постираю». Шершавыми ладош­

ками обмыла широкие костистые плечи и смуглую спи­

ну, порой, будто нечаянно, касалась щекой и, отчего-то

замирая и томясь, думала заполошно: «Осподи, до чего

92

же люббй...» Есть на свете любовь-то, есть, вот она: ни

по первому ухажеру не страдала, ни по второму, наплы­

ли, как текучая вода, да и сплыли, оставив в душе

горькую досаду, а в горнице — двух сыновей; но вот

пришло что-то такое, когда и плакать хочется и смеять­

ся одновременно, и, словно бы за ребенком, ухаживать

за этим костлявым парнем, у которого вниз по желобку

спины струится золотистый доверчивый пушок, и по тон­

кой шее видишь вдруг, что это и не мужик еще, а ребе­

нок, только для видимости строящий из себя мужика.

«Коли бросишь, что ли с собой поделаю. Не жить мне

без тебя, а детишек государство прокормит», — думала

суматошливо, как о чем-то давно решенном, но вслух

нарочито сердито прикрикнула:

— Голову-то помой. Скотинку запустишь — не скоро

прочь выгонишь.

— Да ну тебя...

— Ах так, ах так, — быстро выплеснула мутную во­

ду, налила чистой, вцепилась шершавыми от стирки и

мытья ладошками в выцветшие хрусткие вихры, потя­

нула к тазу. Коля База упирался, немного стыдясь сво­

ей послушливости и в то же время необычно желая ее:

ему так хотелось, чтобы Зинка копошилась рядом и,

принуждая к мытью, легко оглаживала спину твердыми

ладонями.

— Ну чего ты, привязка. Хуже смолы, — для виду

сопротивлялся Коля База, но домывался уже охотно,

плескаясь и фырча. Потом, посветлевший весь, опустил­

ся на лавку, растирая махровым полотенцем грудь.

И неожиданно легко кинул слова, которые уже не одну

неделю жили на губах.

— Я ведь жениться приехал...

Зинка у шкапа возилась, узенькие плечики ее вздрог­

нули, но она внешне равнодушным голосом, стараясь

не выказать волнения, глухо спросила:

— На ком же, если не секрет?

— А есть тут одна, малехонькая, будто воробей, но

больно кулаками молотит.

«Вот и дождалась, — подумала, теряясь. — А мо­

жет, с горячки он? Ну куда я ему с таким-то припло­

д о м — это же словно в тюрьму его привести. Нет-нет,

как ли одна проживу. И одной-то не жить-е-е. — Даж е

заплакала в душе, молчаливо глотая слезы. — Но и его

93

в петлю пихаю, это же битва сплошная будет, а не

жизнь.»

А вслух глухо сказала, унимая сердце и пряча глаза:

— Ты что, с горы сорвался? Что мне, с тобой в прят­

ки играть? Ты как ветер, ищи тебя. Фыркнул и вон.

— Чего ты, Зина? — растерялся Коля База, глупо­

вато распахивая рот, и железные зубы тускло блестнули.

— А меня-то спросил, меня-то спросил, хо-чу ли

я? — вдруг заревела в голос Зинка, уткнулась парню в

грудь, залила ее торопливыми слезами. — Ты бы, милуш­

ка, меня спросил. Хо-чу ли я , — захлебываясь, бормо­

тала она; ей было неловко прижиматься к Коле, а тот,

растерявшись, позабыл подняться, и маленькая женщи­

на скатилась на пол, уткнулась лицом в колени. —

Глупая я, правда, дура. Мы, бабы, все дуры. Не знаем

сами, чего хотим. Ну не дура ли я? — говорила жарко

и торопливо, а Колька задирал голову, как уросливый

конь, и чувствовал себя необыкновенно счастливым и

успокоенным. Ведь по нему плакали, его любили. И вто­

рой раз за вечер он возгордился собой.

— Ты, Зина, на меня надейся. Я знаешь какой...

— Знаю, любимый мой. Мне без тебя не житье.

— И мне...

— Да-да, я нынче глупая. Вот мне бы нынче уме­

реть — и не жаль, кажется, нажилась, всего хорошего

от жизни взяла.

— Д а хорошее-то впереди только. Ты не мели глу­

пости,— басил Коля Б а з а .— А парней на ноги поста­

вим. Завтра в сельсовет, паспорта на стол — я ваша

тетя, черви козыри. Чтобы люди языками не точилились.

И мать говорит: «Любишь, дак веди..»

— Только бы ты был рядом, — не слушала и слу­

шала Зинка. — Был бы ты рядом... Был бы ты...

И забыли о чае. Коля База подхватил на руки ма­

ленькую женщину, понес, словно в зыбке, тихо покачи­

вая, но Зинка выскользнула, счастливо смеясь, и скры­

лась за дверцей шифоньера. Коля База лежал на кро­

вати, опершись на локти, и томился. И мир опустился