Золотые бархатцы

– В огороде лебеда,

А в саду цветочки,

Нет бумажки - не беда,

Обойдусь листочком! Ух!

Я не могу сдержать смеха, и мы весело хохочем. Присаживаюсь на корточки, чтобы поближе рассмотреть желтые и оранжевые цветы. Касаясь пальцем их упругих кучерявых головок, глажу нежную, слегка шершавую поверхность лепестков. Вдруг надо мной появляется тень. И, силясь понять, откуда на ясном небе внезапно взялась огромная туча и закрыла от меня солнечный свет, оборачиваюсь и гляжу наверх . Передо мной возвышается исполин в белой рубашке. Вблизи он кажется ещё выше и мускулистее. Его загорелое лицо обрамляет многодневная щетина, давно превратившаяся в тёмную бороду. Строгие синие глаза смотрят на меня, не моргая.

– Нравятся цветы?
– спрашивает он серьёзным, командным тоном. Я даже сначала не поняла: вопрос это или утверждение. Щурясь от слепящего глаза солнца, робко отвечаю:

– Да, симпатичные.

– Мне тоже нравятся.

– А что это за цветы? Как называются?

– Это бархатцы, - отвечает он сухо.
– Очень неприхотливые, цветут долго, вплоть до самых заморозков.

Точно! Бархатцы! "Что за цветы? Что за цветы?" Ну, Эвита, могла бы и догадаться по названию пансионата! Они же тут, куда не плюнь, посажены.

– Этот сорт называется "мандарин", - уточняет незнакомец.

– Ага, цвет прямо как у мандаринок, - игриво добавляю я и улыбаюсь, но не вызываю у него ответной улыбки.
– А это что за красивые цветочки?
– указываю на бледно-желтые бутончики с острыми лепестками.

Резким движением руки "хмурая туча" выдёргивает бедное растение с корнем и бросает на землю. От неожиданности я теряю дар речи.

– Это чистотел. Сорняк. Растёт, где хочет, портит всю картину, - как ни в чём не бывало, спокойно продолжает жестокий истребитель маленьких желтых цветочков.

– А мне кажется, они тоже красивые, - шепчу я.

– Может быть. Но они не на своём месте, поэтому их нужно удалить, - его красиво очерченные губы, будто вырезанные из мрамора, чётко произносят слова.

– А вообще-то это очень полезная трава, - вмешивается в наш разговор старичок в панаме из газеты, который к этому времени успел выкопать несколько ямок.
– Моя бабка из чистотела мази делала да примочки. У кого грибок, раздражения, прыщи подростковые - всем помогало. Я соберу немного - сделаю по её рецепту мази.

– Чтобы лечить подростковые прыщи? Не поздновато ли, Семён Антонович?
– по лицу гренадера пробегает тень улыбки.

– Чай, пригодится, - пожимает плечами старичок и укладывает сорванные растения в полиэтиленовый пакет.

– Эвита!
– меня зовёт Света, бодро шагающая в мою сторону. Я быстро поднимаюсь и иду к ней навстречу, бросив на ходу:

– До свидания. Меня зовут.

– Приходите в следующий раз с нами сажать, - кричит мне в след бородач.
– Хоть научитесь сорняки от цветов отличать.

Волна возмущения подкатывает к горлу. Да я вообще-то не растениевод, чтобы в цветах разбираться! Эколого-биологический не заканчивала! У меня тут другие обязанности! Угрюмо оборачиваюсь, ожидая увидеть всё то же непроницаемое холодное выражение небритого лица. К моему удивлению на чёрном от загара лице смеется белозубый рот, и, растаяв, как снегурочка над костром, неловко киваю головой и почти бегу навстречу Свете.

– Ну что, понравился этот высокий красавец?
– спрашивает она с хитрым прищуром, глядя в мои широко распахнутые глаза и на предательски появившийся румянец.

– Э-э... Почему? Мы просто говорили о цветах. Тем более этот... как бы получше назвать... бука, по-моему, упрекнул меня в незнании цветоводства.

– Да?
– она удивлённо поднимает тонкие выщипанные брови.

– Он, конечно, видный мужчина...

Ещё какой видный! Настоящий былинный герой! С таких фактур Роден творил свои статуи. Он красавец, что и говорить.

... ну, чтоб он мне очень понравился... Нет, пожалуй, нет, - я стараюсь не смотреть в пытливые глаза Светы, чтобы не выдать свои мысли.

– Интересно. А я думала, что Лев Александрович на всех производит одно впечатление и вызывает, как минимум, легкую влюбленность и, как максимум, стойкое помешательство и непреодолимое желание родить ему троих детей.

– Лев Александрович? Это...

– Да. Это Лев Александрович Гурин собственной персоной, наш глубокоуважаемый управляющий и директор. И ты только что назвала его букой. Но не бойся, я никому не скажу, - она хохочет.

Мне не смешно. Я в шоке. Вот я дура! Даже не поздоровалась с ним нормально! Надо было хоть в интернете посмотреть, как он выглядит. Почему-то я представляла директора немолодым полным дядечкой с добрыми глазами. А этот ботаник с серьезным лицом никак не вяжется с образом щедрого мецената.

– А что он делает с тяпкой на клумбе?

– Это его хобби. Так он общается со стариками, узнает об их радостях и заботах. Заодно любимым делом занимается - сажает цветы.

– А не боится, что от его трудотерапии кому-то плохо станет, у стариков здоровье не для пахоты, - бухчу я.

– Ну, во-первых, им там перетрудиться никто не даст, во-вторых, в садоводы- любители попадают только с разрешения врача. И, как любит повторять Лев Александрович: нет для старости ничего хуже, чем праздность и лень. Это какой-то умный римлянин сказал.

Не скрывая расстройства, я плетусь за Светой обратно в больницу, опустив голову.

– Да не расстраивайся ты. Будет еще шанс показать себя перед начальством с хорошей стороны.

И правда, чего я расстраиваюсь? Мне с этим мужчиной детей не крестить. Может, я вообще больше никогда его не увижу. Хотя, если признаться честно, встречи с ним я буду ждать.

Оставив в кабинете специалиста по остеохондрозу напряженное выражение лица, после массажа Лидия Михайловна выглядит расслабленной и отдохнувшей. Мы втроём медленно прогуливаемся вдоль зелёных лужаек, Лидия Михайловна вспоминает свои учительские будни.

– А вот и подруги ваши, - Света издалека замечает идущих нам навстречу Петровн.

Агния чинно вышагивает, гордо подняв голову. Она похожа на какую-то птицу, записанную в красную книгу, которая знает о собственной редкости, и поэтому каждое её движение преисполнено чувством собственного достоинства. Рядом, ковыляя, семенит Наталья Петровна, еле поспевая за своей величественной приятельницей.

Я вчера не заметила, что она хромает.

Они обе в спортивных костюмах: Наталья Петровна - в небесно-голубом, Агния, конечно, - в красном. За ними молчаливой тенью идёт сиделка и несёт скрученные в рулоны гимнастические коврики. Поздоровавшись, Агния Петровна торопится поделиться впечатлениями: