Золотые мятежники

— Я обеспечила их всем необходимым, чтобы они были равны в своей поддержке в предстоящих сражениях.

— Я мудрый, раз доверяю такие важные дела в надежные руки.

Колетта не смогла сдержать прилива гордости, возникшего при этих словах.

— Доверься мне, Ивеун, и я проведу нас к светлому будущему, где Рок будет безраздельно править миром сверху и снизу.

— Если кто и сможет, так это ты.

— Мы, — напомнила ему Колетта. Они либо обретут счастье в совместной победе, либо встретят свой конец в поражении. Никаких полумер.

33. Арианна

— Тем не менее, я не знаю, как ты можешь их терпеть, — пробормотала Арианна, переживая самый странный разговор, который она когда-либо задумывала.

— Они относятся к нам лучше, чем Дом Рок. — Сидящий напротив нее мужчина, Фентри с символом Алхимика на щеке, продолжал возиться с трубчатым предметом, который они передавали друг другу большую часть дня.

— Итак, ты сказал… — пробормотала Арианна, хотя и не могла себе этого представить. Фентри на Нове — и не только на Нове, но и на Руане — все время, пока она была там. Пока она была изолирована в Поместье Син, у нее под носом прятался вкус дома, и Петра никогда не говорила ей об этом. Этого было почти достаточно, чтобы Арианна возненавидела мертвую Драконицу. — Разве ты не хотела вернуться домой?

— Конечно, но это был не вариант.

Арианна пожевала губу и переложила один из кинжалов в свободную руку. Она чувствовала себя беспокойно, тревожно. Чем Син лучше Дома Рок, если они оставили Фентри у себя? Конечно, если бы условия были так хороши, Петра упомянула бы об этом. Неужели она сговорилась поставить у власти другого Ивеуна?

Эта мысль быстро улетучилась. Петра была мертва, и каким бы королем ни был Кварех, он не будет похож на Ивеуна.

— Ты пытался сбежать? — Она хотела найти способ заставить себя лучше относиться ко всей этой ситуации.

— С какой целью? Для побега в лучшем случае нужен сочувствующий Дракон. Я встречал Драконов, которых осмелюсь назвать добрыми, но настолько сочувствующих, чтобы просто отпустить меня? Конечно, нет. — Алхимик Лютер вздохнул и откинулся на спинку. — Я здесь уже тринадцать лет. — Она поверила ему, судя по белым полоскам в грифельных волосах, сбегающих с висков. — Мне осталось не так уж много.

— Не преувеличивай.

— Это правда, и ты это знаешь. — Арианна промолчала, не желая спорить с фактом. Мужчина устало улыбнулся ее молчанию. — Я бы не знал, что делать, если бы вернулся в Лум. Судя по тому, что ты мне рассказываешь, вряд ли я бы узнал его.

— А может, ты узнал бы его лучше. Он возвращается к тому, что было до Драконов.

Он протянул трубку, и Арианна взяла ее, откусила дно, осмотрела его работу и внесла свои изменения.

— Не могу поверить, что ты здесь счастлива…ты хочешь быть здесь.

— Я хочу быть здесь больше, чем в Рок. У меня была своя комната, нормальная еда, возможность работать. Чего еще хочет Фентри?

Она удержалась от слова «свобода» ради него.

— Мне не тесно в одной комнате, как скоту, — продолжил он. — Никого из нас. Никого из нас не бьют и не унижают. Те, кого вытащила Петра, были счастливчиками.

Арианна почувствовала, как в ней поднимается гнев. Гнев на себя, на мир, в котором она жила, на людей, которых она превратила в союзников Лума. Что бы ни случилось, Арианна начала задаваться вопросом, не попал ли Лум в бесконечный цикл порабощения от рук Драконов.

Это был мрачный момент — возможно, один из самых мрачных — и наименее идеальный для нее, чтобы увидеть Дракона, любого Дракона. Естественно, в этот самый момент из-за угла лаборатории появился Кварех.

— А, я вижу, у тебя появился друг. — Он сиял.

Арианна не знала, какое выражение появилось на ее лице, но этого было достаточно, чтобы Лютер встал с кресла, которое он с комфортом занимал уже несколько часов, и поспешно удалился.

— Син присматривает за тобой, Кварех'Рю, — пробормотал другой Фентри, проходя мимо. Арианна задалась вопросом, вбили ли ему это насильно или Фентри действительно могут верить в такую суеверную чепуху.

Кварех даже не пошевелился в знак уважения. Его глаза не отрывались от ее глаз. Он открыл рот, чтобы заговорить, но Арианна уже решила, что не даст ему права первого слова.

— Ты собирался сказать мне? — Она осторожно положила трубку, над которой они с Лютером работали, чтобы перенести Цветы Агенди через облака без повреждений.

— Что сказать? — Кварех нахмурился.

— Сказать, что твоя сестра была не лучше Ивеун.

— Что? — прошипела Кварех. — Ты прекрасно знаешь, что Петра не была похожей на Ивеуна. Ни в коем случае.

— Тогда что насчет тебя? — Она практически вскочила с кресла. — Что в твоем случае, Кварех? — Она ткнула пальцем ему в грудь, хотя не могла припомнить, чтобы пересекала комнату, чтобы добраться до него. — Ты лучше Ивеуна?

— Арианна, что случилось? — Кварех сжал ее руку своей. Не было никаких причин, по которым она не могла бы вырваться; у нее были силы. Но каждая ее часть вдруг почувствовала слабость. Арианна не могла понять, почему, пока не почувствовала, что глаза ее горят в уголках.

— Петра, вы…..вы держали Фентри в качестве рабов.

Кварех перевел взгляд с нее на дверь, через которую только что вышел Лютер. На его лице отражались эмоции, подгоняемые ветром истины, неоспоримой ни для кого из них.

Арианна отступила в сторону.

И он притянул ее ближе.

Его щека прижалась к ее щеке, и она сдержала первые слезы, прижавшись к его коже. Его рот был прижат к ее уху, и он произносил слова, которые она не знала, сможет ли услышать ее сердце.

— Мы никогда не воспринимали их рабами, Ари. Мы не смогли вернуть их домой.

— Ты лжешь. — Ее разум знал, что лучше, но сердце умоляло поверить ему. Оно болело за него, не считаясь с собственными чувствами.

— Я никогда не воспринимали их рабами, — уточнил он.

— Тогда освободи их.

— Это твое благодеяние?

— Нет, это то, что ты сделаешь для меня, если я тебе действительно дорога.

— И ты мне дорога. — Он придвинул уголок рта к ее губам, а затем и все губы.

Она прильнула к нему, подбирая прикосновение за прикосновением. Она ненавидела себя за это, за то, что нуждалась в нем, за то, что хотела его, за то, что хотела его.

Ева, прости меня.

— Освободи их, — повторила она. Это было единственное, за что она могла уцепиться. Все остальные достоинства она потеряла в тот момент, когда ее пальцы обвились вокруг его пальцев.