Золотые земли. Птицы Великого леса
Шрифт:
– Там не глубоко совсем, – повторила Дара.
Она отступала. По шажку.
Ей стоило вернуться домой. Сразу после Совина. Сразу, как она нашла сестру. Почему она не вернулась? Почему осталась с князем? Волоком надо было тащить Весю домой. Волоком.
– Даринка, – глухой голос Богдана раздавался где-то совсем рядом, но Дара с трудом понимала, что он говорил.
Всё время она думала о себе да о том, какой важной она стала, какой могущественной. Её соблазнили речи князя и его подарки. Дара возомнила, что ей по силам спасти целое государство.
Но
Дара ворвалась в избу, громко хлопнув дверью.
– Вставай!
– Что? – Милош поднял голову.
Всполошились все вокруг. Горыня схватился за оружие.
– Мы летим сейчас же.
– Ночью? – невнятно проговорил Милош. Сон успел сморить его.
– Уже светает. Ты сам жаловался, что я тяну время. Полетели.
Третьяна села на лавке.
– Что стряслось?
– Вы с Чири отправляйтесь в Заречье. Пусть Богдан вас отведёт, – велела Дара Третьяне. Сам Богдан зашёл в избу, остался у порога, не отрывая от неё виноватого взгляда. – Ждите меня на мельнице у Великого леса. Я приведу чародеев. Милош! – чародей сидел растрёпанный на полу, зябко кутаясь в одеяло. Под глазами у него темнели синяки. Он ёжился от сквозняка. – Полетели. Сей же час.
Он не сказал ни слова, только приподнял брови. Так же молча отбросил поеденное молью одеяло, поднялся. Милош подошёл совсем близко, взял её за локоть и заглянул в глаза.
– Что случилось? – прошептал он так тихо, что вряд ли кто-то ещё мог услышать.
– Ничего, – процедила Дара. – Полетели.
Она научилась читать в его зелёных глазах потаённые мысли, а он, кажется, в её. Милош только кивнул, улыбнулся задорно и подмигнул.
– Тогда раздевайся.
И первым стянул рубаху, бросил её на печку. Развязал пояс на портах.
– Эй, эй, чародей, погодь! – крикнул Стрела. – Хоть девок постыдись. Охота им на твою голую жопу пялиться?
– Думаю, очень даже, – осклабился Милош.
– Тьфу ты, – плюнул Горыня. – Чародеи, передайте Вячеславу, что я поеду в Златоборск, как только размещу дружину. Буду ждать его там. И это… защищайте княжича, пока меня нет. Он бедовый.
– Защитим, если он нас первым не убьёт, – улыбнулся Милош.
– Дарина, – послышался робкий голос Третьяны. Она стояла у двери, не уходила, хотя Стрела нетерпеливо потянул её за локоть. – Не улетай, возьми меня с собой.
– Зачем ещё? – нахмурилась Дара.
– Я помогу тебе с княжичем, наложу на него чары, чтобы он на всё согласился. Прошу, не бросай меня здесь.
Если Третьяна отправится с ними, то придётся двигаться по земле, на это уйдёт много дней. Разве недостаточно Дара потеряла?
– Прошу. Тебе не справиться без меня.
– Я и сам кого хочешь очарую, Третьяна, – перебил её Милош, начиная стягивать порты. – Раз надо лететь сейчас, то мы летим.
Дара не отрывала взгляда от Милоша, и только это заставляло её не плакать и не клокотать от ярости. Медленно она развязала пояс.
– Жди нас в Заречье,
Третьяна, – сказала она.Все наконец вышли из избы, Третьяну утащили почти силой, и Милош прыснул от смеха.
– Какие стыдливые. А Третьяна эта без тебя ни шагу…
Дара положила тулуп на лавку.
– Так что случилось? – голос Милоша изменился, он снова попытался заглянуть ей в глаза.
– Ничего. Полетели, – попросила Дара.
Они раздевались быстро, фырча от холода.
И вот птичьи когти заскребли по деревянному полу. Ворон каркнул, и Третьяна открыла им дверь снаружи. Дружинники собрались на улице, провожая их удивлёнными взглядами.
Птицы оторвались от земли, когда солнце ещё не показалось из-за леса. Только яркая полоса светлела над верхушками сосен.
Сокол и ворон полетели на запад, туда, где, возможно, всё-таки наступила весна.
Глава 22
Город стоял на высоком холме. Белый, а не золотой, растерявший свои краски за долгую зиму. Вышня и Звеня обнимали его с двух сторон, лёд и снег сковывали крутые берега. Звенели гулко колокола в храмах.
Время пришло для закатной молитвы и для возвращения домой.
Вячко крепче сжал лошадиные поводья.
– Твой город красив, муж, – сказала Чичак, щуря тёмные глаза. – Здесь будет хорошо править.
– Это не мой город.
– Теперь может стать, – ветер всколыхнул красный платок на её голове. Отныне он был шерстяным, тёплым, чтобы защищать от морозов, и скрывал волосы.
Рука потянулась за пазуху, чтобы проверить, на месте ли грамота. Два дня назад их обоз нашёл гонец от Горыни. Дядька писал о Ярополке, предательстве Чернека и поддержке чародеев. И о лесной ведьме. Буквы на бересте, как раскалённое клеймо, отпечатывались на коже.
– Будь мудрый, – попросила Чичак, проследив за ним взглядом. – Твоя любимая не вернуть. А ведьма спасти нас.
Вячко хмуро посмотрел на жену.
На жену, о которой не просил и которой поведал всё, что жгло душу. Чичак была рядом, когда Вячко читал послание Горыни. Впервые с тех пор, как сошли на берег, они остались одни, и больше не нужно было скрывать свои чувства. Тогда Вячко рассказал Чичак всё: о Добраве, об отце, о лесной ведьме и о жгучем желании мести. О том, почему он не желал жениться.
Она выслушала молча, а после поцеловала его в щёку, как брата.
– Однажды мы любить друг друга, но иначе. Ты достойный муж, а я буду достойный жена. Я не прошу тебя забыть другая женщина. Но не хорони себя с ней, – попросила она, прежде чем уйти.
А весь следующий день Чичак молчала, и Вячко испугался, что обидел её. Женщины горды, их самолюбие легко уязвить. Зря он заговорил с ней о другой, о единственной, любимой. Чичак не могла заменить Добраву. Никто не мог. Но вряд ли ей стоило об этом знать.