Золотые земли. Птицы Великого леса

– Идём, – Святослав схватил её под локоть и потащил к дверям, точно тряпичную куклу.

– Но я хочу спросить князя…

– Потом, пошли.

Он говорил не грубо, но холодно, резко, так, что возразить Дара побоялась. Только когда они снова оказались на улице, прямо напротив виселицы, боярин её отпустил.

– Почему мне нельзя поговорить с князем?

– Потому что теперь он с Чернеком будет обсуждать другие дела.

– Какие ещё?

Святослав приподнял брови, во взгляде его мелькнуло сомнение.

– У Чернека нет наследников, и власть его не держится ни на чём, кроме поддержки местных бояр. А они, как понимаешь, больше боятся Великого князя и того, кого он посадит на престол следующим. Вот Чернек и боится, что его сместят раньше времени.

– И кого Ярополк посадит на княжение в Лисецк?

– Скорее всего своего брата. Или совсем никого.

– Что?

Святослав улыбнулся уголком губ, вид у него был хитрый, точно у лиса.

– Если Великий князь посчитает нужным, то сам тебе расскажет.

Дара кивнула, принимая его ответ.

– Это ты, боярин, подговорил Третьяну обвинить Мефодия?

– Я. Хороший повод от него избавиться, – повёл бровью Святослав, явно довольный своей выдумкой. – Свидетельства служки было бы недостаточно, да и он далеко, его обвинения – пыль в глаза.

– Почему вы обвинили Мефодия? Третьяна рассказала мне, что во всём виновата княгиня.

Святослав разглядывал её с насмешкой, пусть не злой, но чуть надменной.

– Ты не можешь просто так обвинить княгиню, пусть даже все доказательства у тебя на руках. Дарина, послушай мой совет, не иди открыто против Здеборы. Люди всегда встанут на её сторону: она знатна и богата, в её руках власть. Но теперь она будет бояться, что всё зайдёт слишком далеко. Казнь Мефодия послужит для неё предупреждением, – Святослав посмотрел куда-то в сторону. – О, смотри, Стрела уже возвращается. Теперь могу поручить тебя ему.

Боярин улыбнулся на прощание и поспешно ушёл. Дара не успела собраться с мыслями, когда рядом уже оказались Третьяна вместе со Стрелой.

– Удачно мы отделались от Мефодия, – Ростислав улыбался, глаза бешено горели от возбуждения. – Я его всегда терпеть не мог. Он вечно приходил в гридницу и угрожал нам гневом Создателя по каждому поводу.

Пусть теперь у Дары стало на одного врага меньше, радости она не почувствовала. Ей казалось, что она сидела прямо посреди змеиного гнезда. Одно неловкое движение – и тебе конец.

Пора было возвращаться домой. Медленно все втроём они направились к воротам из детинца, когда со стороны раздался знакомый голос:

– Дара!

Навстречу спешил Богдан. Он был одет явно в чужой тулуп, слишком узкий в плечах. На лоб ему съезжала меховая шапка. В руках Богдан держал топор.

– Здравствуй, – губы сами собой расплылись в улыбке. – Если пришёл на мою казнь, то сегодня её не будет.

Он засмеялся и покачал головой.

– Шутки у тебя злые, как всегда.

– Тебе они обычно нравились.

За спиной у Дары вдруг закашлял Стрела. Она оглянулась и заметила его любопытный взгляд. Богдан смущённо улыбнулся.

– Это правда, шутки у тебя жуткие, но мне такие в самый раз. Наверное, не зря про меня говорят, что отец порой бил молотком мимо наковальни по моей голове, – он поправил съехавшую шапку. – Я слышал, что случилось. Хотел сказать, что рад за тебя, переживал, как бы чего не случилось. Что бы там ни говорили, а я не верю, что ты способна совершить зло.

Дара не сразу нашлась, что сказать.

– Великий князь меня в обиду не даст, – пробормотала она.

– Да уж, – Богдан потупил взгляд, уставился себе под ноги. – В общем, удачи.

– Удачи, – эхом отозвалась Дара. Она хотела остановить его, поговорить ещё, быть может, позвать в гости на посиделки, как прежде бывало зимними вечерами в Заречье, но Богдан уже направился к гриднице, и Дара растерянно посмотрела ему в спину.

Ростислав выглянул из-за её плеча.

– И что у тебя с ним?

– Ничего!

– А чего ты так краснеешь?

– Я не краснею, – насупилась Дара. – Просто… он мой друг. В Заречье у меня не много друзей было, он единственный… Стрела, раз Богдан в твоём подчинении, сделай одолжение, отправь его подальше, назад домой.

– Чего? Я князю людей привёл в ополчение. Каждый боец на счету.

– Но тебе наверняка нужен гонец?

– Гонец у меня есть.

– Так замени его Богданом.

Ростислав нахмурился.

– Он дорог мне, и я боюсь, как бы с ним что не случилось. Он сын кузнеца, а не дружинник.

– В ополчении дружинников мало, многие учатся сражаться.

– Ростислав, – Дара посмотрела на него жалобно и сама подивилась, что так умела. Верно, этим хитростям у Веси научилась. – Отправь его обратно к нам в Заречье. Пусть попросит благословения у моей мачехи на ваш с Весей брак.

– А чего только у мачехи?

– Наш отец мёртв, – Дара призналась так удивительно легко, что сама не поверила. – Но Весе я об этом не говорю. Он умер почти сразу, как она из дома сбежала. Она будет корить себя.

Стрела нахмурился.

– Она всё равно однажды узнает, хуже только будет.

– С нами и без того много дурного случилось, к чему ещё и это? Веся любила отца, он ей… роднее, наверное, был, чем мне. А так она верит, что дома всё хорошо. Ростислав, – имя Стрелы по-прежнему звучало непривычно, – прошу, пошли Богдана домой. Пусть он принесёт вести от родных.

– Ну что, давай, давай, – Стрела впихнул кружку Даре в руки. – Есть что праздновать.

Дара неуверенно отпила. Пахло горьким мёдом, травами, зноем – летом, такого вкуса она ни разу не пробовала.

– Где ты только достала? В городе погром, говорят, амбары сторожат, а тут медовуха.

– На княжеской кухне никогда пусто не бывает, – весело сказала Третьяна. – Ваша подруга Горица меня угостила.

Веся поправила скатерть на столе, и только теперь Дара заметила, как преобразилась изба. Сестра разложила расшитую скатерть, развесила наличники с оберегами над дверью и у полатей, и вроде бы не было ни новых вещей, ни особых изменений, но задышалось в избе по-новому, она стала обжитой и даже немного своей.