Золотые земли. Птицы Великого леса

Значит, боярина звали Святославом. Дара видела его раньше в окружении Ярополка, но не помнила имени. Он говорил со странным говором, похожим на скренорский, да и в Златоборске Дара его не встречала. Видимо, он пришёл вместе со Снежным князем из северных земель.

Все вместе они вошли во дворец. Тяжёлые двери за их спинами захлопнулись с грохотом, скрывая дневной свет.

– Что ж, дальше мы без вас, – Святослав взмахнул людям Чернека рукой так пренебрежительно, точно прогонял котов подальше от крынки молока.

Мужчины нахмурились. Никуда уходить они не торопились.

– Мне кажется, я сказал, что вам пора, – произнёс боярин угрожающе.

Люди Чернека переглянулись между собой, развернулись и неохотно вышли обратно на улицу. Святослав заправил светлые волосы за ухо, и золотая бусина блеснула в его прядях.

– Здравствуй ещё раз, госпожа лесная ведьма, – он подошёл ближе к Даре, наклонил чуть голову, чтобы заглянуть ей прямо в глаза. – Великий князь попросил меня передать, чтобы ты постаралась быть как можно тише и скромнее. Княгиня станет испытывать твоё терпение, но ты ей не возражай, что бы она ни говорила. Ни в чём её не обвиняй, а все обвинения в свою сторону отрицай.

– Что она требует? Моей смерти?

– До нас дошли слухи, что она написала Рассветным сёстрам.

Старое, покрытое ледяной коркой воспоминание вспыхнуло ярче.

– Горяй что-то рассказывал о них, – пробормотала растерянно Дара. – Они разрешили ему остаться служить князю. Этого княгиня хочет? Чтобы храм меня благословил?

Боярин посмотрел на неё, как на неразумное дитя.

– Благословение сестёр не каждый переживёт, а кто переживёт, так собой не останется. Все, кто проходит обряд очищения, теряют большую часть силы, а некоторые ещё и сходят с ума.

Горяй был чудаковатым. Живи он не при княжеском дворе, а в деревне, так его бы посчитали за юродивого. Он обвинял Рассветных сестёр в жестокости, но Дара считала, что это горе повредило его разум.

– Тогда что мне делать?

– Веди себя скромно, как и полагается хорошей девушке. Князь найдёт способ успокоить Чернека. И притворись, что про пленение твоей служанки ничего не знаешь.

Дара нахмурилась, но кивнула послушно, со всем соглашаясь. Ярополку было лучше знать, как плести узоры из заговоров и лжи.

И всё же сомнение точило сердце. Она оглянулась на Третьяну и прочла в её глазах собственные мысли. Боярин Святослав вежливо склонил голову перед Дарой, точно перед знатной девицей, подошёл к служанке и прошептал что-то ей на ухо, видимо, поучая, что говорить и как себя вести.

Вокруг престола, на котором восседал князь Чернек, собрались все знакомые лица. Те же бояре, те же воеводы. По правую сторону от лисецкого правителя стояла его жена, а по левую – Пресветлый Брат Мефодий.

Напротив поставили резное кресло для Ярополка, и он собрал вокруг всех своих приближённых. Снежный князь мельком посмотрел на пришедших и повернулся к Чернеку.

– Что ж, Чернек, – вздохнул Ярополк. – Мы все собрались здесь, как ты и просил. Не пойму, правда, для чего столько народа, да ещё и позвал Дарину? Её государственные вопросы мало касаются.

– Она ведьма.

Чернек раздулся, точно пузырь. Лицо его побагровело. Здебора рядом с ним выглядела худой, почти болезненной. Дара поймала её взгляд на себе и отвернулась. От одного вида княгини в душе распалялся огонь.

Снежный князь чуть повернул голову в сторону, проверяя, на месте ли Дара.

– Дарина лесная ведьма, как и моя бабка, – произнёс он тем же ровным голосом. – Не забывай, Чернек, что это Злата обратила Ратиславию в пресветлую веру. До того, как она побывала на Благословенных островах, в наших городах молились другим богам.

– Это не значит, что колдовство в наших землях разрешено, – Чернек заёрзал в кресле. – Оно уже почти двадцать лет под запретом. Твой отец сам подписал договор с Холодной Горой: мы гоним чародеев прочь, а рдзенцы и лойтурцы взамен держатся подальше от наших границ.

– Мой отец смог добиться перемирия с Рдзенией потому, что Злата спалила их город, и сделала она это не огнивом, а своим колдовством. Только на страхе этот мир и держится.

Чернек от возмущения подскочил на месте.

– А о каком мире ты говоришь, Ярополк? Ты приблизил к себе лесную ведьму, которая сожгла Совин! Думаешь, рдзенцы благодарны будут? Да они только и ждут, чтобы пересечь Модру. Знаешь, о чём с осени треплется вся совинская знать? Принц Карл бахвалится, что поведёт войско на Старгород, когда сойдёт снег, – Чернек взвизгнул от ярости, и щёки его затряслись. – Сучий потрох Карл собрался на нас войной идти и в открытую об этом говорит.

– И ты рассказываешь мне об этом только сейчас?

Чернек беззвучно, точно рыба, открыл рот. Ярополк же продолжил:

– Но даже если так, куда он теперь пойдёт, когда его собственный город лежит в пепле? Как видишь, моя лесная ведьма сделала Рдзению слабой.

Чернек пальцами вцепился в подлокотники кресла и наклонился вперёд, его громоздкая туша, казалось, вот-вот свалится на пол.

– Именно поэтому он и пойдёт войной на нас. Ему нужно золото, нужно зерно, чтобы прокормить народ и отстроить столицу заново.

– Хорошо, что ты предлагаешь? – Ярополк почти не двигался. Дара пожалела, что не видит его лица, ведь голос князя оставался спокойным, в то время как Чернека трясло от бешенства.

– Я предлагаю избавиться от ведьмы, пока не слишком поздно.

– Когда я привёл Дарину в город, ты был рад её поддержке и сказал, что могущественная ведьма пригодится при защите города.

– А после я послушал мудрых людей, Ярополк. Князья должны слушать своё окружение.

– Поэтому я всё ещё слушаю тебя, Чернек. Я слушаю мудрых мужчин, а не сварливых баб. В дела государства женщина лезть не должна.

Лисецкий князь обернулся на свою жену, будто набираясь от неё храбрости.

– Я бы рад согласиться с твоим решением, Ярополк, всё же дед твой сам Император, но слухи ходят тревожные. С тех пор как в Златоборске появилась эта лесная ведьма, неладное стало твориться. Невесту твоего брата убили, и говорят, что это сделала ведьма. Долгую ночь ты велел праздновать по старым обычаям, жечь костры и звать духов в гости. Я смолчал, хотя в Лисецке такого и не допустил, несмотря на уговоры твоего отца. Но теперь ты против Храма в открытую идёшь. Против Создателя идёшь!