Золотые земли. Птицы Великого леса

Он остался в дверях, наблюдая, как служанки снимали тяжёлое свадебное одеяние с его жены, как облачали её в лёгкую ночную рубашку – невесомую, незримую, как утренний туман над рекой. Белая ткань струилась по стройному телу, белела тонкой преградой, но не скрывала ничего от глаз.

Чичак стояла неподвижно, опустив глаза. Куда подевалась вся храбрость? Девчонка могла зарезать человека без всякого сожаления, но боялась супружеского долга?

Слуги точно испарились из опочивальни. Вячко и Чичак остались одни.

Тяжёлая, одурманенная голова кружилась. Вячко держался за косяк двери, стараясь устоять на ногах. Его жена не смотрела на него.

Его жена.

Когда-то в жизни Вячко была одна только Добрава. Они часто переживали разлуку. Остальные дружинники не видели ничего дурного в любви других женщин, пусть их и ждали дома жёны. Но Вячко был молод и горячо влюблён. Он не мог представить чужих губ на своих, чужих рук, ласкающих его. Товарищи посмеивались над ним. «Молод ещё, пройдёт», – говорили они. Прошло. Неждану он уже не любил, но желал её тело.

После стало легче, проще. Он едва помнил лицо девушки из дома купца Вихрора.

Чичак была непривычно, почти по-мальчишески худа. Узкие бёдра, маленькая грудь. Кожа её была смуглой, и ростом девушка едва доставала Вячко до подбородка.

Он прошёл на нетвёрдых ногах к кровати и упал тяжело на мягкие подушки. Потолок над ним кружился, летал, и узоры сливались в пятно.

Долго они оставались в тишине. Но вот зашуршали тихо ткани. Девушка осторожно присела на дальний край постели, повернувшись к нему спиной.

– Ты тоже не знайишь, что делать? – робко спросила она.

Вячко поднял голову и посмотрел на неё. Чёрные косы спадали на узкую спину, он мог разглядеть под тканью линию плеч и тонкую талию. Без своего наряда, без платка и без кинжала Чичак казалась совсем беззащитной.

Он посмеялся над её словами.

– Нет, я знаю, что делать.

– Тогда почьиму? – она посмотрела на него через плечо, глаза широко распахнуты от страха, блестят от непролитых слёз. Разве она не должна радоваться, что он её не трогает? Вячко всегда казалось, что девушки боялись первой близости.

Он жевал губы, не зная, что ответить.

– Ты меня?.. не хотеть?

Она была красива, Вячко стоило это признать. Как диковинная птица, только в силки попал он сам.

– Да нет.

– Так да или нет?

Он снова засмеялся, на этот раз веселее.

– И да и нет, – признался он. – Ты красивая.

Она смотрела недоверчиво. Вячко опустился обратно на подушки, утонул в их мягкости. Он разглядывал узорчатый потолок, сотни тонких линий, что складывались в паутину рисунка. Пьяную дурную голову всё ещё кружило выпитое вино, и Вячко было хорошо.

– Но? – раздался взволнованный голос.

Вячко вынырнул из дрёмы. Он заставил себя присесть, хотя тело и плохо слушалось, руки подгибались, норовя уронить его обратно на постель.

– Ты угрозами заставила меня взять тебя в жёны, – нахмурился он. – Мужчине не может быть по нраву такая женщина.

Девушка повела чёрной бровью, обиженно и гордо вскинула голову. Промолчала.

– Неужели ты считала, что я полюблю тебя?

Ноздри Чичак раздулись, точно у бешеного быка, и вид стал грозным. Забавным. Вячко пьяно прыснул от смеха.

– Нет, – резко бросила она.

Чичак поднялась, прошла по мягкому пёстрому ковру к столику и налила вина в позолоченный бокал. Браслеты тонкими жёлтыми змейками съехали по её руке вниз, к локтю. Золото. Сколько золота было в доме хана Барджиля, у Вячко в глазах уже рябило от роскоши.

– Что за девушка будет угрозами и силой добывать себе мужа? Наверное, в Дузукалане ты совсем никому не нужна и уже слывёшь старой девой? – он сам не знал, откуда взялась в нём такая язвительность, но уже не мог остановиться. – Или ты ведьма и тебя боятся честные мужчины? Или ты так глупа, что опозорила себя перед всеми женихами? Или, быть может, ты проклята и по ночам превращаешься в жабу?

– Сейчас ночь, дурак! – воскликнула обиженно Чичак, и Вячко показалось, что она вот-вот заплачет, и от этого ему стало ещё смешнее. А девушка осушила бокал до дна и налила ещё.

– Значит, ты распутна, и все в городе знают, что ты уже не девица?

– Я девьица, – Чичак свела на переносице чёрные брови, посмотрела на него исподлобья яростно, точно готовясь ударить острым клинком в самое сердце.

– Тогда зачем так хотела выйти замуж за безземельного княжича?

Чичак со стуком поставила бокал на столик, взгляд чёрных глаз обжёг яростью.

Было удивительно приятно её унижать. Вячко стало легко, хорошо на душе, когда он увидел, как больно девушке слушать его слова. Сколько она над ним издевалась, и наконец он смог ей отплатить.

– Или ни один мужчина тебя не захотел?

Она сорвалась с места, набросилась, как дикая кошка. Тело сработало по привычке. Вячко приготовился к драке, обхватил её запястья, а она села верхом, точно приготовившись бить, а вместо этого поцеловала. Клюнула, точно птичка, прижалась губами и замерла испуганно. Огромные от страха глаза оказались слишком близко. Вячко медленно отпустил её руки.

Чичак отстранилась, посмотрела на него упрямо, с вызовом.

– Нет, ты не распутна.

Во взгляде её промелькнуло недоумение.

– Совсем не умеешь целоваться, – он хотел сказать это язвительно, но не смог скрыть удивления.

И она ударила его кулаком в плечо, ударила больно, умеючи. Но Вячко понял, что если бы она хотела по-настоящему причинить ему вред, так била бы в нос или в глаз. Её руки знали, как правильно бить, очевидно, куда лучше, чем как ласкать.

Чичак растерялась от собственного порыва, застыла, по-прежнему сидя на Вячко, обхватывая ногами его бёдра. Совсем хрупкая в его руках.

– Разве так целуются? – спросил он тихо.

– А… как?

Тёмные, чёрные почти глаза затягивали, как два омута.

Вячко приподнялся, отпустил тонкие запястья, коснулся осторожно талии, скользнул рукой дальше по спине, чувствуя дрожь под ладонью.

– Так, – он осторожно коснулся губами её губ. – И так, – лизнул языком, проникая внутрь, и Чичак сдалась ему на удивление послушно.

Ткань её рубашки была почти невесомой, Вячко чувствовал жар тела, его загрубевшие мозолистые пальцы ощущались почти грешно на бархатистой коже. Чичак дрожала от страха, но не смела сопротивляться.