Золотые земли. Птицы Великого леса

Третьяк распрощался с ними и ушёл. Милош медленно, оглядываясь по сторонам, снял дорогой кафтан и шапку, повесил на крючок у двери, бросил под лавку мешок с вещами. Веся молча принялась перебирать гречку, стараясь не обращать на него внимания.

Так же в молчании Милош подошёл к столу, присел брезгливо на лавку, пригляделся. Изба была бедной, но чистой. Верно, Веся постаралась. Помнится, так же заботливо она наводила порядок в хате Воронов, а уж там жить вовсе было невыносимо, таким запущенным оказалось хозяйство оборотней.

Веся вдруг подскочила на ноги.

– Отвар могу заварить из ромашки или, хочешь, есть молоко топлёное?

– Дождусь кашу.

Она встала у печи, потерянная, опустила беспомощно руки. Закивала.

– Что такое, Веся? Ты будто и не рада, что я жив.

– Вовсе нет. То есть, конечно, рада.

Она вернулась на своё место за столом, устремила взгляд на гречишные зёрна, пальцами вынимая те, что были порчеными. В избе становилось темно, и верно, стоило зажечь лучину или свечу.

– Я всё это время гадал, живы ли вы. После пожара я не нашёл ни вас, ни матери с Ежи.

– Горица здесь, в Лисецке, – проговорила отстранённо Веся.

– Правда? – обрадовался Милош. – Она в порядке? Когда она придёт?

– Сюда она не придёт, тут Дара. Горицу на кухню взяли на службу, она теперь живёт во дворце.

Милош был готов сразу же сорваться с места, но уговорил сам себя дождаться Дары, да и сразу убегать от Веси было нехорошо.

– Почему ты мне не рада?

– А я должна быть тебе рада? – лицо было опущено, не разглядеть, но голос зазвенел от слёз.

Милош попытался дотронуться до её ладони, и Веся отпрянула, точно прокажённого коснулась.

– Что не так? – спросил взволнованно Милош.

– А что должно быть так? – гневно воскликнула Веся. – Что так? Дара из-за тебя… а ты! У неё ребёночек был! Вот! – щёки её покрылось багровыми пятнами, и губы задрожали. – А я тебя любила, Милош, как дура распоследняя любила, а ты со мной игрался всё только. И с Даркой тоже! А я не верила никому, говорила, что ты хороший.

– Я не играл с тобой, Веся, – Милош отстранился, убрал руку со стола. – Я тебе ничего не обещал. Не моя вина, что ты себе что-то придумала.

– Неправда, – упрямо всхлипнула она. – Неправда. Ты играл. Забавлялся.

Милош вздрогнул и будто собственным сердцем прочувствовал её боль.

Неправда.

Он поднялся, пересел на лавку рядом с Весей, осторожно, точно пугливого котёнка, притянул к себе, обнял за плечи. Она не пошевелилась даже, когда Милош принялся гладить её по голове.

– Я не хотел сделать тебе больно, – прошептал он. – Веришь?

– Угу, – пискнула Веся.

Мышонок.

– И никогда больше тебя не обижу, клянусь. Хватит плакать. Ты такая красавица, не порти личико слезами.

Он взял её лицо в ладони, развернул к себе и утёр большими пальцами мокрые щёки.

– Что тебе подарить на свадьбу?

Веся вздохнула испуганно, точно невеста, пойманная на измене.

– Что ты хочешь? Проси, что угодно, – щедро предложил он.

– Не знаю, – слабая улыбка, точно луч солнца в дождливый день, появилась на девичьем лице. – Подари, что захочешь.

– Тогда я найду самые красивые серьги, чтобы подчеркнуть твои чудесные голубые глаза, – Милош улыбнулся ей в ответ. – Те, что я купил тебе в Совине, ты, верно, потеряла?

Веся закивала с сожалением и рукавом принялась тереть лицо.

– Ох, кашу надо приготовить, некогда мне с тобой болтать, – спохватилась она, собрала отобранные зёрна со стола и принялась промывать. Работала она теперь беззаботнее и больше не молчала. Милош с удовольствием отвечал на её бесконечные вопросы и сам расспрашивал обо всём, что случилось после пожара.

Разговор пошёл так легко, что Милошу стало даже немного жаль. Наверное, было бы справедливее, если бы Веся его ударила и прогнала прочь.

Горшок с кашей только-только угодил в печь, когда распахнулась дверь, и с мороза в избу зашли две девушки. Одна маленькая, тёмненькая, такая щуплая, что выглядела больной. Вторая была высокой и носила богатую соболиную шубу. На груди лежали длинные косы, на концах которых болтались парчовые накосники с золотой нитью. Тёмные глаза смотрели пристально, бледное лицо застыло, точно у истукана.

Милош не сразу признал в ней Дару.

– А у нас гость, – проговорила робко Веся. – Ты меня прости, ужин не скоро будет. Я забегалась, только-только успела кашу в печь поставить.

Дара перевела взгляд на сестру, но будто её и не увидела, задержала короткий взгляд на Милоше и медленно развернулась к двери, собираясь уйти.

– Что такое? Кто это такой? – её спутница не сводила глаз с Милоша. – Ох, он тоже чародей! – воскликнула она.

– И ты, значит, – Милош мимолётно посмотрел на девушку, заметил золотой огонёк в груди, – ведьма.

– Да, меня Третьяна зовут, – улыбнулась она как ни в чём не бывало.

– Третьяна, – повторил Милош равнодушно лишь оттого, что тошно было терпеть молчание Дары. – Третья дочь у родителей, значит.

Ведьма посмотрела на него как-то странно и кивнула всё так же с улыбкой.

Милош поднялся на ноги.

– Дар, – Милош так всегда называл её, когда прижимал обнажённую, разгорячённую к себе, когда слушал, как успокаивалось её дыхание. Может, он один её так называл?

Дара не сказала ни слова и распахнула дверь, выскочила наружу. Милош растерянно оглянулся на Весю.

– Догони её!

Правильно, а то натворит ещё что-нибудь.

Он побежал следом, но погони не получилось. Дара стояла в сенях, у двери, что вела на улицу и, кажется, сама уже не знала, куда идти.

Милош подошёл ближе, а она так и не повернулась.

– Куда ты?

– К Великому князю, – процедила Дара. – Потребую, чтобы он отрубил тебе голову.

– Не выйдет, – вздохнул Милош будто печально. – Я к нему на службу поступил.

– Ты?! – она наконец развернулась к нему лицом.

– Я. Князю нужен хоть один учёный чародей.

Её перекосило от злости.

– Я попрошу, и он тебя казнит, – повторила со злобой Дара, и Милош почти поверил, что слюна её стала ядовитой. Попадёт на кожу – прожжёт до кости.