Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
– Видимо, обретается в свободной опочивальне наверху.
Но незачем тебе думать о нём, он сам - чародей, значит, и за себя постоять сможет, ведь у него есть волшебная палочка, сам и в термы сходить может, только дорогу спросит. И зачем давать ему, негражданину, рабов в сопровождение? Ибо сие против правил города Сибелиума - давать в провожатые...
– Да понял я тебя уж. Не хочешь ты, о Квотриус, дабы загрязнил воду терм твоих излюбленных сей человек, чрезвычайно грязный и с животными в волосах.
– Нет, не ходил я ни разу в действительно излюбленные термы, но не из-за грязи человека сего свободного, а лишь ради внешности моей заперся я в опочивальне своей и только лишь мочалом мылся в кадушке,
– Пойми, о Квотриус мой, лампада души моей, Гарольдус... здесь не ведает иного языка, кроме примерно сотни слов из говора х`васынскх` его племени, вернее, племени, в котором был он рабом. Он пока и остаётся рабом по натуре. И это весьма прискорбно. Мы должны больше заниматься с ним языками - ты - родным, свои, ибо египетский или греческий, в коих ты превзошёл всех в доме сём, включая и меня, и я - своим родным, англским, ибо это есть и его родной, прирождённый язык, а латыни он и вовсе не разумеет.
Пока… живём мы среди ромеев, считаю я, стоит ему узнать и латынь благородную, дабы с гражданами - неважно, с плебсом ли, с высокорожденными патрициями ли, сумел он, не опасаясь ничего, завести беседу.
– Прости меня, о, Северус, но, ежели только супротив воли и желания моего прикажешь ты, как Господин дома мне, как подвласному тебе домочадцу свободному, заниматься с… Гарольдусом, только тогда не смогу я отказаться. Иначе да не подступлю к нему на расстояние стрелы полёта.
– Но отчего, о Квотриус, оплот сил моих ? Хотя… Давай-ка, оставим разговор сей, ибо чувствую - к добру не приведёт он. А я и сам могу обучать Гарольдуса обоим языкам. Не трудно мне занятие сие, ведь я есть учитель.
Но об одном только очень прошу - узнай, не в каморе ли для рабов обретается Гарольдус по гнусной ошибке Таррвы? И если недоразумение сие свершилось, то пускай отдадут ему опочивальню матери твоейи усопшей, и без того ныне пустующую, лишь место последнее занимающую богатым, но, увы, уже невостребованным убранством своим роскошным, насколько видел я..
– В опочивальню матери, всё ещё убранную шелками её любимых расцветок, пустить вчерашнего раба, да, как сам говоришь ты, ещё в душе своей оставшимся рабом посторонних варваров низких? Да ты глумишься ли надо мною, брат мой и Господин?!
– Ты позабыл титуловать меня, как полагается - «высокорожденным», - холодно отрезал Снейп. Считай, что не просьба сие, а прямой приказ тебе, брат - бастард мой, о Квотриус возлюбленный...
– И после приказа такового имеешь ты, не знаю, слабость, что ли, называть меня «братом возлюбленным»?!.
– Хорошо, шелка можно и снять, всё равно нет уж нынче той, чьи глаза радовало их великолепие и цвета их.
Но можно и оставить. Да, лучше оставить всё, как есть. Ибо Гарольдус - всего лишь гость в моём доме и, полагаю, уповаю на сие, недолгий. Скоро уж отмытый и накормленный Поттер выдаст, как всегда, сверхъестественную схему возвращения. Очень надеюсь, что и меня он прихватит с собою.
– Ты… Вы так скоро уйдёте? Ты нашёл способ?
– Нет, но у меня есть время, дабы проверить одно подозрение моё о вероятной возможности перемещаться во времени. А потом, всегда есть надежда на Гарр...Гарольдуса, что он возьмёт и придумает что-то новенькое, в корне отличающееся от моих скромных предположений насчёт... Впрочем, сие неинтересно.
Но… Устал я премного. И надо позвать раба моего, дабы принёс он мне мяса тельца.
Не бойся за меня больше. Теперь я должен жить - у меня появилась надежда.
– Надежда покинуть меня с нелюбимою женщиною в Союзе? Ответь правлу, о Северус, прекрасный брат мой, в возрасте своём всё приближающийся к
моему! Ибо тебе, и только тебе даровано будет Союз, раз ... она из столь славного рода, как сказал высокорожденный отец мой! И не лги мне о возможности Союза между ничтожн... Нет, дай мне договорить - между ничтожным полукровкою и благородною, высокорожденною девицею. Не по мне счастье таковое!– Но я передаю её тебе, как вещь бессловесную, поверь!Я и спрашивать не стану её, а просто сварю Амотренцию - Любовный напиток, и она тотчас забудет обо мне и переведёт всё своё внимание на тебя, тебя одного!
– Хорошо, пускай ты и не поступишь с Адрианою Ферликциею, как положено жениху с невестою в первую ночь их посту пать, но... Ты же не не видел себя, желая всё помереть поскорее. Ты попросту не зрел себя со стороны уже давно. Всё лежишь пластом и делаешь вид, что помираешь потихоньку. А как же саксусы, Северус? Ты ведь говорил о путешествии на восточную окраину Альбиона, да и я, ежели ты упомнишь, ещё до всего, что с тобою приключилось, вызвался с тобою, ежели, конечно, не побрезгуешь прибыть к саксам с таким уродом, как я. Боюсь, сие подорвёт твой авторитет среди того варварского народца иноплеменников, к коему так стремишься ты попасть.
– О, Квотриус, уморишь ты меня разговорами. Всё потом, потом.
Ступай же да не забудь о Гарольдусе! Ежели в помещении для взрослых рабов он еси, надобно предоставить ему отдельную опочивальню да поскорее! Ежели питался он с рабами...
– но Снейп не успел договорить.
Силы покинули Северуса на полуслове - он уже некоторое время держался по инерции от любовной энегетики, но чувствовал всё меньше положительных эмоций и ауры любви Квотриуса, что витала в спальне поначалу, а потом аура сия стала потихоньку развеиваться и растворяться ещё во время разговора о предстоящей женитьбе Квотриуса, которого даже не поинтересовало, как примет молодая жена в постели такого уродливого, отталкивающего, ужасающего даже рабов своею наружностью и телосложением мужа.А после - во время разговора о Гарри, соки любви и совсем иссякли, без какого-либо остатка.
Осталась только неприкрытая никакими условными завесами откровенная, даже смертоносная ненависть Квотриуса к несчастному Гарри. Он, наверняка, чувствовало сердце Снейпа, находится в каморе для рабов, покинутый своим единственным покоровителем «прекрасным Сх`-вэ-ру-у-с-сэ - про-х`э-с-с-о-ро-м Сней-пх`", коему Гарри обещал, глупыш, ждать много пальцев раз времени, покуда тот полюбит его.
И это показалось засыпающему Снейпу странным - ведь Квотриус, по его словам, практически не покидал опочивальни, видимо, только по ночам выходя по нужде, но до времени сего терпящего позывы мочевого пузыря и кишечника.. Так сильно он стеснялся всех многочисленных обитателей дома Снепиусов, что впервые в жизни обратил внимание на отношение к нему унтерменшей - рабов. Ему почудилось, как Нывх`э поджаривают на громадной сковороде без масла в обществе таких же грешников и грешниц, кои замышляли против хозяев, Господ своих дурное при жизни и довели их до смертоубийства.
Окончательно же развеялся в ничто розовый, или, лучше и точнее сказать, голубой флёр любовного очарования Квотриуса, его надежды и оплота, его веры в эти странные и страшные времена, когда Северус заговорил о Поттере.
Я жив! Нывх`э не соделала мне ничего дурного, хотя и собиралась. Но я жив, а её больше нет!Она же мертва, и её за грехи жарят черти на сковороде!
… Первой моей мыслью, когда я окончательно вырвался из сна со вкусно жарящейся Нывх`э в собственном соку и жире, которого у неё было многовато, без противного масла, а проснулся я от действительно вкусного, животного запаха, было что-то запоздалое, изкакого-то глубочайшего сна: