Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
После ухода лорда Малфоя настало время думать для Альбуса Персиваля Ульфрика Дамблдора…
… Люциус, если честно, случайно напросился к оборотню, хоть и отличных кровей, но… кровь у него теперь иная, в ней - зловредное, вредоносящее серебро, которое не даёт жить спокойно и по-человечески накануне и после полнолуний, а уж во время… Одним словом, настоящий нелюдь.
Душа-то имеет прямую связь с кровью, а, если кровь нечеловеческая, то и души нет. Так считала колдомедицина. Так считали учёные - исследователи уникальной и мистической причуды магической природы - оборотней, этого вида нелюди. Так же считали и всё большинство необразованных или же в недостаточно степени образованных магов, их супруг - ведьм, всех их многочисленных детей малых, которые боялись оборотней из-за многочисленных детских страшилок. Но это касалось и образованнейших мужей и жён - неверие в оборотней, как народ, нацию
Все, кроме самих оборотней.
Они, как и люди, находили себе пару и жили без Венчания, в котором им было отказано, но в согласии, вместе проходя через боль трансформаций до изобретения Аконитового зелья. Они зачинали и рожали волчат, становившихся человеческими детьми через полмесяца, таким образом пополняя нелюдское поговоловье оборотней, а бывает, и просто человеческих детёнышей, не знающих проклятия оборотней. Такое случалось, хоть и нечасто, у пары оборотней.
Таких детей родители - оборотни отдавали в маггловские приюты - ведь никто из волшебников, даже абсолютно бесплодные пары, не взяли бы на воспитание сына или дочь нелюди, хоть и родилось дитя человеком. Боялись сильно, что у приёмного ребёнка внезапно в одно из ужасающий полнолуний прорежутся волчьи клыки, и трансформируется он в волчонка, да и покусает всех в доме по злобе к человеку, присущей оборотням от природы. Да ещё и отужинает приёмными родителями и приехавшими погостить на каникулы приёмными кузенами (кузинами). Аппетит-то, говорят соседки, у этих оборотней такой, что они и Луну сожрали бы, дай им волю. Даже у ихних детёнышей, продолжали они судачить, и то аппетиты совсем уж недетские... а по-взрослому смотрят на мир эти детки.
В мире магов детей очень любил и ценили, и приютов не устраивали просто потому, что в них никогда не возникало нужды - никто бы не отдал дитятю в казённый, даже самый хороший и замечательный приют. Вот и приходилось чете оборотней расставаться навеки с новорожденным новорожденным, слегка (до первого полнолуния) подкормленного грудью, настоящим человечком, чтобы ненароком не покусать его или, того хуже, не сожрать младенчика при Полной Луне.
Женщины работали сиделками при тяжелобольных - силы и терпения им было не занимать, а мужчины - грузчиками, тоже из-за силы нечеловеческой, которую приходилось немного ещё и приуменьшать, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания других грузчиков - людей. Те же не отличаются такой силой, становившейся сразу (проверено) объектом зависти, и к тому же не брали регулярных отгулов за свой счёт раз, а то и по два раза в месяц. Это уж как Полная Луна заявиться соизволит.
Аконитовое зелье, хоть и с малоденежья, но покупаемое оборотнями, стало довольно распространённым, но от него утихала лишь боль трансформаций, звериная же жадность до крови и мяса, человеческого, особенно вкусного, как поговаривали, оставалась.
Эту легенду о вкусном человеческом мясе и сладкой, такой густой крови, доводящую до бешенства жажду поддерживали своими россказнями бывалые зверюги, практически постоянно пребывающие даже внешне на грани волка и человека, заросшие бородищами до зорких, звериных жёлтых глаз, с низким лбом и обширной, да ещё и всклокоченной шевелюрой. Они даже ходили на четвереньках, когда их не видят не-оборотни, «ходячее мясо». Им они считали и магглов, и даже волшебников. А им без разницы... был ли наделён магией сожранный человек. Всё равно ведь человечье мясо сладко на вкус. А это значит, всё равно, кого есть, лишь бы передвигались на двух ногах, таких мясистых, а иногда и не очень, это если захаваешь девушку (но о таких случаях эти полу-звери предпочитали не распространяться), но все с сахарными костями, легко перемалывающихся на звериных клыках в костную муку. А ещё у двуногих был отличный, большой, сладкий мозг… Уж такой вкуснющий-развкуснющий, что простецы - оборотни даже боялись есть его, чтобы не заделаться гомофагами. А этого им очень не хотелось бы.
Этим заросшим побродягам не было места в цивилизованном мире, даже среди других оборотней, сохранивших человеческое достоинство. Так они и блуждали по лесистым горам, лесному подлеску, безлюдным, но полным хотя бы землеройками вересковым пустошам в районах Фёртов* . Да и трансформации давались им легко, и им не было необходимости для превращения в огромных волков - переростков не обязательно было дожидаться заветного для всех оборотней полнолуния. Они перекидывались в зверей, когда были голодны, недаром их глаза отсвечивали желтизной даже в человеческом обличии, и жрали лесных тварей - оленей, лисеней и даже, вроде бы братьев - волков, а вот в полнолуние подходили поближе к человеческому жилью, чтобы было больше шансов вкусить
сладкой,сочной, так-таки и сочащейся кровью плоти и мозгов милующейся сладкой парочки за окраиной небольшого поселения.… - Так вот, как это не прискорбно, мне совершенно неизвестно, куда запропастился Сев… профессор Северус Снейп. И я не могу сказать ничего всязно... связного. На этот счёт Вам, мессир, лучше проконсультироваться по этому вижотрепещущему для нас с Вами, Люци....ус вопросу у господина Директора.
Рем на всякий случай обезопасил себя, повторив эту фразу с небольшими видоизменениями, окончаниями и перевиранием, вот уже в третий раз за день и вечер. Его так и подмывало назвать лорда Малфоя просто по школьному имени - Люци, и то, только для своих, исключительно слизеринских шлюх. О парнях Люци, которые были, и в преогромнейшем количестве, Ремус знать не мог потому, что слизеринцы, в отличие от четвёрки гриффиндорских Мародёров, не выносили сор их гостиных- и, уж тем более, из спален Префектов, одним из которых и был Люциус Малфой.
– Вы можете называть Северуса, как привыкли, ведь я тоже имею честь называть графа Снейп просто по имени. Позвольте заверить Вас, профессор Люпин, сэр... Ремус - при этих словах нога Малфоя скользнула по брючине Ремуса выше колена, - что я желаю лишь блага и спокойствия своему… родственнику во Мерлине Северусу.
Также, как и Вы своему другу. Я прав, я прав или и я прав?
Малфой, смеясь, ещё раз провёл ногой под столом, за которым Ремус вкушал «внеплановые» , насыщенные белком трапезы для скорейшего обрастания мясом повреждённых частей тела, а, скорее, ноги, пользуясь руководством мадам Помфри. а попросту, Поппи. И в этом «попросту» не было ничего сближающего их или делающего хотя бы чуточку ближе. Все оставались на своих местах.
Ремус был в недоумении подстольным действием Люциуса и пребывал в подвешенном состоянии рассудка - он уже очень сильно возбудился от наглого прикосновения мужчины напротив.
Нога снова мягко, вызывая уже неимоверное желание, скользнула прямо по промежности с уже хорошо заметной выпуклостью прямо на интимном месте, к величайшему стыду и сраму несчастного, а, может, наоборот, до крайности счастливого Ремуса. На него, наконец-то, обратили внимание, по-простому, как от мужчины - превосходного, надо сказать, самца к нему, такому простому. И это не за деньги.Зачем Люцу тощий кошелёк Ремуса? К чему?
Малфой плотоядно улыбнулся прямо в глаза Люпину.
«Эти глаза напротив» уже покрылись поволокой нескрываемого желания, хотя Ремус и не видел себя со стороны. И это было к его счастью, что он не видел выражения своих похотливых желтовато-карих, но не таких породистых как словно сошедшие с рекламы глянцевого журнала для взрослых ведьм глаз, собственных лупешек.
Зато это видел лорд Малфой, потому-то и улыбнулся, чтобы ещё больще заинтриговать оборотня. Малфой откровенно блефовал, возбуждая оборотня - явного заядлого гея, ведь тот может не сдержаться и попросту жёстко отыметь соблазнителя. Но Люциус полагался на свою реакцию и спрятанную в трости волшебную палочку, где ей и место. С тростью он так и не расстался, в отличие от Люпина. А если Люпин, более того, ещё и вот такой вот боттом, тогда вообще не о чем беспокоиться. Боттомы по натуре своей не насильники. 0, это лорд Малфой за время, и немалое, общения с мужчинами различных «пород» - и имеющих его, и имеемых им - хорошо себе уяснил.
Хотя… На разъярённого, возбуждённого оборотня может подействовать только пара-тройка, как назло, длиннющих заклинаний. Но Малфой решил правдами и неправдами «расколоть» оборотня, вызвав такую нежеланную, вроде бы, и ненужную реакцию, как сексуальное возбуждение. Но именно оно-то и поможет нелюдю развязать язык. Такие желанные сведения от самого лучшего друга Северуса.
Люпин выдавал себя не за гвардии почётного инвалида, а за вполне здорового субъекта, чтобы внезапно понравиться неожиданному гостю А ведь, судя по таким жестоким заигрываниям Люци Малфоя, он, Рем, уже нравился тому.
Они уже выпили по оговорённому числу стаканов " превосходного ", по словам Люци «Зелёного Змия», но бутылка была, с точки зрения оптимиста Люца, ещё наполовину полной, но не пустой, как посчитал бы Сев..
– Значит, надо напоить Люпина до состояния нестояния на ногах. Вон он, как уже захмелел от, по-видимому, непривычной выпики. Видно, либо не привык пить, либо , может, предпочитает менее крепкие напитки, те же ликёры на сливочных кактусах… Хотя, для него это слишком дорогой импортный напиток. Тогда - на соке огнекрыльца златолистого или, того хуже, совсем по-маггловски, на куриных желтках, как тот недоброкачественный ликёр, который с ледком впихивался в руки каждого у эксцентричной, но всё же, правильной, великосветской графини Мэддок.