Детская проза

Отношение к бедным в книгах Лидии Чарской – главное мерило человеческого достоинства. И это действительно было в традициях дореволюционной русской интеллигенции. Обратите внимание, что в «Записках маленькой гимназистки» такие благородные качества проявляет юная графиня Анна Симолинь. Она и Лену берет в гимназии под защиту, и Нюру обласкала, появившись очень вовремя на детском празднике в доме родственников Лены. В своих произведениях Лидия Чарская учит детей составлять мнения о человеке по его…

Она чувствовала себя легко и свободно. Да, именно свободно! С Кириллом все складыва¬лось как нельзя лучше, да и в писательских на¬чинаниях ей неизменно сопутствовал успех. С начала были статьи в газету, потом рассказ в журнале и, наконец, расширившаяся благодаря ее публикациям перспектива поступления в Литературный институт. Хоть и медленно, но неуклонно Лиза шла к своей цели. Не успела девушка об этом подумать, как внезапно кто-то напал на нее сзади. Она успела заметить лишь метнувшуюся к ней…

– Садитесь, – сквозь зубы произнесла она: – Сейчас, наверное, какую-нибудь гадость скажет, – шепнула Туся, Лизина близкая подруга и соседка по парте. – Сердцем чую. Что-нибудь про плохую посещаемость или про родительское собрание. – У меня для вас радостная новость, – сказала Кошка. – У нас в школе будут проходить практику будущие учителя, которые уже осенью начнут свою преподавательскую деятельность. Через некоторое время в дверь постучали и появились будущие учителя – две девушки и молодой…

Лиза налила подруге ароматного чаю. – Зеленый? – спросила Вера. – Успокаивает нервы. Вера сделала маленький глоток. – Вот, значит, что ты подумала, – что Джим виноват. А все оказалось намного проще: повздорила с родителями и сбежала к двоюродной сестре в общежитие. Правда, и там долго не задержалась: слишком уж вольная обстановка. Ушла оттуда, хлопнув дверью, а идти-то некуда. Хорошо, баба Зина приютила. – Я помню, ты рассказывала. Добрая одинокая женщина, побирающаяся в переходе, чтобы…

– Если, конечно, родители отпустят, – поспешно добавила она. – Как? – удивленно переспросила Галина Ивановна, Анина мама, – настолько ошеломительной была новость, сообщенная дочерью. Ее Анечка собралась вместе со своим парнем в гости к его родной матери! Отпустить их вдвоем так далеко и без взрослых?.. – Но мы же не будем с ним наедине. Там живет целая семья! – Так это ведь чужая семья! – Ну и что? Аня расстроилась ужасно. Мама никак не хотела понять, насколько эта поездка важна для…

Об этом им сообщила Кошка. Тусе даже показалось, что при этом она со злорадством посматривала в ее сторону. Правда, Лиза уверяла, что ничего подобного не было, но Туся никак не могла избавиться от этого навязчивого ощущения. Кстати, Кошкой «любовно» окрестили завуча школы Людмилу Сергеевну Кошкину. Вся трагедия заключалась в том, что, кроме Кахобера Ивановича, ни один из учителей не решался связаться с постановкой спектакля: кому-то не хотелось лишних проблем, в которых и так не было недостатка,…

– Привет, – весело сказала Аня, чмокая подругу в щеку. – Привет, – ответила Ира, радуясь, что подружка не умеет читать мысли. А то бы принялась ей сочувствовать: уж она-то с Ваней целовалась сколько душе угодно. – Где же твой Ваня? – На улице. С ребятами задержался. – Мужской разговор – это святое, – заметила Ира, взяв подругу под руку. – Но и у нас есть свои маленькие женские секреты. Весело болтая, подруги подошли к кабинету математики. – Что, еще закрыто? – больше для порядка, чем по…

Все было здорово до поры до времени. Но теперь с Ваней стало происходить что-то непонятное. Нет, ничего такого, на что Аня могла бы пожаловаться, не было, но она чувствовала, что Ваня стал каким-то замкнутым. Они теперь редко ходили в свое любимое кафе, где провели столько приятных минут… Аня несколько раз пыталась поговорить с Ваней, но тот только отмахивался, мол, проблемы с учебой, плохое настроение… Она даже учиться стала хуже из-за своих переживаний. Ну какие тут могут быть уроки, когда их…

– Вылезай из ванной, – кричала она Антону, стуча в дверь. – Вылезай, я опаздываю. – Ты бы лучше не кричала, а позавтракала, строго сказала мама. – Все уже остыло! Лизе не хотелось есть, потому что аппетит еще не проснулся, но она, пританцовывая, прошла к кухонному столу и схватила зефир в шоколаде. – Хоть бы чаю выпила, – посетовала мама, но Лиза даже не взглянула на нее. – И перестань дергаться! А Лиза не могла перестать. Ей казалось, что внутри у нее звучит ритмичная музыка и она только…

– Некогда, ба, – отмахнулась Марина. Я письмо от Мити получила. – Неужели? Еще одно? – обрадовалась Генриетта Амаровна. – И что он пишет? – Пока не знаю, – Марина устремилась в свою комнату. – Все вопросы потом, – уже закрывая за собой дверь, уточнила она. – После так после, – вздохнула бабушка, снова отправляясь на кухню. Генриетта Амаровна раньше была учительницей английского языка и, возможно, именно поэтому она весьма терпимо относилась к выходкам своих внучек – Юли и Марины. Именно ей…

– И что же тебе не нравится? – спросила Лиза подругу, озадаченная ее замечанием. – А ты посмотри хорошенько. «Только что этим занималась», – хотела сказать Лиза, но не успела, Туся опередила ее: – Сколько преподавателей из старого состава осталось в школе? – спросила она и сама же себе ответила: – Директор, Кошка, Мих-Мих – математик от бога, русичка, биологичка, наш Кахобер, ну и еще тройка учителей старой закалки, начальные классы я не беру, – уточнила Туся. - А все остальные? Зеленая молодежь!…

— Кто учит тебя всем твоим песням? — иногда спрашивали её люди. — Ангел. — Какой ангел? — Тот, который принёс меня сюда. Он поёт мне, когда я сплю, и, просыпаясь, я вспоминаю его песни. Люди с изумлением покачивали головами и уходили. Только дети не испытывали удивления. Они считали вполне естественным, что Карма поёт, как птицы, которых, наверное, тоже учит ангел. Разве сумели бы они так петь без его помощи? Карма уверяла детей, что всех их принесли на землю ангелы, от которых они могут…

– Ты, Леночка, испугалась чего? Ты, Леночка, ничего не бойся. Если всего станешь пугаться, то так и заикой останешься, – и бабушка ласково трясла Ленку за плечо. Но Ленка не боялась стать заикой – она боялась бабушек, особенно когда те собирались вместе. Они смеялись так громко, что потрясывало, а соседи опасливо затихали. Ленка забивалась в уголок вагонного сиденья и царапала коленку – так было спокойней. Время от времени бабушки замечали ее, и тогда одна из них говорила: – Скушай яблочко! …

– Наш попугай умеет говорить? – удивилась девочка. – Конечно, умею, – ответил Тото, перелетая и садясь на плечо седой дамы. – Только не люблю это делать. Я вообще не люблю делать что-то, как все! Не люблю, когда на меня тар-р-р-ащатся, как на пугало. Девочку опустила глаза и покраснела. – Не смущай Машеньку, Тото, и не хитри. Ты можешь разговаривать только один раз в году перед Новым годом. Вот и расскажи нам, что с тобой произошло почти шестьдесят лет…

Толя вздохнул и закрыл глаза. Лицо у него побледнело. «Ну,— думаю,— все». В зале погасили свет и включили боковой прожектор. Почему-то второй прожектор никак не мог загореться. В это время на сцену вышел Толя. Вышел и молчит. Я сижу и не смею поднять на него глаза, до того мне его жалко. Вдруг —слышу, ребята вокруг начинают потихоньку смеяться. Что такое? Я посмотрел и вижу: Толя стоит на сцене и не может вымолвить ни одного слова —у него от страха и волнения губы прыгают. Глаза круглые, волосы…

— У бога? А этого не хочешь? — взвизгнул мужичонка, сунув кукиш под самый нос кума. — Дура ты, кум! У бар земля-то, у них и тягать надо, а за какую веревочку — ума не приложу… Рыжий молодой человек сделал порывистое движение, как бы собираясь подсказать что-то мужику, но в этот момент хриплый, простуженный голос внизу предупредил его: — Какого черта ты ноешь, мужик? Ты думаешь, беднее тебя и на свете нет? А вот это видал? И человек в солдатской шинели, сидевший на сундучке по соседству, поднял…

Ребята сникли. Лейтенант помолчал, потом спросил: — Пионеры? — Пионеры, — тихо ответил Витька. — Тимуровцы [1] . — Город хорошо знаете? — Каждый камешек. — Тогда считайте себя временно мобилизованными. Витька и Эдик переглянулись, не смея поверить такому везению. — Давайте присядем, в ногах, говорят, правды нет, — предложил лейтенант. — Как вас зовут?.. Ага. А меня Марков. Теперь вот что: как только стемнеет, мы вернемся назад, в…

– В Шарм-эль-Шейхе! – Так это же в Египте! – удивляется папа. – А, да? – рассеянно переспрашивает мама и щёлкает кнопками дальше. Бедная, она так волнуется, что даже путает Турцию с Египтом! Правда, через секунду вопит что-то вроде: – Вот! Нашла вашу Турцию! Все дети в отеле отравились и попали в больницу. Инфекция обнаружена в детском йогурте. – Мама, – торжественно говорила в такие моменты Ира, – торжественно клянусь, что не съем ни одной ложки детского йогурта. А про себя тем временем…

Тут ему стало не хватать воздуха, он несколько раз судорожно вздохнул и громко заревел. Станция, платформа, уходящий поезд — всё куда-то ушло и расплылось в слезах. Когда же Лёнька, наревевшись досыта, собирался перейти на тихий безутешный плач, перед ним из тумана вырос отец, огромный и мрачный, как туча. Вокруг собралась толпа. Люди сочувственно качали головой, пожимали плечами, давали советы. Пропала бабушка — такое случалось не часто. Лёнька никогда не видел отца таким хмурым. Он испуганно…

Надея Ясминска Стоптанные босон ожки Часть первая Автобус сильно тряхнуло на кочке, и Адриана проснулась. Еще в полудреме она потерла ушибленный висок, потом глянула в окно. Опять лес. Они ехали уже вторые сутки, и это было очень утомительно. Не из-за узких неудобных кресел – Геннадьпалыч шутил, что гимнастки могут удобно устроиться даже в коробке из-под конфет. Скорее пейзаж за окном навевал тоску: бесконечное зеленое полотно деревьев, иногда прерываемое деревеньками. …