Классические детективы

— Собственник ее не заявлял о себе? — Нет. — Каким путем можешь ты вывести заключение о его личности? — Вот моя лупа, посмотри-ка сам, что тебе скажет шляпа о личности человека, обладавшего ею. Я взял в руки старую измятую шляпу и начал ее рассматривать. Это была обыкновенная черная круглая шляпа на красной шелковой подкладке, теперь уже выцветшей. Фамилии фабриканта на ней не было, и, как совершенно верно заметил Гольмс, на ней нацарапаны были инициалы «Г. Б.». На борту было отверстие для…

— Следовательно, это не его профессия? — Нет, то что мне доставляет средства к жизни, для него только излюбленный конек для разговора. У него необыкновенная способность к вычислениям, и он проверяет книги во многих правительственных учреждениях. Майкрофт живет в Пелль-Мелле и каждое утро ходит в Уайт-холл, а вечером возвращается оттуда. Он не знает иных прогулок и нигде не бывает, за исключением клуба Диогена, помещающегося как раз напротив его квартиры. — Это название совершенно незнакомо мне.…

— Да, отлично помнится. — Аналогично я выстраиваю и свои размышления о собаках. В любом псе, как в зеркале, видна атмосфера, преобладающая в семье. Скажите, вам когда-нибудь попадался на глаза беззаботно-веселый зверь, живущий в несчастной семье, либо, напротив, унылое животное — в благополучной? Если злобен хозяин, то и собака кажется бешеной; у опасного хозяина и пес непременно опасен. Когда меняется настроение пса, по этой перемене без труда можно судить о настроении хозяина. Я с ним не согласился:…

— Когда вы его осматривали, он лежал на том же месте, где и упал? — Да, к телу никто не прикасался. Он лежал у самой границы земельного участка. Очевидно, охотился на грачей — рядом лежало небольшое ружье. Кровоизлияние, по всей видимости, произошло совершенно неожиданно. Язва желудка, вне всякого сомнения. — Он не мог быть застрелен, а? — Дорогой мой! — Приношу свои извинения, — деликатно заметил Пуаро. — Однако, если мне не изменяет память, совсем недавно в одном случае с летальным исходом…

Повторный взгляд на почерк заставил мой пульс участиться. Я потратил слишком много времени на расшифровку предыдущей рукописи Уотсона, чтобы не узнать его небрежные каракули, столкнувшись с ними вновь. Они были нанесены на пергамент, со множеством правок на полях – признаками викторианского педантизма, которые обычно утрачивались, когда сэр Артур Конан Дойл, его друг и литературный агент, переписывал труды доктора для издания. Я немедленно убедился в подлинности рукописи. Совершенно позабыв о незваных…

— Зачем медлить? — спросил он. — Ответьте сейчас. — Нет, нет, — воспротивилась Шейла, и показав на приближавшуюся моторную лодку, спросила: — Уж не репортеры ли это? К Шейле подбежал симпатичный молодой человек с растрепанной шевелюрой. — Хелло, мисс Фен! Вы меня не узнаете? Мы познакомились, когда вы плыли на Таити. Я — Джим Бредшоу, репортер местной газеты. Я счастлив приветствовать вас здесь, и вот примите это в доказательство. Молодой человек набросил ей на плечи гирлянду душистых цветов.…

— Я быстро управлюсь или поеду завтра, если время терпит. — Опять будешь есть все остывшее, — сказала Элиан, что следовало понимать, как «опять мне ужинать одной!». Но пренебречь своими обязанностями я не мог. Мой предшественник в несколько месяцев растерял клиентуру только потому, что не понял: здесь, на болотах, скотина ценится дороже людей. Я спустился по аллее и за оградой разглядел высокий силуэт и темную массу автомобиля необычных размеров, наверняка американского. Заинтригованный, я ускорил…

— Ну и ну! — воскликнул Фламбо. — Словно заколдованное царство! Отец Браун порывисто сел и перекрестился. Движения его были так стремительны, что Фламбо взглянул на него с удивлением и спросил, в чем дело. — Авторы средневековых баллад, — отвечал священник, — знали о колдовстве гораздо больше, чем мы с вами. В заколдованных царствах случаются не одни только приятные вещи. — Чепуха! — воскликнул Фламбо. — Под такой невинной луной могут случаться только приятные вещи. Я предлагаю плыть тотчас…

Домик моих несчастных друзей разобрали, холм раскопали и обнаружили чудище вроде сфинкса. Увидев его лицо, миссис Бэлем-Браун испугалась и сообщила репортерам, что оно великовато. Но мистер Понд, проходивший мимо, заметил, что оно — маловато, что вскоре подтвердилось. Чтобы сократить простую, ходульную историю… — Да, пожалуйста! — вскричала Джоан. — …скажу, — продолжал Гэхеген, — что титан был очень длинный и лицо его, по законам перспективы, едва виднелось в небесах. К счастью, он ушел и утонул…

Как-то вечером он послал за священником. Тот, по своему обыкновению, молча уселся перед столом, заваленным бумагами, и ждал, пока Ашер отыщет среди бумаг газетную вырезку, а потом сосредоточенно прочитал ее. Это была статья в одной из самых чувствительных и бойких газет, и в ней сообщалось вот что: «Самый блестящий вдовец нашего общества решил опять закатить умопомрачительный вечер. Все наши избранные граждане, конечно, припомнят „Парад младенцев“, который Затейник Тодд устроил в своем роскошном…

Коротышка в черном — священник по имени Браун — на всякий случай тронул миллионера за плечо. Миллионер свалился не меняя позы, будто он весь был вырезан из цельного куска дерева. — Rigor monti , 1 — произнес отец Браун. — И так быстро… Это уже серьезно. Причина, по которой первые трое увидели двух других столь поздно (если не слишком поздно), прояснится, когда мы расскажем, что же произошло в здании, по ту сторону тюдоровой арки перед тем, как все они вышли в сад. Они обедали вместе за главным…

Он поднял свои толстые веки и в замешательстве заморгал. Потом нерешительно перевел взгляд на белую надпись на стекле. Глаза молодой женщины проследили за его взглядом и с полным недоумением остановились на буквах. — Нет, — проговорил отец Браун, отвечая на ее невысказанный вопрос, — ничего загадочного там не написано, никакой это не «овип», я сперва по рассеянности и сам так прочел, пока не вгляделся. Там написано «пиво». — Ну и что? — сказала девушка, широко раскрыв глаза. — При чем тут надпись?…

— Явления… — перебил его отец Браун, — или, скорее, появления… Рассеянный взгляд профессора внезапно сосредоточился, словно он вставил в глаз увеличительное стекло. Так смотрел он на подозрительных медиумов, не надо думать, однако, что Браун был хоть немного похож на медиума, — просто профессора поразило, что его друг подумал почти о том же, о чем думал он сам. — Появления… — пробормотал он. — Как странно, что вы сказали именно это. Чем больше я узнаю, тем больше склонен считать, что появлениями…

Руперт сосредоточился. — Ну если уж вы спрашиваете, — сказал он, — да, признал. Может быть, он просто себя не выдал. Может быть, я был не прав. — Что ж, — сказал я, немного рассердившись, — вы должны мне полкроны. — Вот тут я не согласен, — суховато возразил Руперт. — Возможно, слова его невинны. Возможно, невинен он сам. Но полкроны я вам не должен. Условия пари предлагал я, и они — такие: где бы он ни остановился, мы увидим что-нибудь особенное. — Значит?.. — сказал я. — Значит, особенное…

С безупречной учтивостью он объяснил, что направляется в резиденцию оставить записку для одного чиновника; и у Барбары не было решительно ни малейших оснований ему не верить и уклониться от беседы. Они пошли рядом, болтая о том, о сем; и не успели они обменяться несколькими фразами, как Барбара поняла, что имеет дело с человеком необыкновенным. Сейчас много приходится слышать об опасностях, каким подвергается невинность; много вздора, а кое-что и разумно. Но речь, как правило, вдет о невинности…

— Да неужели вы можете всерьез утверждать, — воскликнул Андерхилл с недоверием, — что знаете все о любом встречном, который попадается вам на любой улице? Допустим, вон из того дома сейчас выйдет человек, — разве вы и про него все знаете? — Безусловно, если он хозяин дома, — отвечал Бэгшоу. — Этот дом арендует литератор, румын по национальности, английский подданный, обычно он живет в Париже, но сейчас временно переселился сюда, чтобы поработать над какой-то пьесой в стихах. Его имя и фамилия —…

— У вас уже есть версия? — Нет, но я выделил самые существенные факты. Сейчас я вам. изложу их. Ведь лучший способ добраться до сути дела — рассказать все его обстоятельства кому-то другому. К тому же вы вряд ли сможете мне помочь, если не будете знать, чем мы сейчас располагаем. Я откинулся на подушки, дымя сигарой, а Холмс, подавшись вперед и чертя для наглядности по ладони тонким длинным пальцем, стал излагать мне события, заставившие нас предпринять это путешествие. — Серебряный, — начал…

— Он собирается возбудить дело о разводе под предлогом того, что она сохраняет любовную связь с Джимми. Он хочет отомстить ему за откровенное письмо. Мейсон покачал головой. — Я не занимаюсь бракоразводными процессами! — О! Но этим вы должны заняться. Ведь я вам еще всего не рассказала. Мейсон глянул через стол на Деллу Стрит, слегка улыбнулся и сказал: — В таком случае расскажите все. — Вальтер выманил у Рози около двадцати тысяч долларов, пообещал, что вложит их в какое-то выгодное…

Полиции до сих пор не удалось доказать, что Симмз совершил хотя бы одно преступление. Полицейские были уверены, что на его счету более двадцати краж драгоценностей. Но у них не было ни единой улики. Боб Фэрфилд пересел на свое место, укрылся за шторкой, отгораживающей нижнюю полку от прохода, и принялся незаметно наблюдать за происходящим в вагоне. Он привык возить с собой бриллианты на тысячу долларов и всегда принимал меры предосторожности против обычных ограблений. Он постоянно придерживался…

– Я спросил тебя!.. – Потому что он никогда этого не делает, вот почему! – Девушка по имени Мэдж показала на два слабо освещенных окна Мэйнард-Холла. – Он всегда там, наверху, в своих вечных вычислениях. Или сидит на террасе, – она указала направо, – снова со своими книгами и бумагами. Но… – Что «но»? – Хорошо! Если ты относишься ко мне, как говоришь… – Если я к тебе отношусь так! Если! – Милый, почему мы должны все время прятаться? Почему не сделать так, как мы хотим? Почему бы тебе просто…