Мистика

Анфиса положила холодные руки на плечи внукам и подтолкнула их к двери. На прощание они ещё раз повернули головы к Павлу Сергеевичу. В их глазах больше не читались тоска и печаль от потери родителей, сейчас они были наполнены каким-то первобытным страхом. Ком подступил к горлу, но больше он ничего не мог для них сделать. Когда он вернулся в машину, чувство безысходности сменилось облегчением, ведь теперь можно было убраться отсюда. 2. В доме царил полумрак. Пахло каким-то едким лекарством.…

– Если бы я только его знал! – Артур нервно провел рукой по волосам, не отрывая взгляда от остывшей чашки чая, стоявшей перед ним. Старый Вильям подплыл поближе. По крайней мере, именно так он обозначил для себя характер произведенного им движения. – Ты ведь знаешь, я трижды просил о прибавке, но они уверяют, что компания и так едва сводит концы с концами. Этот дом нам больше не по карману. Нам придется смириться, – и Артур вдруг стукнул кулаком по столу, его чашка подпрыгнула и опустилась на…

– Сказка для малышей. Сходи в корпус к первоклашкам, может, они и испугаются. – Расскажи лучше! – мгновенно вскинулась Ксения. Андрей не стал участвовать в общем разговоре, не тянул номерки, не слушал ничьих историй и не рассказывал своих, а потому Ксения была уверена, что и сейчас только презрительно фыркнет и отвернется. Однако он еще раз глубоко затянулся, выбросил окурок в окно, слез с подоконника и пересел в круг на полу, где сидели ребята. – Ну, слушайте, только если кто впечатлительный,…

Ладно, по крайней мере это была едва ли не первая моя ночёвка вне дома, у подруг не считается. А ещё у Лизы были классные друзья, братья Зорины, Федя и Дима. Будущий медик, приехавший к родителям проветриться, и профессиональный футболист, приехавший забрать с собой свою подругу. Правда, его подруга в последний момент заболела и не смогла поехать, и как она только его отпустила, для меня осталось загадкой. – Я поклялся, что присмотрю за ним, – смеялся Федя и смотрел то на меня, то на Катю. – Так…

В этот самый момент Майк шагнул назад, к краю крыши и гвоздодеру, очевидно, не подозревая, что инструмент лежит там. – Эй, Майк, – окликнул Джо. – Осторожно. – Чего? – Майк огляделся, потом заметил инструмент. – Как эта штука сюда попала? Он шагнул ближе и наклонился, чтобы поднять гвоздодер. Джо кивнул и уже было отвел взгляд, как одна из плиток в стартер-полосе выскользнула у Майка из-под ноги. Он тяжело упал на бок и съехал через край, только рука беспомощно скользнула по водосточной трубе…

Он наклонился, и Воронов увидел, как из глазных яблок на него смотрит та самая, только что описанная им тьма. Сердце заколотилось о грудную клетку. Тело сковал леденящий холод. – Откуда… не пойму… – залепетал Воронов. – Идите по моим следам, Павел Игнатьевич, это единственный совет, который я могу вам дать, – незнакомец прислушался. Бурление затихало. – У вас чуть больше минуты. Человек из моря двинулся в сторону набережной. – А вы кто?! – встрепенулся осмелевший Воронов. – Спасибо,…

– Я его и в Москве могу получить. – В Москве любой может получить, а тут нет. – Лина, что ты от меня хочешь? – спросил Марс, прищурившись. Солнце мешало ему разглядеть новый макияж на лице девушки. Лина славилась тем, что много экспериментировала над своим внешним видом. У нее это неплохо получалось, и остальные девочки ей завидовали. Все, кроме англичанок. Тем было абсолютно без разницы, как выглядела русская студентка. Лина была безнадежно влюблена в Марса. Он знал, но ничего с собой поделать…

– Третий – сорок один… Четвертый… – Он осматривает испод айсберга, подледный рельеф. – Четвертого не вижу. Значит, выпал, когда стаял лед. Плывет дальше. – Пятый – двадцать девять… Шестой вмерз. Дрейфующий остров заглотил штырь с биркой «6». Ивин вытаскивает его как длинный податливый зуб плоскогубцами. Перехватывает молоток и забивает репер в лед. Гулкий стук разносится по восьмиметровой толще льда. Ивин знает, что его слышат наверху. Он роняет восьмой репер, и тот уходит на дно Ледовитого…

Я попытался открыть заднюю дверцу, но не тут-то было, – её заклинило, и тогда пролез в салон автомобиля сквозь переднюю. Внутри горел свет. Мальчик сидел в детском кресле, пристёгнутый ремнём. Я попытался его успокоить: – Не бойся, – я помогу тебе. Я попробовал отстегнуть ремень, – он не поддавался (и снова меня постигла неудача!). «Да что ж за день такой сегодня?» – подумал я с досадою и дёрнул ремень на себя, вырывая его из замка. Вытаскивая ребёнка, я почувствовал сильную боль в руке (он укусил…

– Человек сам не замечает того, как становиться рабом водки и пива, – соловьём заливался нарколог, – он пьёт с радости и горя, по поводу и без повода. В Ветхом Завете сказано: «Горесть для души – вино, когда пьют его при раздражении и ссоре»… «Да уж, горесть для души», – согласился Валерий и поплёлся на кухню, заваривать чай. В голове шумело, а тело ныло, словно его прокрутили в барабане стиральной машины. Запоем Сурков пил примерно год, сам не заметив, как дружественные посиделки с друзьями-художниками,…

– Ну хорошо, давайте сюда вашего Стюарта и еще капучино без кофеина. И какой-нибудь десерт. Принесите мне, пожалуйста, образцы. Я опять не рассмотрела их у входа, – она жестом прокомментировала свое смущение. – (У меня какая-то паранойя с этой лестницей. Я когда-нибудь перестану фиксироваться на ступеньках?) Официант удалился. Алёна поежилась, скинула туфли и с комфортом уселась на диване как дома, подогнув под себя ноги. Пухлая газета, раскрытая на нужной странице, отправилась на журнальный…

Моя лавка называется «Книжный магазин Олеандра». По большей части, я продаю подержанные книги своей немногочисленной клиентуре: студентам и мятежной молодежи, опьяненной любовью к Кьеркегору или Сэлинджеру. Такой расклад дел мне по душе. Многие книги стоят на полках годами, и кажется, что в каком-то смысле мы сроднились. Когда одна из них покидает родное гнездо, становится даже немного жаль. Кормит меня, конечно, не магазин. А книги и документы, которые я продаю в подсобке. О ней мало кто знает,…

– Эм, ты приехала! Я так рад! – сказал он, крепко обняв меня. – Конечно приехала. Я же обещала, что выходные мы проведём вместе – улыбнувшись, ответила я. – Джон знает, что ты здесь поживёшь? – А должен разве? Ты же знаешь, как он к нашим отношениям относится! – Знаю. Но обманывать его – это последнее, что тебе нужно. – Брэндон, давай оставим этот разговор. Я разберусь со своим парнем. Лучше покажи мне, где я буду спать. – Ох! Ладно, прошу мадемуазель – ответил брат и галантно подал мне…

На следующий день они встретились за ланчем, а чуть позже – за ужином. За последнюю неделю они встречались несколько раз, но Тед все это время вел себя как истинный джентльмен: не пытался ее поцеловать и даже за руку не брал. Честно говоря, Джойс это даже поднадоело. Она хотела, чтобы поведение Теда наконец сдвинулось с мертвой точки. Сама она отнюдь не была скромницей и сделала бы уже первый шаг, если б Тед не вел себя так осторожно. Джойс вовсе не хотела отпугнуть его излишней прямотой, типа «Как…

Рывком распахнулись глаза. Темно и тихо. Несколько мгновений лежу неподвижно, прислушиваюсь к окружающему. Пытаюсь вспомнить, что же было за той дверью, ведь я сумел пройти за нее. Не помню. Наверное, и не было там ничего особенного, просто игра воображения. Такое впечатление, что именно тьма вокруг и тишина меня разбудили. Странные, непривычные. Вокруг, даже глубокой ночью, присутствуют звуки. Вода в трубах, изредка проезжают машины, откуда-то доносится музыка, неведомым попущением арматуры и…

– Только обязательно напишите! Сразу, по свежей памяти, не откладывая… – напутствовала она меня, обняв на прощанье. – Даю слово, – пообещала я, – напишу, а там – как получится… Мне хотелось добавить ещё тёплых слов благодарности за её рассказы и интересно проведённое время, но в этот момент она разглядела кого-то в толпе и, нежно выдохнув всего одно слово «Свят!», припустила вперёд через площадь городского вокзала. Я не обиделась! Она такая, моя главная героиня. Да и у меня теперь много работы……

– Ты кто? – удивленно спросил Мальчик. – Я – скелет, – ответил Скелет и в свою очередь спросил: – А ты кто? – Я – мальчик, – ответил Мальчик. – А что ты здесь делаешь? – Что, что? Живу я здесь, вот что! – А почему ты живешь в моем шкафу?! – А почему это он твой?! – Ну-у… – задумался Мальчик. – Потому. Мама говорит, что это наш шкаф. – А если наш, то, значит, общий! И мой и твой, – сделал вывод Скелет. – Действительно! Как-то я об этом не подумал, – удивился Мальчик. – Давай тогда…

– Что хотели? – Леша бросил свою спортивную сумку на землю и сделал уверенный шаг в сторону Сиплого, сохраняя при этом дистанцию. Отвыкшие от подобной реакции, хулиганы даже немного растерялись, но виду не подали. Однако, главарь быстро опомнился и выдал типичный вопрос: – Слышь, закурить-то есть? – Не курю! – раздраженно бросил Алексей, демонстрируя свое презрение к никотину. – А в сумке у тебя че? – Это уже не твое дело! – Леша демонстративно оттянул левый рукав, под которым прятались импортные…

В третьем городе прежней ошибки я не повторила. И хоть сложно ведьме нарабатывать новую базу клиентов, но уж лучше начать с нуля, чем опять все потерять. А о том, что ищет меня зараза, я слышала. И скрывать не стану: боялась. Потому что я хоть и ведьма, хоть и открыто мне многое из того, что скрыто от других людей, но все-таки в материальном мире я слабая, а теперь еще и бедная женщина, которой некому подставить плечо. И сражаться с проблемами приходится самой. Вот я и сражалась, как могла. …

Мы покидаем музей и попадаем в необыкновенный внутренний мир Элизабет. Роман превращается в исследование душевной болезни, тьмы внутри нас, которую так трудно понять и обуздать. Подобно Констанс из «Мы всегда жили в замке», Элинор из «Призрака дома на холме» и Натали из «Вешальщика», Элизабет – хрупкая, одинокая девушка, но Джексон экспериментирует, являя нам несколько отдельных личностей, каждая из которых по-своему неполноценна. Некоторые главы романа написаны от лица психиатра Элизабет – доктора…