Мистика

Я готов был сквозь землю провалиться. Ну что за дурак?! Ладно дети, а тут я – взрослый парень, занимаюсь ерундой, позорюсь перед такой девушкой! Не посмел ей врать. Рассказал всё как есть. Она посмеялась, заметила, что это романтично: парень желает любви. Где ещё такого встретишь? Моя молодая жена сказала, что у неё нет родителей. Тогда я подумал, что она только недавно получила эту квартиру и переехала сюда из детского дома. Поэтому и не стал тревожить лишними вопросами. Я верил, что всё у…

Солнце поднималось всё выше над верхушками деревьев, на кончик старой деревяшки села, сверкнув крылом, тёмно-синяя стрекоза. Мальчик лежал теперь неподвижно. В голове медленно сменяли друг друга образы морд свиней, копошащихся в загоне на заднем дворе, лица его старших сестёр, две из которых уже осваивали ремесло матери. Они были ама [2] , жемчужные девы – так звали ныряльщиц в их местах. Он вспомнил и отца, потрепавшего его по взъерошенным волосам перед уходом. Тот шёл в город, что обосновался…

«Он рискует, выгуливая его в одном месте. Слух о звере быстро разнесётся по стране… – хмуря своё широкое лицо, ворчал Ричард» «Да разве вы не понимаете, что ему плевать на всех этих людишек? Якоб – ближе к богу, чем к этому бренному миру, – в голосе Дэна звучали трепет и восхищение.» «Или к безумию… – Генри удрученно покачал головой. – Безумный мертвец. Безумный от голода, а не власти.» Якобу уже недостаточно было просто есть мясо. Ему нужны были жертвы. Жертвоприношения. Съесть человека…

– Ты знаешь, о чём я, – напоследок этот мужчина указал на меня пальцем, а потом… кажется, я моргнул? Всё прекратилось, словно ничего и не было. На улице снова светило солнце, а транспорт продолжил своё движение. Как ни в чём не бывало. Что это было? – Я прошёл вперёд. Ноги уже не липли к земле. Глаза не отрывались от его ныне пустой машины. Она всё ещё работала, хоть за рулём и никого не было. Я смотрел на неё, странно зависнув, и, казалось, никак не мог поймать улетающую мысль. Но вот через…

Это был прекрасный старт и Сергей, что называется, попал «в струю». Весь комплекс ремонтных работ, включая кузовные и покраску, привлек много хороших клиентов. Всегда удобно сделать все в одном месте. А когда еще и мастера квалифицированные и грамотные – это просто находка. Поэтому за неполный год, Сергей отбил все вложения в начале и на заработанные деньги открыл еще одну мастерскую, добавив к ней еще и шиномонтажное направление. Теперь, по прошествии 5 лет, его бизнес достаточно прочно стоял…

– Коля, надо поговорить. Времени нет. Ходят слухи, что Синие планируют массовую высадку в ближайших районах. – нервно заговорила Кидова – Вероятнее, скоро они будут уже тут – и, оглянувшись, сказала – возьми Лизу, а? Вчера снаряд попал в соседний дом. Захожу – все мертвы, кроме неё… Ей всего тринадцать… Я на фронте, а она что? – Валентина Юрьевна, как ваше здоровье? – попытался улыбнуться Мастеров – Боже, мы же последний раз виделись в госпитале… тогда… – и задумался. Кидова понимающе кивнула…

Сознание, будучи Богом, подобно «отцу». То, что вы осознаете как бытие, есть «сын», свидетельствующий о своем «отце». Это подобно зачинателю и его концепциям. Зачинатель всегда больше своих концепций, но всегда остается единым со своей концепцией. Например, прежде чем вы осознаете, что являетесь человеком, вы сначала осознаете бытие. Затем вы начинаете осознавать, что являетесь человеком. Тем не менее, вы остаетесь зачинателем, более великим, чем ваша концепция – человек. Иисус открыл для себя…

Вскоре походный котелок закипел, и его содержимого с лихвой хватило чтоб разбавить студеную колодезную воду. Конь пил жадно, погрузив в воду морду выше ноздрей, а потом, издав громкий, почти человеческий вздох, долго фыркал и тряс головой, пытаясь избавиться от попавшей в нос влаги. Денис посмеялся, наблюдая за ним, и пошел подыскивать себе место для ночлега. Всё ещё пребывая в благодушном настроении, он неторопливо обследовал ближайший дом, но там не оказалось даже лавок, да и царящее внутри запустение…

– Снова кошмар? Я кивнула. Не говоря ни слова старший брат крепко прижал меня к себе, успокаивая. От него пахло едой и бензином. Странное сочетание, но я любила этот запах больше всего на свете. – Ты так меня напугала. Я думал кто-то пробрался в дом. – Только в мои сны, – вздохнула я. – Расскажешь? Я покачала головой. Макс бы понял, я это знала, но он придает слишком большое значение снам. А в моем увидит зловещее предзнаменование, означающее, что должно случиться что-то плохое. Мне и без…

Физик быстро перевоплотился про себя в обычного Лёху, натянул куртку, на секунду заскочил в учительскую оставить журнал, на бегу бросил неспешно одевающимся дамам «Всего хорошего, до понедельника!» и поскорее покинул здание школы. Было около трёх часов дня, а это значит, что нужно заскочить в супермаркет купить что-нибудь на ужин – Вика не любит готовить по выходным. Вообще-то, она в принципе не любит готовить и не умеет, и учиться не хочет. Это очень расстраивало маму молодого учителя, и она частенько…

Они, впрочем, лишь захохотали сильнее. Парочка из них принялись корчить ей рожицы и передразнивать её голос. – Я тридцать лет корячилась на заводе, спины не разгибая! – продолжала вопить старушка. – Дайте мне хотя бы поспать! Последнюю фразу она вскричала, уцепившись уже в подоконник. Ольга Ларионовна подумала, что вот-вот упадёт от страшнейшей головной боли, от этого звенящего смеха… – Придурочная бабка! – крикнул один из детей. В маленькой кепочке и пятнистой футболочке. – Придурочная бабка!…

– Морду на пол! – раздался чей-то крик, кто-то больно схватил оцепеневшего Игната, чтобы увести, но тот успел совершенно точно увидеть, как другой омоновец вскинул автомат и очередью расстрелял Кравина, несколько раз проведя дулом и вдоль, и поперек. Двухсоттысячное зеркало за спиной начальника оглушительно разлеталось на сотни осколков. Кравин корчился, рухнул на пол кабинета и пополз в сторону Игнашки в наполняющейся луже крови. – Ты! – зашипел он, сглатывая красные слюни. – Теперь ты – Перевозчик…

На такое заявление я только охнул, ведь в следующем году мне как раз должно было исполниться тридцать. Невозмутимый Свен, погладив белоснежную, уже начинавшую седеть бородку, сказал: – Я хорошо знаю историю семьи - могу поручиться, что в нашем роду не было случаев гибели от клыков животных. Что за сказки ты придумываешь, па? Отец ударил сухим кулачком по полированному подлокотнику своего кресла-качалки: – Плохо слушал что ли, Свен? Призрачный Зверь убивает, не оставляя следов - его метка…

Но Муська была дамой почтенного возраста и, как полагается порядочной, уважающей себя, кошке, спала по двадцать часов в сутки. – Мне бы так, – пробормотала Марина, заходя на кухню. – спать крепко, сладко, с вечера и до самого утра. Бывать на кухне Марина не любила. Кажется, почему? Для любой хозяйки, кухня – сосредоточение силы, убежище и, чуть ли, не место священнодействия. Разве не на кухне хозяйки творят и вытворяют, готовят всякие вкусности, от борщей до котлет, пекут, парят, варят и прочее,…

Крокер повернул голову, всматриваясь в пульсирующую сферу света перед собой, а затем сделал глубокий вдох и «отпустил» своё внутренний взор. И открыл глаза. – Всё в порядке? – поинтересовался детектив, с любопытством посматривая на Крокера. – Лучше быть не может. Я так понимаю – ты Элдридж Буффало (Буффало – Бизон. Примечание автора)? Меня предупреждали о твоём прибытии ещё вчера, но я не думал, что ты вот так рано прибудешь и сразу в работу включишься. – Так как говорил мой придурок-папенька…

Нет, бабушек она очень любила, вторую даже очень-очень. От этого ей еще больше хотелось родительского внимания и заботы в те дни. Но увы. Ты уже большая девочка, Кристина! Ты должна помогать маме, а не глупостями заниматься! Так Кристина поняла, что серьезные и взрослые дела неразрывно связаны со страданиями и одиночеством. А узкие желтые лабиринты вековых домов стали для нее неразрывно связаны со смертью и безысходностью. С тех самых пор она возненавидела их всем сердцем и следующую четверть…

Предавшись воспоминаниям, Тарас остановился, когда странный скрип внезапно повторился. Мужчина насторожился, с силой сжав фонарик в руке. Сначала он решил: звук раздался с этажа выше, но потом понял, что нет. Шум прозвучал в третьем зале впереди, где располагался рабочий кабинет поэта. Там же выход на лестницу, ведущую наверх. – Кто здесь? – услышал Тарас свой голос, прозвучавший хрипло и испуганно. Казалось, воздух вокруг замер в гнетущей напряжённой тишине. Что-то шевельнулось в темноте,…

– Это нас не касается,– отмахнулся Микель.– Мы небольшая община нас не призовут. – Вдруг Ордо решит, что Синод Амицитии должен вернуть ему долг. Он ведь спас общину от голодной зимы когда-то. – Ерунда, – Микеля начало раздражать неуместное беспокойство жены.– Мы, как всегда, отсидимся в своём лесу. Эстван знает, почему мы не сможем ему помочь. Ни один житель общины не пойдёт на убийство. Сама знаешь, что будет, если хоть один из Амицитов нарушит любое из священных правил. – Да, – прошептала…

– Разрешите? Громко стукнув шпорами на ботфортах, спросил офицер и Светлейший, чуть кивнув головой, вымолвил; – Докладывай! – Они в гостиной. Ждут вашей аудиенции. – Зови! Зови! Милейший! Офицер, снова шаркнув пятками, скрылся за дверью, а Григорий Александрович на минуту задумался; – Кто бы мог подумать, в центре России дворяне пропадают. Что, за чертовщина? он машинально трижды перекрестился – Ну ладно на юге… Война, есть война… Турчане озорничают… Можно понять. Но здесь? Виданное…

Мне – пять лет. Кто заметит пятилетнюю девочку, сжавшуюся в комок возле покрытой плющом стены? Свисающие до земли лозы шевелятся от ветра, то заслоняя, то вновь открывая громаду донжона на фоне утреннего неба и чёрный силуэт повешенного, почти теряющийся в лучах яростного утреннего солнца. Ему было четырнадцать, моему старшему брату. И ему никогда не исполнится пятнадцати… Подошедший отец молча берёт меня на руки и уносит прочь. Я обхватываю руками его шею и смотрю назад, поверх его плеча. Безжизненный…