Мистика

Ему казалось, что только он один здесь понимает истинный потенциал "Абисса". Что-то внутри подсказывало ему, что изучение такого существа стоит всех возможных рисков. – Я понимаю Ваши опасения, – продолжил Волков. – Да и соглашусь с вами – это животное. У него есть животные инстинкты, но я вас уверяю что мы найдем решение вопроса полного контроля над ним. Нам не будет равных, весь мир будет в наших руках. Елена Степановна, самый пожилой член научной команды, решила внести ясность в свои сомнения:…

– Ватрушкин, ты – человек? – Нет, – говорю, – я не человек ещё. Но у меня есть все шансы стать человеком. (Это дедуля мой так говорит, когда я тройку с плюсом по пению получаю.) – А кто же тогда человек, Ватрушкин? Я хотел сказать, что человек – это Вы, НинВанна. Честно, без всякого подлизывания. А потом побоялся, что Вас тогда тоже для опытов заберут. И сказал про Мявкина из 5 «В». Так лучше. И Вас спас, и школе без Мявкина приятней будет. – А что такое любовь, Ватрушкин? – Ну-у-у……

– Я не думаю, что мне есть смысл выступать здесь. Естественно, мои дела идут хорошо, можно сказать, лучше всех. – Он, не торопясь, провёл левой рукой по напомаженным волосам. «Стоит признать, эта причёска ему очень идёт. Сволочь» – нахмурился я. – Безусловно, так и есть, но хотелось бы узнать подробности проделанной тобой работы… – парировал я, осознавая, что теперь меня так и тянет его придушить. Ненавижу его надменную улыбочку. – Ну, если вы не настолько умны, чтобы понять моё величие… – начал…

– В сенокос-то чего не приходил? Сенокос-то хорош был по лывам. – Ждала? – Такого гостя я всегда приму. Она кидала взгляд по разным углам избы, поочередно снимала с рук, словно перчатки, белые комья теста, бросая их в деревянную квашню. Глаз на меня не подняла, избегала встречи взглядом. Покрутила головой, будто отмахивалась от мухи, задрала вверх руки, и вновь подсыпала щепотку муки в медленно оседающую массу, отмеченную вмятинами от ее длинных пальцев. – Мужская рубашка у тебя, Евлампия!…

Как же мне больно и теперь следуя мысленно за ней и разглядывая свои органы ее глазами я понимала, как все было запущено и разрушено в моем организме. Удивительно как все это время я держалась на ногах. Хейнелелен в подвале собрала меня на живульку как портниха раскроенную ткань перед шитьем, и понятно, что даже сделав это она выложилась потратив на меня все свои ресурсы и чуть не погибла. Теперь же мне нужно было залечить и восстановить в своем организме все разрушенные связи и это было невероятно…

Он подумывал и о том, что неплохо было бы осмотреть мои карманы, но присутствие кондукторши его остановило. Я видел все его действия и отчетливо понимал мысли, но никак не вмешался. Мне была ясна вся тщетность такой попытки, к тому же я и сам почему-то уже никак не ассоциировал себя с лежащим на сиденье телом. – Ну что же, ты не так плохо выглядишь, – послышался знакомый голос. Обернувшись, я увидел отца. – Привет, сын, – произнес он, улыбаясь в седые усы и протягивая руку. Я машинально…

– Премного благодарен… мое почтение… Прием бедного-родственника – название Николай Иванович опять же придумал самолично, – сработал безукоризненно. Почти рекордный результат – меньше минуты, а он уже во втором ряду. Еще чуть-чуть и вовсе окажется на «передовой». Впрочем, радоваться рано: тут-то и должно начаться самое интересное. И хитрому инженеру придется проявить всю сноровку и упорство. Ведь устоять на краю перрона хотя бы пять минут сравни подвигу. Но до «передовой» еще нужно было добраться.…

Кайрос сидел за столом, сосредоточенно листая древний фолиант. Его голубые глаза были прикованы к страницам, но Астрид не могла не заметить тонкой линии напряжения на его лице. – О, ты снова уединился в своём царстве? – игриво спросила она, прислонившись к дверному косяку и наблюдая за ним с прищуром. – Спасаешь мир от скуки? Он не сразу отреагировал, продолжая делать вид, что полностью поглощён текстом, но Астрид знала его слишком хорошо, чтобы не заметить едва заметное движение его губ. …

По дороге, она, кажется, увидела очередное умершее тело. Приблизилась к нему. О господи это ребёнок, мальчик. На вид не больше восьми. У девушки на глазах вот-вот должны просочиться слёзы. Вот только их нет. Нет сил плакать. Пытаясь больше не смотреть на тело ребёнка, она отвернулась побрела дальше. Спустя пару минут, она услышала разговор мужиков. Похоронная бригада, они укроют умершего простынёй и положат к другим, не пережившим блокаду и отвезут на близлежащее кладбище. Сегодня, возможно, мать…

– Нет. Она раствориться в циферблате через несколько дней. И если вы хотите, то можете побыть с ней эти дни. Мы согласились, поднялись на циферблат к ее креслу, я взял бабушку за руку… Эти несколько дней у нас были необычные путешествия. Циферблат словно живой выполнял последнюю волю хозяйки. Мы побывали во всех мирах, где у бабушки были друзья. И они ведомые зовом приходили к циферблату, на какое-то время для них циферблат и мы на нем становились видимыми. Друзья прощались с бабушкой, клали…

– Ну, вообще-то нехорошо это, – сказал я. – А ты чо учителем будешь? – Ну, почему учителем? – Ну, типа учишь нас, что хорошо, что плохо. Мне не хотелось с ними говорить. И вообще хотелось побыстрей уйти отсюда, от этого непонятного бревенчатого дома, в котором живут только мальчишки разных возрастов и почему-то нет ни одного взрослого. Вася, наверно, тоже испытывал подобное чувство. Он тяжело вздохнул и пробормотал: – Что-то они долго не едут. Я поднялся. – Пойдем, наверно, Вася?…

– Закончили? – прогремел сержант Маккардл. – Да любой дурак знает, что вам следовало бы… – Его брови нахмурились, а затем чудесным образом разгладились. – Не пытайтесь заставить меня думать за вас, Петтигрю! Это ваше задание, не мое. Подумайте хорошенько? и убедитесь, что вы нашли правильный ответ к нашей следующей встрече. Хорошо, все свободны! «Ни шланга, – подумал Питер Петтигрю, – ни песка, ни сирены, ни телефона. Пожар быстро распространяется. Склад забит горючими материалами – о, это бесполезно!…

Тут же выясняется, что это «порча», «сглаз», что «на роду написано страдать и мучиться» – такова наша планида, и что спасти нас может только какой-нибудь магический ритуал. А между тем магия не снаружи, она внутри нас. Свобода выбора, искреннее желание перемен, вера в себя – вот что открывает двери и ведет к исполнению любой, даже самой смелой мечты. Ну а как же родовое проклятье? Оно существует? Можно ли его смягчить или избежать? Чтобы выяснить это, мне пришлось погрузиться в свое прошлое,…

Ведьма тяжело вздохнула и бережно развязала веревку, сняв медальон. Ее рука замерла, когда она поднесла его к алтарю. Это ее годы жизни, ее боль, ее любовь, ее память. Ее сердце. – Забирай, – прозвучал решительный голос. Пальцы разжались и украшение с тихим стуком упало на каменный жертвенник. В тот же миг завизжала и зашевелилась тьма. Понеслась горящими огнями в сторону урчащего болота. А потом занырнула в него столпом черного вихря, расплескав воду. Трясина расползлась, вспенилась и забулькала,…

– Так, успокоитесь, нам нужно понять всю хронологию событий. Это не допрос, это беседа. Бабушка сидела в кресле и рядом стоявшие люди, успокаивали – Случилось то тогда.. – ели подкашливая и захлёбываюсь слезами выдохнула проговорила – Говорите с самого –Пашка, это внучок. Его родители живут далеко, в городе. Родители не приезжают к нему давненько. Вот я за ним присматривала – Немного слезясь продолжала – Так вот, это было сегодня, ближе к 13:30 его отпустила погулять во дворе, на заднем. Здесь…

– Да ничего хорошего! – скривился я. – Что там может твориться? Чай не курорт! А про себя подумал, что если мое состояние не улучшиться, то наверное придется таки прогуляться до серого кирпичного здания в двух кварталах от дома. На удивление, запах запеченного мяса вызвал во мне тошноту, а вид золотистой корочки наполнил рот горечью. Щеки вдруг запылали огнем, а к горлу подкатил тугой ком, который я силился сглотнуть, но никак не получалось. Рука потянулась к шее, пытаясь оттянуть несуществующий…

Груди ее не отличались величиной, но зато обладали чудесной формой и упругостью. Свои густые блестящие темно-каштановые с рыжими искрами волосы (здесь мамины русские гены перебороли казахские гены отца) она гладко зачесывала назад и стягивала одной заколкой на затылке. Мало кому могло прийти в голову, что еще несколько лет назад она была дремучей провинциалкой, с отличием окончившей медицинский институт, и не многие верили, что ей двадцать шесть лет. Разумеется, Лиза пыталась устроиться по специальности,…

– Ой, правда? Говорила? Кстати, а вот насчет конференции, Настя… – начала учительница, воодушевившись. Вот и разбирайтесь теперь сами, а я пошла. Быстро выхватив свои вещи, я торопливым шагом направилась к раздевалке. Школа еще не опустела, так что мне удалось быстро затеряться в толпе. Наша школа носит языковой уклон, математика здесь интересует только самих учителей. Впрочем, физика и информатика тоже не в почете, а очень жаль! Так что, если кто-то заводит речь о конференциях, с него живого…

– Меня не предупреждали, что вы будете не одна, – Джозеф смотрел на Бьёнда с недоверием. Тот отвечал похожим взглядом. Я только подняла брови и развела руки. Что поделать, так вышло. К счастью, Джозеф быстро понял, что повлиять на ситуацию не сможет. Бьёнд уже здесь, со мной. Не оставлять же человека в чужой стране одного. Джозеф кивнул и сделал приглашающий жест: – Прошу со мной, в машину. Проходите. Джозеф открыл передо мной дверь. Ого! Какой сервис! Я села в машину. В машине оказалось два…

Второй – высокий, худой, одет не просто экстравагантно, а очень экстравагантно. Собственно, из-за этого Дубровский-младший и обратил на него внимание в первую очередь. Он выглядел как российский купчик конца XIX века: в косоворотке, подпоясанной тонким ремешком, в малиновой жилетке и широких штанах, заправленных в кирзовые сапоги, только бороды не хватало. Рядом на свободном стуле лежала меховая шапка c красной звездой, купленная, видимо, у лоточников возле Храма на Крови, и котелок. И – что совсем…