Мистика

– Может быть, может быть, – задумчиво пробормотал Кирилл. Как и было условлено, хозяйка дома ждала их у калитки. Она задумчиво и устало смотрела на темные окна и никак не реагировала на их возбужденные голоса. Ее стройная фигурка была облачена в светлое платье до колен. На шее болтался невзрачный шарф. Она стояла к гостям спиной, и они не видели ее лица. Только волосы. Седые волосы чуть ниже плеч. – Это она? – шепотом спросила Эля. Кирилл кивнул. – Ты говорил, что она молодая. По-моему, эта…

– Шо? – выйдя из себя, недовольно отмахнулся богослов, намереваясь убрать окуня обратно в шаровары.– Рано еще! Рынок только проснулся! – Погодь ты! – Хома схватил окуня и, посмотрев на друга благодарно, как голодный пес, которому бросили кость, принялся жадно поедать окуня.– Спасибо! – Он осторожно оглядывался по сторонам, как бы в толпе не выхватили, а то ведь и не узнаешь кто. – …Бабы эти, только видят меня, рукавами все закрывают,– пожаловался богослов.– Ведьмы,– заключил он и сплюнул. …

Хозяйкой «Лебедя» была Марго Окуэлл. Сколько помнили старожилы, этот трактир всегда принадлежал Окуэллам – вполне возможно, с самого дня его основания. Правда, по закону ее звали Марго Блисс, ибо она была замужем, но законы что-то значат лишь для горожан, а здесь, в «Лебеде», она оставалась одной из Окуэллов. Это была женщина приятной наружности, без малого шестидесяти лет. При этом она без видимых усилий могла приподнять дубовую бочку и столь крепко держалась на ногах, что вообще никогда не испытывала…

– Не пугайтесь, – стал успокаивать он меня. – Это всего лишь маскарад, грим… Праздничный маскарад. – А как же говорящая голова? – пробормотал я. – Это, наверное, механизм такой внутри головы… Электроника? – Да, да! Электроника, – быстро подхватил мою мысль администратор. – Чудо техники. – Чудо техники? – повторил я. Меня вдруг стали одолевать сомнения, я вдруг вспомнил последние напутствия гида, которые уже не казались мне такими смешными. – А в честь чего бал? – с подозрением спросил я.…

Я решила, что больше не хочу жить через призму мужского восприятия. Я отказалась от борьбы, от конкуренции, от целей. Я почувствовала, что жизнь – это Поток, и что я могу жить как Поток. Мне было нелегко отдаться Миру, довериться Миру, расслабиться и принимать всё, что ко мне приходит. Я старалась, и я слушала, я соединялась в практиках со своей внутренней женщиной, взывала к Земле, Гайе, к женской мудрости в моём Роду, я наблюдала. Но ничего не происходило. Меня не трясло от энергий, меня не «колбасило».…

– Глафира Поликарповна, – наконец сказала Людвика, – здравствуйте! Глафира вздрогнула, чуть не уронила оладью с лопатки, но вовремя вывернула её на сковородку и поспешно повернулась лицом к Людвике. Увидев её, она уже чуть не уронила лопатку. – Людвика! Господи, радость-то какая! Приехала! Людвика! Как же это, без предупреждения… Глафира быстро передвинула сковородку на соседнюю конфорку, выключила огонь и положила лопатку на блюдце для стекания теста. Она вытерла руки полотенцем, подошла к…

Автобус ехал по тёмным улицам, обгоняя редких прохожих. Дыхание человека выровнялось. Пар изо рта, конечно, не шёл, как и не было прорези в окне, как и не было много чего остального. Ему всё приснилось. Тихий надрывный голос, в котором человек перестал узнавать собственный, ответил: – Да, – и замолк. Девушка выдавила из себя улыбку. – Это ответ на оба вопроса? Человек уже забыл, о чём его спрашивали. Он отвернулся. Девушка вернулась на своё место. Он искоса проследил за ней и вздохнул, когда…

Я отошла к камере холодильной с майонезом и встала у него, продолжая печатать сообщение. Подошла женщина к стеллажу с яйцами и стоит смотрит на них с недовольным почему-то лицом, приподняв крышку упаковочной тары для яиц, она сказала: – Чего они у них какие-то грязные. Я, посмотрев на неё, хотела сказать: «Сама ты грязная, я проверяла лично, грязи нет», но зачем лишний раз совать нос куда не надо? Неожиданно вся тара с яйцами и сам стеллаж на неё каким-то образом как рухнут. Я стою в шоке:…

Ничего путного из этого свидания, естественно, не вышло. Почему естественно? Из-за Ленкиного настроя, конечно. Это во всех делах так: как настроишься – так и пойдёт. Она видите ли, не знала о чём с ним наедине разговаривать. Как водится, с погоды начала. Он весь из себя такой скромный, она вся такая застенчивая, выводы из этого легко можно сделать. Хорошо, что я от природы не была застенчива. Не представляю, как бы я жила, будучи стеснительной. Мне мой темперамент нравился. Я вообще редко тосковала и…

– Да я не спрашиваю, кто покупал, – с нарастающим раздражением рявкнул Анатолий. – Рисовал кто? Как звать художника? Кто вот эту девку намалевал? – он растопырил толстые пальцы. – Понятно? Администратор снял картину со стены и заглянул за рамку. – Здесь только инициалы – «М. А.». Я могу поискать телефон дизайнера, но это было почти год назад. – Ясно, – отрезал Анатолий. – За сколько продашь? – Но… она же для интерьера, вы понимаете… – Сколько? – посетитель достал из кармана пачку денег. –…

Обычно мой день состоит из того, что я просыпаюсь и иду в это кафе, где беру “эспрессо”, сажусь за столик, достаю блокнот и ручку и пытаюсь писать. Спустя несколько часов я расплачиваюсь, оставляю ещё пару долларов чаевых милой рыжей официантке. И пешком иду домой, где меня ждёт моё любимое телешоу. Но сегодня всё изменилось. Я увидел её. Она сидела за столиком на противоположной стороне. Её необычная красота поразила и восхитила меня. Я ещё никогда не видел таких больших зелёных глаз, которые…

И ни для кого из собравшихся не было секретом, что именно это «пойло» и поставлял только что скинувший карты человек. Более того, «третий» являлся монополистом всего контрафактного алкоголя соседнего региона уже более десяти лет. Ничто не брало его. Ни смерть в криминальных войнах, ни болезни за грехи, ни кризис, ни отделы по борьбе с организованной преступностью. Василий про себя окрестил его «заговоренным». – Тебе, «третий», необходимо снять напряжение. – Человек с лицом, похожим на морду ежа,…

Она переводит взгляд на водителя. Итальянец в льняной рубашке грузит зеленые пластиковые чемоданы в багажник вишневого «Роллс-Ройса». Конечно, если «летящая леди» [1] на капоте не врет. Руки водителя соскальзывают, и один из чемоданов, обвязанный красной лентой, летит на асфальт. – Осторожно! Сердце подкатывает к горлу, но мужчина успевает перехватить груз, прежде чем он падает. – Там оборудование! – на чистом итальянском кричит она. – Если разобьете, я могу смело возвращаться в Россию.…

А этот толкается, пробивается, протиснулся к нам и смотрит. Так смотреть неприлично. Цветы брось, мы что, из оранжереи едем? Сколько можно смотреть, может у меня на лице показывают мультфильм? И почему молчат? Какое-то чёрно-белое кино без звука. Вдруг трамвай остановился. Все стали выходить. Я тоже поднялась, сбросила цветы с колен и овёс с воротника, вспомнила, что пирожное называется «Мадлен», и, наконец, услышала: «Не заколачивайте дверь, она выходит!» И я спрыгнула. Кто-то стряхнул подушку.…

Встреча была назначена там, где он накануне высадил её. Они остались в машине. – Спасибо, что вернул мне документы и кошелёк. Не каждый бы так поступил, – Виктория протянула юноше стодолларовую купюру. Влад не стал отказываться. Виктория немного помедлила, будто сомневалась в своей идее, но всё же предложила: – Ты не хотел бы поменять место работы? – видя удивление Влада, женщина пояснила. – Мой муж ищет курьера. Зарплата достойная. Мы нанимали одного, но он оказался вором. Юноша задумался.…

– Лизи, прими наши соболезнования – чуть склонившись, прошептала седовласая дама. Она взяла молодую девушку за руку и понимающе посмотрела ей в глаза, но вид у той был, как и прежде, задумчиво-безучастный, равнодушный ко всей траурной церемонии. Она не плакала, нет. Глядя, как человеческие фигуры в черных костюмах и платьях поочередно подходят к венкам из белых роз и лилий, к запечатленному уже теперь самой вечностью образу её родного Пола, Лизи чувствовала щемящую боль. – Держись, детка. Ты всегда…

Джейсон ей не доверял. – Мисс Паркинсон. Добрый день. – Каким ты стал высоким! С удивлением Джейсон заметил, что и правда почти догнал высокую учительницу. – Надеюсь, ты готов к выпускному классу. В этом году придется хорошенько поработать, Джейсон. И позволишь совет? – Конечно, мисс Паркинсон. Как будто у него есть выбор. – Пожалуйста, давай без твоих обычных фокусов. Это правда важный год. Стиснув кулаки, Джейсон кивнул. Он первые часы в школе, а его уже начинает всё раздражать!…

Позже Громов ходил туда-сюда: из палат в кабинет и обратно. Он не знал, чем заняться. Потом Эдуарду позвонил один знакомый человек и попросил поставить ему капельницу на дому. Громов согласился и приехал сразу после работы на своей машине. На пороге квартиры Эдуарда встретил мужчина лет тридцати пяти в спортивном костюме с опухшим от пьянки лицом, на котором уже несколько дней не сбривалась растительность. Сначала можно было подумать, что в квартире друга Громова было очень грязно, но это не совсем…

– Эй! – закричала Стефания в надежде привлечь чье-нибудь внимание. Она замахала руками и даже подпрыгнула на месте, как обычно делают в кино спасшиеся жертвы кораблекрушения. Непонятно, на что она надеялась – может быть, на то, что кто-то откликнется, придет на помощь, возьмет ее за руку и объяснит, где она находится? Если так, то напрасно. Единственным ответом ей стал шумный всплеск набежавшей на берег волны да зашуршавший в листве кустарника ветер. Стефания крепко прижала ладони к щекам и медленно…

– Мамочка, ты сегодня так рано? – бросив сумку на стуле, Роберт, 10-летний парнишка, чрезмерно похожий внешностью на свою мать, нежно обнял её, не жалея отпускать. – И действительно, мам, ты рано сегодня. Что-то случилось? – удивлённо осмотрев Хейлен с ног до головы, Паула, 15-летняя непоседливая ученица средней школы, перенявшая уже черты своего отца, заняла удобное место за столом, схватив вилку и нож, уже приготовленные Хейлен. – Руководство заметило, наконец-то, какой объём работы я выполняю…