Научная фантастика

Борис ИВАНОВ ПУТЕШЕСТВИЕ БЕЛОЙ МЫШИ (о больных и несчастных) Мышонок, дней пяти от роду, испуганно замер в углу клетки. Там его и настигли пальцы Заместителя. Осторожные, но уверенные пальцы, с коротко остриженными ногтями. Держа зверька почти профессионально, он повернулся к человеку, устало сгорбившемуся на стуле, неудобно поставленном посередине комнаты. Затем взял с подносика шприц. Шприц Заместитель держал тоже почти профессионально. Такой уж он был человек - если предстояло сделать…

Сейчас на планете кипела бурная деятельность, и Кош принял все меры предосторожности, чтобы его корабль остался незамеченным. Он отдал кораблю приказ выпустить несколько новых зондов. Зонды займут позицию на орбите Тенотка 4 и будут поставлять более полную информацию о том, что происходит в глубинах густой атмосферы. Война быстро переходила из стадии партизанских вылазок в стадию полномасштабной открытой агрессии, и ворлонцам будет необходима информация о действиях извечного врага. Новая мелодия…

– Пива – ответил гость и отвел взгляд в сторону, перестав мучить хозяина беспощадной желтизной. Пока гость пил, трактирщик упорно отводил глаза в сторону, стараясь не смотреть в лицо посетителю, и столь истово шептал про себя молитву от злых духов, что пропустил следующую фразу гостя. – Что-что? Извините господин, не расслышал – виновато забормотал он, опасливо глядя на посетителя. – Как мне найти старосту? – повторил чужак. – Лучше подождать здесь. Сейчас он на работах, но они уже скоро…

Однажды из-за моря приплыл великий безбожник, первейший из варваров-идолопоклонников. Он пришел к святому Уко для того, чтобы посмеяться над старцем, надругаться над его праведностью, осквернить его веру и опорочить его бога. Неподвижно и молча слушал старец потоки хулы и злословий, изрыгаемые нечестивцем, а когда тот, изумленный невозмутимым видом отшельника, умолк, святой Уко тяжело поднялся с земли, подошел к варвару и так же, как и всякого раскаявшегося, обнял своими немощными руками, поцеловал…

«А что есть?» «Дерьмо. И еще раз дерьмо». «А женщины? Ты, вижу, клинья под Ксюшу бьешь». «Очнись, Витя! Когда это женщины были искусством? Того же Пушкина почитай, у него в дневниках много дельных мыслей. Женщины всегда были только предметом искусства . Всего лишь. Помнишь? Жил-был дурак…  – О ком писал Киплинг, неизвестно, но Калинин точно подразумевал сейчас Ведакова. – Он молился всерьез тряпкам, костям и пучку волос – все это пустою бабой звалось, но дурак ее звал Королевой Роз… » …

На самом деле Андерсон вовсе не требовалось искать какого-нибудь специального местечка для вырубки. Просто день выдался солнечным и теплым, что всегда особенно приятно после затяжных весенних дождей, а в саду благодаря все тем же дождям царила непролазная грязь; да и время приступать к новой книге еще не пришло. Поэтому она убрала печатную машинку и отправилась в маленькое путешествие, прихватив с собой одряхлевшего одноглазого Питера. Позади фермы тянулась старая разбитая дорога, и наша героиня…

Небеса знают, сколько подкупов, шантажа и испорченных репутацией было за кулисами. Мы узнали, что за неделю перед великим днем ракета вне расписания вышла на орбиту с Грегори Уенделом на борту. Это было совершенно неожиданно, поскольку Грегори не был такой известной личностью на ТВ, как, скажем, Джеферс Джексон в США или Винс Клифорд в Британии. Однако оказалось, что известные парни исключают один другого и Грегг получил завидную работу, как один из компромиссов, так хорошо известных политикам. …

Он провез ее контрабандой в последний рейс с Земли, когда возвращался назад – частично, как он утверждал, из научного любопытства. Он хотел посмотреть, как птичка будет себя вести, если лишится веса, но может использовать крылья. Кларибел процветала и толстела. Время от времени у нас были небольшие хлопоты, как спрятать нашего незаконного гостя, когда нас навещали представители VIP с Земли. На космической станции больше потайных мест, чем вы можете сосчитать; единственная проблема была в том, что…

Посидел чуть, сонно морщась в темноту, и представил отчего-то брата, сидящего за пультом и проводящего какой-то наисложнейший опыт. Потом лег и подумал, что неплохо бы вдвоем с ним повозиться в их старой "лаборатории", вспомнить наивные эксперименты, и сразу уснул... А утром открыл глаза, потянулся и... обнаружил у себя на коленях кошку. Он пошел чуть медленнее, вспомнив кошку и то, с какой гадливостью швырнул прочь еще теплый трупик. А дальнейшее размылось в памяти, и помнилось только острое…

Рывок в другую обстановку, особенно за город, часто творил чудеса и прекрасно восстанавливал душевное равновесие и желание работать. Не прошло и пяти минут, как машина уже мчалась по Новой Западной дороге, чтобы как можно скорее миновать черту города. – Куда поедем? – спросил Джордж Андерсон, наш директор– распорядитель. Спутником был Пол Харгривс. – Как насчет поездки в Оксфорд? – предложил я. Все согласились со мной, но не успели мы направиться туда, как Профессор выискал по пути какие-то очаровательные…

Он не продвинулся и на сотню метров, когда заметил, что край скалы извивается, выдается вперед и уходит вниз, словно выступ над какой-то вертикальной шахтой, выдолбленной в горе. Затем край повернул влево, увел Трайкера прочь от заинтересовавшего его звука, и в конце концов инопланетянин оказался на самой нижней точке, прямо под тем местом, откуда он впервые посмотрел вниз. Дело приобретало интересный оборот. Слева от Трайкера, из глубины шахты, доносился шум капающей воды. Здесь кустарник заканчивался,…

Разумеется, странная логика комиссии меня не убедила, но обсуждать этот вопрос не с кем. Профессор? Он бы поднял на лоб свои старомодные очки, которые непонятно почему упрямо продолжает носить, и, глядя на меня усталыми глазами, сказал бы, совсем как на лекции: “У нас нет никаких сведений о катаклизме, который уничтожил планету, вращавшуюся некогда между орбитами Марса и Юпитера. Речь идет о взрыве – естественном или искусственно вызванном, не знаю… Где именно, в какой части планеты он произошел?…

Заклинаю тебя именем могучего и светлого Теллуроводородного океана! Ты должен любить его так же, как родной тебе Кива – вечно изменчивый, прекрасный…». Всю жизнь ломает Тангол голову над загадкой Орза и не может понять ее до конца. «Зачем плыву я по зову Тумунуи? Он же с детства ненавидит меня! – размышлял мореход. – Что ему нужно?». И ему хотелось немедленно повернуть назад, в Южное море. Он плыл туда, повинуясь голосу Орза, чтобы Гремящим проливом пройти в другой океан (о котором упорно твердил…

И Леонид, ощущавший в себе непрерывный порыв к действию, метался по всей Земле, сжигаемый неудовлетворенностью. За последние несколько лет он успел побывать и в Антарктике, и в Полинезии; на какое-то время его увлекли работы по отеплению Арктического бассейна. Но теперь и здесь основные трудности позади… Спускаясь с холма, Леонид мысленно повторял слова Еврипида: «Нам оттого земная жизнь любезна, Что жизни мы не ведаем иной…». Он пересек еще одну холмистую гряду и оказался на прибрежной равнине.…

Асмунд не очень-то верил скальдам. С помощью берсерка Ролло он собрал на корме остатки продовольствия и запасы воды. Уцелевшие викинги возмутились, но никто не захотел вступить в единоборство с ярлом. Постепенно викинги съели свою обувь, кожаные части снаряжения. Временами они приближались к корме и злобно выли, требуя воды. Асмунд молчал: к чему пустые слова? Вскоре викинги ослабели и не могли даже встать. Тогда Ролло помог им быстро и легко умереть. Они остались вдвоем. А течения все тащили корабль…

— Извините… Год, число, месяц? — Тридцать первое июля… почти первое августа уже… тысяча девятьсот семьдесят пятого года, — ответил я. — А что? У вас на другое число? — На это число. — Человек, кажется, приходил в себя. — Совпало. Я что-то промычал в ответ и продвинулся вперед еще на полшага. — Реальность та самая? — спросил мужчина в сером. — Реальность как реальность. Самая что ни на есть реальная. — Ах да… Этого никто не может знать. — Граждане! Приготовьте билеты! За мной двигалось…

— Сэр Карнарвон, — барон чуть покачнулся и опёрся локтем о стол, угодив в блюдо с объедками, — золото — это всё! Мы отправляемся за тридевять земель, в холодные моря, в жаркие пустыни и в густые леса за этим благословенным металлом, и нас ничто не может остановить! А кровь, досточтимый граф, — она дешевле вот этого доброго пива! — Бургиньон опрокинул в рот объёмистый кубок, утёрся рукавом и рыгнул. — Я готов мчаться за этим золотом хоть сейчас! Это достойно рыцаря, и любой из них, — барон обвёл пьяным…

Взяли его на следующее утро после ограбления, и он ничем не мог доказать, что весь вечер, как всегда в одиночестве, просидел дома у телевизора, и не имеет никакого отношения к совершенному поздним вечером преступлению. Его спасли жильцы соседнего дома, сообщившие при опросе, что видели, как он курил на своем балконе минут за двадцать до того, как на другом конце города, обливаясь кровью, рухнул на пол охранник. Добраться туда за такое короткое время можно было разве что на вертолете. К тому же,…

Он замер на диване, и книга выпала у него из рук. Он не узнавал свою комнату. Зловеще мерцали под затянутым каким-то туманом потолком багровые огни, подобные глазам чудовища… Телевизор превратился в бесформенное черное пятно… нет, в черный тоннель, в глубине которого шевелились бледные медузообразные сгустки… Часть стены под книжной полкой ходила волнами, и проступали на ней неведомые слабо светящиеся знаки. Серые тени ползали по ковру, спиралями завивались вокруг ножек стола. Лиловым светом разгоралось…

– Я буду приходить к тебе, – сказала она на прощание, когда неуверенный утренний свет уже слепо тыкался в оконное стекло. – Я не здесь, но могу возвращаться. Я попросила – и меня услышали… и позволили… Он радостно потянулся к ней, чтобы обнять, еще раз ощутить ее восхитительное тело… …и с трудом в последний раз приоткрыл глаза. И увидел забрызганный кровью серо-зеленый бок валуна, смятый капот автомобиля, россыпь осколков лобового стекла… Ее мертвое тело… Искаженное лицо… Предсмертное…