Научная фантастика

Флот от растерянности не удержал жемчуг в руке, ожерелье скользнуло между пальцами, а затем внизу раздался булькающий звук, видимо, оно угодило в бочку с дождевой водой. Проявив недюжинную выдержку, Флот не скатился кубарем вслед за упавшей драгоценностью, а остался на крыше и починил треснувшую трубу. Дымящий очаг подобен болтливому гостю - не опасен для жизни, но въедлив как мясная муха. Только когда с очагом все наладилось, Флот обтер руки о кожаные штаны и заглянул в бочку... Ожерелье спокойно…

"Доктор Райк разоблачает коллегу. Фирма, где работают оба химика, негодует, отрицает и сомневается. Жертвой радиоактивного цезия становится супруга доктора А. Преступные опыты или чудовищная небрежность?" Они пишут о нем и Барбаре. Несомненно. Но о каких опытах идет речь? Ах, вот что! Еще до синтеза сигмастила он действительно работал с радиоактивными изотопами. Надеялся, что в микродозах они смогут усиливать лечебный эффект некоторых препаратов... Скоты! Грязные недоучки! Утверждают, что он заставлял…

- Вы же имели в виду дважды восемьдесят миллионов лет, не так ли? спросила она. - Поезд перескакивает в прошлое, а затем он должен еще и вернуться в настоящее... Я приветливо кивнул. Все что угодно, лишь бы отвлечься от того, что ждет меня в конце пути. - Надеюсь, мы увидим трицератопса, - отозвался я, хотя, по правде говоря, меня это ни капельки не занимало. - Каждый должен хоть раз увидеть старика трицератопса. Почти символ нашего города, верно? Нашего, то есть ее города и моего. Она рассмеялась:…

— Николай Александрович, когда же мы будем действовать решительно, по-русски, по-большевистски! Без риска нельзя… — Кто же спорит. Но всякий риск должен быть оправданным. Обсудим еще раз. Что вы предлагаете? Посадить на Землю тяжелый космический снаряд, совершенно для этого не приспособленный. Для чего? — Как — для чего? Чтобы доказать, что такой спуск возможен, хотя такая ракета и предназначена для беспосадочного полета. — А кому это нужно? Решительно никому! Вы не хуже меня знаете. Для связи…

Где-то над головой раздался приглушенный щелчок. Голос затих. Он подбросил кинжал вверх, и тот ударился о металл. И упал в пламя. — Если я такой уж слабый, чего ты боишься? — крикнул он. — Давай, навести меня в аду! Мерцание свечи проступало за дымной пеленой, понемногу рассеивавшейся по мере того, как догорал костер. Пламя еще поплясало на столе, но и он рассыпался на угли. В стене бесшумно открылись отверстия, высосавшие его сознание. Он упал поперек собственного гроба. *** — Каков…

- Примерно. - А что ты собираешься упаковать? - Тебя, Камень. - Но я не из тех, которые скользят... - Послушай, мой дядюшка коллекционирует камни, понял? А вы тут - разумные минералы, единственные на всю галактику. И притом ты самый большой, другого такого крупного я еще не встречал. Улавливаешь мою мысль? - Да, но я никуда не хочу двигаться. - А почему? Ты будешь самый главный во всей дядюшкиной коллекции. Вроде как в стране слепых и кривой - король, да простится мне такое вольное…

Но, поди ж ты, еще задолго до назначенного часа, когда Смертника должны были разбудить, я вдруг начинаю встречать его в городе. И замечаю: что-то неладное с ним творится, потому как он сторонится меня, проявляя при этом немало изобретательности да еще и отменную прыть. Мы и раньше при встрече перебрасывались друг с другом парой слов, не более, но сейчас не было и этого. До субботы, то есть, вернее, до воскресенья. Вечером в воскресенье мне удалось преградить ему дорожку, когда он выходил из уборной.…

- А почему меня все еще не растянуло в тысячемильную макаронину? - О, я поставил антигравитационное поле между черной дырой и тобой. Это поле аннулирует ее тяготение. - Зачем ты мне помогаешь? - Всегда приятно поболтать с кем-нибудь совсем новеньким. Признаюсь, мои соплеменники по большей части ужасные зануды. - Выходит, вас тут целая колония? - Разумеется. Это превосходное место для изучения физики, а мы любим заниматься научными исследованиями. - Я всегда полагал, что в подобных…

Другой проделал то же самое. Существа ели! Они опять посмотрели на кусты. Его рот наполнился слюной. Он вспомнил о сладком фрукте, который уронил. Существа отошли от белого; они вернулись к упавшей луне, которая уже не сверкала. Стоит ли? Стоит ли выйти и съесть одну из цветных штучек? Они были такие хорошие! И оба существа похлопали себя по животам! Он раздвинул листья, прислушиваясь. Оба существа смотрели в другом направлении. Он осторожно двинулся вперед, бесшумно шагая. Приблизился…

Тотчас он увидел второе лицо — тупое, клыкастое, с мощной челюстью и упрямым лбом. Оно было расположено ниже, чем первое, и обращено в другую сторону — вниз по реке. Дальше, у входа в долину, Ленг рассмотрел еще три лица: строгое лицо воина с правильными чертами и прилепившиеся сбоку к нему два других лица, искаженных, наползавших одно на другое. У них было три глаза: один глаз относился к обоим лицам… Ленг отнес холсты и мольберт в дом, в котором квартировал, и пошел берегом реки вниз. К полудню…

Майк Резник Всё, что в тебе есть Нельзя было и представить, что они окажутся настолько наивными. В самом крупном космопорте страны, под надзором сотен голокамер, просматривавших каждый дюйм территории, какие-то три сопляка решили, что сумеют ограбить пункт обмена валюты, и это сойдет им с рук. Словом, двое из них пронесли пару керамических пистолетов мимо наших следящих устройств, собрали их в мужском туалете, а третий сумел стащить кухонный нож из портового ресторанчика, но, черт побери,…

А пилот Пиркс — не только характер, но и характер развивающийся. Мы знакомимся с неуклюжим толстощеким курсантом, детски мечтательным (он мечтает вперемежку то о великих подвигах, то о монете, на которую можно купить билет в кино, да еще и сдачи получить, то о «романтической» физиономии с орлиным взглядом и седыми висками). Мы видим потом, как этот неуклюжий и наивный мечтатель, когда доходит до дела, обнаруживает такие качества, которых подчас в решительный момент не хватает и людям более талантливым…

Черный Ягуар проснулся, как всегда, ровно в три. Размышлял. Вставать не хотелось. Расслабившись, разлегся на карнизе, уперся взглядом в желтый зрачок луны, тускло просвечивающий сквозь мутное небо. Выть и рычать на нее Черный Ягуар давно разучился. А думать — да, что-то, Земля и Небо, слишком много он стал думать. К добру ли это, ко злу — не важно. В этом мире ничего важного для него не осталось. Почти ничего. Когда, интересно, Земля и Небо, он стал рассуждать о себе в третьем лице? Почему перестал…

На следующий день после того, как время обрушилось, я решил почистить ботинки. Они в этом нуждались. По правде говоря, я и не знал, что произошло крушение. В конце концов, годы и десятилетия часто пролетают для меня быстрее, чем месяц, а иной день, бывает, тянется бесконечно. Я просто подумал, что это еще одно обычное времетрясение. Взяв газету — «Лос-Анджелес Миррор», с первой полосой, напечатанной коричневым, — я расположился в одном из кожаных кресел с высокой спинкой в будке чистильщика на Голливудском…

В годы гражданской войны я жил на Украине и остался без родителей в возрасте двенадцати лет. Меня приютила автомобильная часть Красной Армии. Я пробыл в ней до демобилизации и расформирования в конце 1921 года, после чего поехал в Ленинград (тогда еще — Петроград) с твердым намерением учиться. Мальчишке, хоть и не по годам рослому и развитому, но порядком заморенному постоянным недоеданием, мне пришлось сначала туго. Много было просто беспризорных, не говоря уже о безработных, неквалифицированных,…

Василий Лобов НИЧЕГО ОСОБЕННОГО ФАНТАСТИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ 1 Андрей Дрозд, двадцатичетырехлетний командир «Колумба», сидел в штурманском кресле и рассеянно смотрел на экран обзорной системы. На вахте не разрешалось заниматься чем-либо посторонним, даже слушать музыку: опасность могла проявить себя сначала едва заметно и только потом перерасти в настоящую беду, разве так никогда не случалось в космосе? Но инструкции не запрещали предаваться воспоминаниям, и он снова и снова возвращался мыслями…

— Это был я? — прошептал Педро. — Да, сынок. Я тебе не говорил ничего, когда ты подрос. Так было лучше. Я сказал, что мама твоя погибла в море. Ты привык к этому, не думал. Но теперь это необходимо знать! — Но кто же мои родители? — спросил пораженный Педро. — Не знаю, — развел руками старый рыбак. — Никто не искал тебя. Видимо, они погибли. — И ничего не осталось в развалинах? Никаких документов? — Нет… Впрочем, погоди. Я подобрал в той же комнате на столе одну тетрадку. Там что-то записано.…

— Чужая сестра… — Ищущая поприветствовала ее простым поглаживанием по лицу хватательной рукой. Дженна вкусила сожаление, пропитавшее слова старого пилота, но также и радость. — Тебе пора возвращаться домой. — Но я дома. — Нет, малышка. Ты должна отправиться в свой исконный дом, над водой. — Над водой лишь смерть. — Дженна повторила старую детскую поговорку, которую услышала еще личинкой. Только… была ли она личинкой? Мысли трепетали пучком запятнанных, перепутанных, грязных лоскутов. А Ищущая…

— Валя… Сломан позвоночник… Да что произошло, в конце концов? — Ляг сперва. Вот так. Ничего особенного. Сто шестьдесят третий. — Сто шестьдесят третий? — Ну да. Сто шестьдесят третий ударил в нас. Не успели увернуться. Слишком плотный поток. Вероятно, их было сразу два, и один из них попал в носовую часть. — И… — В пыль. Михаил Петрович приподнялся и поглядел на круглый люк, ведущий в рубку управления. Люк был наглухо закрыт. — Значит, там… — Пустота. Внезапно он вспомнил все. Метеоритная…

За окном рождалось утро. Оно спускалось с далеких высот в невероятном зеленом свете, который быстро таял, уступая место пурпурным и янтарным оттенкам. Такое утро бывает только в горах. Юра мог бы сказать еще точнее, такое утро бывает только на высоте 3250 метров над уровнем моря, на небольшой площадке хребта Западный Тайну-олу, у самой границы с Монголией. Здесь, в забытом богом и людьми месте, как часто любит говорить Юрин сосед по комнате Анатолий Дмитриевич Кирленков, приютился маленький белый…