Научная фантастика

Так или иначе глаза у обоих в эту минуту увлажнились. – Гарри, я здесь, чтобы предупредить тебя. – Это совсем не нужно. Почему ты решил, что я прячусь? Сегодня последний день? – Да, последний. Оба задумались. Завтра рождество. А сейчас сочельник, вторая половина дня, и отплывают последние корабли. И Англия, этот камень в море воды и тумана, станет памятником самой себе, и его испишет своими письменами дождь и поглотит мгла. С завтрашнего дня остров перейдет в безраздельное владение чаек.…

— Как ветер, отец? — Мне хватит, но для тебя слишком слаб. — Не тревожься, отец. Сейчас крылья кажутся неуклюжими, но от моих костей перья станут крепче, от моей крови оживет воск. — И от моей крови тоже, и от моих костей, не забудь: каждый человек отдает детям свою плоть, а они должны обращаться с нею бережно и разумно. Обещай не подниматься слишком высоко, Икар. Жар Солнца может растопить твои крылья, сын, но их может погубить и твое пылкое сердце. Будь осторожен! И они вынесли великолепные…

Впалые щеки Брэндона запали еще больше, глаза у него были закрыты, он побледнел. – Кому-то надо собирать тела после боя, – сказал он тоном человека, который пытается в чем-то убедить самого себя. – Не могут же они вечно носиться в космосе. Они имеют право на погребение… Презрение так и сочилось из Логана. – Кого ты хочешь обмануть? – Теперь он стоял совершенно прямо. – Другое дело я. Вот у меня есть право командовать этим кораблем. Я принимал участие в той войне. – Ты лжешь, – возразил Брэндон. –…

– Не знаю. Хотя сдается мне… – Мы только поглядим на корабль и, может быть… может быть, сбегаем на аэродром посмотреть на белого человека. Какой он, мама? – Не знаю. Нет, даже не представляю себе, – задумчиво произнесла она, качая головой. – Расскажи еще! – Ну вот… Белые живут на Земле, и мы все оттуда, а сюда прилетели двадцать лет назад. Собрались – и в путь, и попали на Марс, и поселились здесь. Построили города и живем тут. Теперь мы не земляне, а марсиане. И за все это время сюда не прилетал…

Ты весь отпуск себе испортишь. – Она подавала мне кусок торта и подливала еще кофе. – Впервые за много лет мы путешествуем без кучи пьес и романов в багаже. И вот тебе сегодня утром в Голуэе ты все время оглядывался через плечо, точно она трусила следом за нами со своим слюнявым чадом. – Нет, в самом деле? Как будто ты не знаешь! Генетика говоришь? Прекрасно! Это и впрямь та женщина, которая просила подаяние у отеля пятнадцать лет назад, она самая, да только у нее дома дюжина детей. Мал мала…

— Верно, там древний мир. — Пошли. Мне нужно тебе кое-что сказать, сейчас самое время. Мы отсчитали ногами восемьдесят ступенек, разговаривая, не спеша. Наверху Макдан выключил внутреннее освещение, чтобы не было отражения в толстых стеклах. Огромный глаз маяка мягко вращался, жужжа, на смазанной оси. И неустанно каждые пятнадцать секунд гудел Ревун. — Правда, совсем как зверь. — Макдан кивнул своим мыслям. — Большой одинокий зверь воет в ночи. Сидит на рубеже десятка миллиардов лет и ревет…

А кто нынче помнит Дадли Стоуна, кто помнит кружки, что собирались вокруг него в двадцатые годы, неистовство его последователей?» — Шапку по кругу, — сказал я. — Я скатаю за триста миль, ухвачу Дадли Стоуна за шиворот и скажу ему: «Послушайте, мистер Стоун, что ж это вы нас так подвели? Почему за двадцать пять лет не удосужились написать ни одной книги?» В шапку накидали звонкой монеты, я отправил телеграмму и сел в поезд. Сам не знаю, чего я ожидал. Быть может, что на станции меня встретит…

– И госпоже Форсуассон по нраву Барраяр? – Примерно так же, как и мне. – Он мрачно улыбнулся. – И, э-э… как насчёт второго пункта? – Увидим, Пим. – Или нет, как уж выпадет случай . По крайней мере зрелище человека тридцати с лишним лет, впервые в жизни отправляющегося к даме с серьёзным ухаживанием – ну, вообще-то в первый раз по-барраярски , – обещало предоставить немало часов развлечения его любопытному персоналу. Майлз выдохнул через нос, «спустив пар» охватившего его возбуждения, когда…

Вот так обстояла общая обстановка к моменту странных событий, а о состоянии Веревкина вы можете убедиться сами, стоит вам пройтись по городу. Надеюсь, вы не заблудитесь? Прямо, до собора, там налево до памятника Ленина. А за ним начинается колхозный рынок. Стадницкие хотели ребенка. Мы тоже хотели, чтоб у них родился ребенок и дома стало бы оживленнее. Мы даже обещали молодым людям, что будем помогать им растить ребенка и сидеть с ним, если понадобится. Клавдия, которая работала методистом в…

– Пусть побалуется. А мы поговорим. Меня зовут Хаммер. – Ну, давайте, – согласилась я, усевшись на диван. – Спрашивайте. Что вас интересует? Тем временем девчонка, мурлыча что-то себе под нос, принялась скачивать из сети какой-то гигантский файл. – Скажите, – начал Хаммер, присев рядом со мной, – когда вы впервые заметили, что ваш брат – гений? – Сразу, – усмехнулась я. – Все дети орут как попало, а Лео орал гениально. Рыжий, так и оставшийся стоять возле двери комнаты с напряженным выражением…

– Так бы сразу и сказал, что это тебе Петруччио на хвост наступил. – Так ты знаешь? – нахмурился Чуч. – Про что? – не понял я. – Про хвост, – отозвался тот. – Про хвост? – повторил я, чувствуя себя так, словно меня поймали с поличным. – Ты чего побледнел? – присмотрелся Чуч ко мне. – А-а, – хлопнул он себя по лбу, – ты подумал, что я тебя прохвостом назвал? Нет, я сказал, – «про хвост», в смысле, – «о хвосте». О моем хвосте. – О твоем хвосте я ничего не знаю, – сказал я, как можно спокойнее.…

— Как ты сказал, смерд?! — воскликнул он, выбрасывая вперед руку с оружием, и возникший тут же светящийся клинок, вытянувшись на предельную длину — около трех метров, едва не коснулся голой коричневой груди. — Где подобающее обращение?! — Подобающее обращение ты, щенок, получишь, когда научишься фехтовать! — воскликнул Уго. — Зачем оно тебе в могиле?! Он лишь слегка повернул кистью руки со своим оружием, как лезвие его шпаги ловко обвилось вокруг клинка Тано… Рывок! И наследник престола остался…

- Вот именно, - сказал человек за столом. - Программы и программисты. Ну скажите, кого сажать на электрический стул, если управляемая компьютером машина внезапно на полной скорости сворачивает с дороги и врезается в стену? Если дверь гаража упала на голову его владельцу? Если сквозь воду в ванне был пропущен ток? Если домашний киберврач вместо аспирина синтезировал цианистый калий? Есть еще телевизор, одеяло с электроподогревом, тостер, люстра и многое другое... Если все домашние вещи ополчатся против…

Они встретились на полпути от лошадей к лодке и трупам. По хитреньким глазкам Пуэна-Мари видно было: чует, что на сей раз обойдется без выволочки. Гнусавя и помогая себе жестами, он рассказывал, что к ним прибежал рыбак Косорылый Жеан и рассказал о приставшей к берегу лодке с несомненными чужаками, и они с арбалетчиками залегли за дюнами и наблюдали, как явно утомленные длинным путем чужаки, числом девять человек мужского пола, буйно выражали радость, а потом стали творить действо, смысл коего сразу…

– Экспресс Берлин-Новосибирск подходит для посадки к шестому пути. Повторяю… Леонид не стал искать подтверждение в расписании. Просто направился к проходу на перрон, рядом с которым в широком простенке была намалевана большая европейская шестерка. Когда он приблизился, ожило табло – чисто механическое. «Берлин-Новосибирск», – гласило оно. – «Рейс 959Е. Отправление 17.24» Вот и нужный вагон – сегмент вытянутого тела поезда, похожего на длинную вязанку сосисок. Проводница – миловидная миниатюрная…

Мне знакомы грозы в Искырском ущелье, прежде я их даже любил: по шоссе в отсветах молний мчится бурный поток; с одной стороны — отвесная скала, а с другой — пропасть, дно которой тонет в тумане и потоках воды. Я открыл боковое стекло и отодвинулся от руля, чтобы на меня не брызгало. Закурил сигарету. Мысли о смерти друга не оставляли меня. Он уже смирился с нею, и в этом самое страшное. Я никак не мог понять, что значит смириться со смертью. Одежда моя все еще сохраняла больничный запах, я чувствовал…

– Она говорила про Испанию, но это было еще под вопросом. – В Испанию? – задохнулся от восторга Никита. – Ты не врешь? – Еще чего! – Но это же… Это же… – Это кайф! – Ломовой! – Никит, ты все-таки пока не больно-то мечтай, в конце концов это пока только догадка… – Да, правда, а то размечтаешься, а окажется, что… Все, Гошка, пока! Меня мама зовет! Гошка задумался. Поскольку его мама, художница, целые дни проводит в своей мастерской, то странности ее поведения не бросаются в глаза. Если…

Пока Фэди, вскочив с постели, возится у какого-то аппарата в темном углу комнаты, мы можем рассказать кое-что о том, что произошло ночью и накануне и что вызвало невеселые думы у героя нашего повествования. ГЛАВА ВТОРАЯ К огда Галтон вошел в комнату, Фэди приводил в порядок последние записи. Фэди всегда робел перед шефом, а сейчас особенно: предстоял серьезный и, пожалуй, последний разговор. – Итак, я прочитал ваш доклад, – с места в карьер сказал мягким женственным голосом Галтон. – Вы,…

- Но я же из двадцатого века. - Гм. А я из тридцатого. Путешественник ненадолго задумался. - Послушай, друг, у меня мало времени. Не хочешь мои часы? - Гм. А что-нибудь другое? - Ну, деньги? Вот, смотри. - Они интересны только коллекционерам. - Слушай, но д_о_л_ж_е_н же я получить хоть какое-то доказательство! - Конечно. Но, как говорится, бизнес есть бизнес. - Черт, и почему я не прихватил пистолет... - Мы, в наше время, оружием не пользуемся, - гордо заявил прохожий.…