Поэзия

Туман холодный вьется, выползая, И бесполезно глупо тратит влажность, И в странных образах везде снует… И он во мне, должно быть, князя чует, Так льнет, так ластится! Какой я князь? И бог, и я — мы два враждебных брата, Предвечные эоны высшей силы, Нам неизвестной, детища ее!.. Кряжи бессчетных гор передо мною… Но если бы в горах не искривленья, Не щели недр, провалы и утесы — В них не было б той чудной красоты, Где так любовны тени голубые, А блеск заката пурпуром горит……

24 января 1906 * * * «Лазурью бледной месяц плыл…» Лазурью бледной месяц плыл Изогнутым перстом. У всех, к кому я приходил, Был алый рот крестом. Оскал зубов являл печаль, И за венцом волос Качалась мерно комнат даль, Где властвовал хаос. У женщин взор был тускл и туп, И страшен был их взор: Я знал, что судороги губ Открыли их позор, Что пили ночь и забытье, Но день их опалил… Как страшно мирное жилье Для тех, кто изменил! Им смутно…

Взор мне метнул — властный? Кто это — вслед — скоком с коня Красного — в дом — красный?! Крик — и перекричавший всех Крик. — Громовой удар. Вздымая куклу, как доспех, Встает, как сам Пожар. Как Царь меж огненных зыбей Встает, сдвигает бровь. — Я спас ее тебе, — разбей! Освободи Любовь! * * * Чт'o это вдруг — рухнуло? — Нет, Это не мир — рухнул! То две руки — конному — вслед Девочка — без куклы. Злая луна—в прорезь окон. Первый мне снится сон. Стоим,…

И всем богам я посвящаю стих… 24 декабря 1899 «Ребенком я, не зная страху…» Ребенком я, не зная страху, Хоть вечер был и шла метель, Блуждал в лесу, и встретил пряху, И полюбил ее кудель. И было мне так сладко в детстве Следить мелькающую нить, И много странных соответствий С мечтами в красках находить. То нить казалась белой, чистой; То вдруг, под медленной луной, Блистала тканью серебристой; Потом слилась со мглой ночной. Я, наконец, на третьей страже. Восток означился,…

<ИЗ ЦИКЛА «ДЕРЕВЕНСКИЕ ГОСТИНЫ»> ПИСЬМО ИЗ ЧЕРНОЗЕМНОЙ ДЕРЕВНИ Юрию Верховскому Я для раздолий черноземных Покинул древние поля; Но здесь предстала, в ризах темных, Деметрой смуглою Земля. Сквозя меж зелени озимой, Чернея скатами долин, Святая и под русской схимой Мне возвращает Элевзин. И в мраке чутком на балконе, Под выкликанье пугачей, Слежу, на звездном небосклоне Священнодейственных ночей, Метеорического праха Стезю над зрящей глубиной Иль…

Что же получается мать моя Тереза Первые пол мига без себя «Спросонья залезть в холодильник, объесться холодным пюре…» спросонья залезть в холодильник, объесться холодным пюре в конце вместо ямы-точки поставить дороги тире носом в остывший постельный уголь слушать застенную ругань а мы не такие- мы любим друг друга, нежно и тихо- друг друга как к зеркалу в маминой шляпке трехлетняя девочка вамп запятыми улочками приставать будет к Богу москва, терзать свой многопроспектный гугл…

Живого млека сладкими струями! Шут. Ты мыслью облетел великую природу. Но для чего? — чтоб знать, как беден ты и слаб. Чтоб вечно чувствовать, что ты бессильный раб.                  И вечно рваться на свободу. Удар судьбы — и вот ты бледен, ты смущен. Где знания твои. где гордая решимость?.. Как будто не для всех одной судьбы закон. Как будто не для всех одна необходимость! Не стоило, мудрец, так много книг читать. Чтоб только разгадать ничтожество вселенной… Входит…

Кто это в сердце мне смотрит сквозь дым взором и пламенным, и золотым, саваном лик свой окутав седым? Кто это льнет и маня, и клоня, кто безобразные лики огня, вдруг ускользнув, обратил на меня? Под мановеньем незримым Врага святость родного презрев очага, кажет огонь языки и рога. Пышет мне в очи и очи мне ест. ржавчиной кроет пылающий Крест, гасит мерцания меркнущих звезд. Кто это вырос, качаясь в дыму, горькую песню заводит про тьму, сонную душу уводит в тюрьму?…

I «Наш вольный дух вьет вольный свой полет Над радостною ширью синих вод: Везде, где ветры пенный вал ведут, Владенья наши, дом наш и приют. Вот наше царство, нет ему границ; Наш флаг — наш скипетр — всех склоняет ниц. Досуг и труд, сменяясь в буйстве дней, Нас одаряют радостью своей. О, кто поймет? Не раб ли жалких нег, Кто весь дрожит, волны завидя бег? Не паразит ли, чей развратный дух Покоем сыт и к зову счастья глух? Кто, кроме смелых, чья душа поет И сердце…

Я должен также прибавить, что существует «tramelogedia» Альфьери [4] под заглавием «Abele». Я никогда ее не читал, так же как не читал ничего из посмертных произведений этого писателя, за исключением его биографии. Равенна. 20 сентября 1821 г. КАИН Мистерия Змий же бе мудрейший всех зверей сущих на земли, ихже сотвори господь бог. Быт., 3, I. 4 Альфьери, Витторио (1749–1803) — итальянский драматург, создатель национальной трагедии…

«Когда отхлынет кровь и выпрямится рот…» Когда отхлынет кровь и выпрямится рот И с птицей укреплю пронзительное сходство, Тогда моя душа, мой маленький народ, Забывший ради песен скотоводство, Торговлю, земледелие, литье И бортничество, пахнущее воском, Пойдет к себе, возьмется за свое - Щегленком петь по зимним перекресткам! И пой как хочешь. Выбирай мотив. Судьба — она останется судьбою. Поэты, очи долу опустив, Свободно видят вдаль перед собою - Всем существом, как делает слепой.…

якби хоч трохи глузду під чуби.. Якби старшини не пішли урозбрід… якби, якби, якби, якби, якби!!! Чмели тютюн, ти, Божа лялько з ґлею! Ти ж скинув ярма в Різані Яри! Тепер стирчиш над рідною землею, як вивороть — корінням догори! Чого ти ждеш? Якої в Бога ласки? В твоїх радутах проростає мох. Оце і все. Одна така поразка закреслює стонадцять перемог! Ось ніч, і та зорею в очі цвікне. Чумацький Шлях заремигає — злазь. Хто допоможе, дурню макоцвітний, — московський цар чи трансільванський…

Павлюк Там купка, там. Вже ціле гнойовище. І Наливайка ж видали свої. Такі орли, один орліший іншого. Лицарство, честь! А дійдеться до діла — рятує шкуру, видає своїх. Томиленко І ти скажи, де є тому коріння? У чому річ, бо це ж не первина. Це що, на всіх поділене сумління? Сахно Черняк Ні, це на всіх помножена вина. Павлюк Чудний ти хлопець. Коли нас в'язали — чого прибіг? Напився б собі й спав. Як інші спали. Напились — і спали. Аж гай шумів, так солодко хропли! Сахно…

Прелестная пора В осенний день, блистая как стекло, потрескивая крыльями, стрекозы над лугом вьются. В Оредежь глядится сосновый лес, и тот, что отражен, — яснее настоящего. Опавшим листом шурша, брожу я по тропам, где быстрым, шелковистым поцелуем луч паутины по лицу пройдет и вспыхнет радугой. А небо — небо сплошь синее, насыщенное светом, и нежит землю, и земли не видит. Задумчивый, в усадьбу возвращаюсь. В гостиной печь затоплена, и в вазах мясистые теснятся…

Любви, восторга и весны!.. 0 вы, чей взор столь часто освящен Благоговения слезами, Природы храм отверст, певцы, пред вами! Вам ключ к нему поэзией вручен! В парении своем высоком Не изменяйтесь никогда!.. И вечная природы красота Не будет вам ни тайной, ни упреком!.. Как полным, пламенным расцветом, Омытые Авроры светом, Блистают розы и горят И Зефир — радостным полетом Их разливает аромат, Так разливайся жизни сладость, Певцы, за вами по следам! Так порхай ваша, други, младость…

Вихрь, бей по Лире… Вихрь, бей по Лире, Лира, волком вой, Хаос все шире, шире, Господи! Упокой. Набухнут бубны звезд над нами… Набухнут бубны звезд над нами, Бубновой дамой выйдет ночь, И над великим рестораном Прольет багряное вино. И ты себя как горсть червонцев Как тонкий мех индийских коз Отдашь в ее глухое лоно И там задремлешь глубоко. Прильни овалом губ холодных Последний раз к перстам чужим И в человеческих ладонях Почувствуй трепетанье ржи. Твой…

Some late vi itor entreating entrance at my chamber door;- Thi it i , and nothing more." Pre ently my oul grew tronger; he itating then no longer, "Sir," aid I, "or Madam, truly your forgivene I implore; But the fact i I wa napping, and o gently you came rapping, And o faintly you came tapping, tapping at my chamber door, That I carce wa ure I heard you"- here I opened wide the door;- Darkne there, and nothing more. Deep into that darkne peering,…

* * * Слушай, Анни, твое дыханье, трепет рук, и изгибы губ, и волос твоих колыханье я, как давний сон, берегу. Эти лица, и те, и те,- им хоть сто, хоть тысячу лет скости,- не сравнять с твоим в простоте, в прямоте и в суровой детскости. Можно астрой в глазах пестреться, можно ветром в росе свистеть, но в каких человеческих средствах быть собой всегда и везде?! Ты проходишь горя и беды, как проходит игла сквозь ткань… Как выдерживаешь ты это? Как слеза у тебя…

Тень ко мне повернулась спиной, Я должен начать все с начала. Радиола стоит на столе, Я должен начать все с начала. 3. Казанова. Если нет любви в твоих проводах, Если холоден голос в твоем телефоне, Я могу понять и могу простить, Я звоню в никуда, я забыл даже номер. Вчерашний день - не сегодняшний день, На мягких подушках не въедешь в вечность. Ты повесишь на стул позабытую тень Моих присутствий и влажных приветствий. Казанова, Казанова, Зови меня так. Мне нравится слово. В этом городе…

Видади Подруга… Старуха… Эх, юная вечно душа! Присядем… Подышим… По-прежнему ты хороша… Душа твоя — свежая вечно листва, Тукезбан! Там сны моей юности свили гнездо, Тукезбан! Печаль забываю, с тобой облегченно дыша! Тукезбан Творец да не взыщет за это сторицею с нас! Должницей твоей да пребуду всегда и сейчас! Видади Душа Тукезбан! Меньше спутников стало у нас… Я сердцем слабею, гнетут меня горе и страх, С тех пор как Вагиф, собеседник мой, скрылся из глаз, С тех пор как Вагиф…