Проза

– Добрый вечер, английские собратья, – сказало радио. – Говорит Германия. – Фундаментально неприятственный голос, – сказала Гвиневера. – Тухлая капуста. – Неуязвимые силы Рейха, – сказал Ха-Ха, – наступают по всем фронтам. Дюнкерк полностью блокирован. Невообразимейшая резня. Сообщают о захвате в плен Гавейна… – И за сто миллионов лет им этого не сделать, – сказала Гвиневера. – Гавейн еще задаст перцу их свинине. – Самозваный и подлый король Артур тем временем чахнет в Дувре, если верить моим…

Да. Значит, продолжим. Джип мчался по осевой, обильные ночные огни Москвы сверкали по сторонам и над дорогой, а бедный Руслан, уверенно, отдадим ему должное, держа дорогу, дремал, просыпался, вспоминал, куда он едет, снова дремал, а огромная машина неслась себе… Как вдруг Абстул почувствовал, что он не один, что кто-то наблюдает за ним, будто глазок в двери камеры приоткрылся беззвучно. Глянул сначала Абстул направо — никого, пустое кожаное сиденье пассажирское, над ним густо тонированное боковое…

- Садитесь, садитесь, - чувствуя нерешительность Августа, замахал руками старичок. - Слышите? Август с опаской сел на краешек кресла и прислушался. Да, где-то рядом звучала тихая, неприхотливая мелодия. И как он не услышал ее раньше? - Это играет один мальчик, - пояснил хозяин. - Там, за зеленой дверью, голубой рояль. Скоро мальчику надоест это занятие, неслышно хлопнет дверца, и он выбежит в сад. А в саду царит вечное лето, всегда играют дети, звучит смех и не разобрать, кто взлетает над кустами:…

Яны ўгаворвалi мяне ў семiнарыi, яны хацелi мяне адахвоцiць ад гэтай думкi - трэба пачакаць, гэта не тая краiна, куды трэба iсцi з мiсiяй, я яшчэ не выспеў для гэтага, мне трэба прайсцi адмысловую падрыхтоўку, зведаць, хто я ёсць сам, i апроч таго - мяне трэба спачатку выпрабаваць, ужо потым яны пабачаць. Але галоўнае, пакуль што - чакаць! О не! Калi iм так ужо рупiла, я быў гатовы прайсцi адмысловую падрыхтоўку i iспыты, бо яны адбывалiся ў Алжыры i адно наблiжалi мяне да месца, але што да астатняга,…

Я ўвайшоў. Пакой быў вельмi светлы, пабелены глiнкай, з зашклёнаю столлю. З мэблi стаялi адно некалькi крэслаў i козлы. Пасярод пакоя, на козлах, труна з насунутым векам. На фоне цёмных, фарбаваных пад арэх дошак адразу кiдалiся ў вочы блiскучыя, ледзь прыкручаныя шрубы. Каля труны сядзела арабка ў белым халаце i ў яркай хустцы. Тут у мяне за спiнай узнiк брамнiк. Ён, вiдаць, бег, бо вельмi задыхаўся. Крыху заiкаючыся, ён сказаў: - Мы накрылi, але я зараз здыму века, каб вы маглi на яе паглядзець.…

У гэтай занядбанай школе ён жыў амаль як манах, зрэшты, задаволены сваiм суровым жыццём i тым малым, што ў яго было. А цяпер, калi паўсюль была такая галеча, ён наогул адчуў сябе панам, маючы чатыры мураваныя сцяны, вузкую канапу, палiцы з габляваных дошак, студню i штомесячнае забеспячэнне ежай i пiтною вадой. I вось раптам - гэты снег, без папярэджання, без дажджу, са спёкi ў холад. Такая гэта была краiна - жорсткая сама па сабе, нават без тых людзей, што яе насялялi, хоць i з людзьмi было не лягчэй.…

Яны дамаглiся згоды прафсаюза, i майстэрня спынiла працу. "Можаце не клапацiцца, каб выстаўляць свае пiкеты, - сказаў уладальнiк. - Калi майстэрня не працуе, я толькi выйграю". Гэта была няпраўда. Але i яна не ўладкавала справы, бо гэтым ён казаў iм у твар, нiбы дае працу дзеля мiласцi. Эспазiта ашалеў ад гневу i сказаў гаспадару, што ён не чалавек. Тады той таксама закiпеў, налiўся крывёй, i iх давялося разнiмаць. Але рашучасць гаспадара ўсё ж уразiла рабочых. I вось дваццаць дзён забастоўкi, дома…

Нам же пришлось переступить через слишком многое, и в первую очередь через извечный наш соблазн — уподобиться вам. Ибо таится и в нас нечто, уступающее низменным инстинктам, противящееся интеллекту, в культ возводящее только успех. Наши возвышенные добродетели в конце концов утомляют нас, разум внушает стыд, и временами нам случается возмечтать о некоем блаженном состоянии варварства, в коем истина постигалась бы без всяких усилий. Впрочем, от этого исцелиться нетрудно: стоит лишь поглядеть на вас,…

Все эти тысячи, тысячи людей погибли здесь - кто от взрывов и обвалов, кто от голода, от жажды, кто удушенный фашистскими газами. Старая женщина остановилась у входа в катакомбы, у одной из щелей полузаваленных обломками скал. Она стояла и смотрела на эту щель. Почему женщина пришла сюда? Может быть, ее близкие погибли в этих каменоломнях, а может быть, она просто слышала о трагедии, которая произошла тут когда-то?.. Первые дни в катакомбах был катастрофический хаос, конец света... Но нашлись…

26 апреля вечером прибывает водою из Шлиссельбурга Петр. Его барки доставляют осадному корпусу пушки, мортиры, десять тысяч бомб и... огромные мешки с шерстью. Удушливый дым от подложенных к крепости тлеющих мешков должен согнать неприятеля с вала. Часть мешков используется для защиты стрелков - встав за ними на колени, они палят из ружей в противника. 28 апреля Петр снаряжает флотилию из шестидесяти лодок и, оставив Шереметева на осадном хозяйстве, плывет с семеновцами и преображенцами к устью…

- Да,- говорил Толик,- шампанское, конечно, хорошо... А ты в привокзальный не заглядывал, может, там чего есть? - Все обошел, нигде ничего. Хорошо, шампанское у бензоколонки оказалось... - Не, старик, это замечательно! Шампанское - это класс. Сидим, как миллионеры. Я вот помню, у Белля, кажется, есть рассказ... Да, кстати, как ты относишься к Пикулю? Время от времени Толик порывался пойти в дом и поискать фужеры, но я его удерживал, опасаясь, что по хмельному обыкновению он не сможет пройти…

Мужчина с нехорошим лицом, стоявший за креслом начальника, наклонился и что-то шепнул тому на ухо. Все трое -- начальник, пес и прихлебатель (так сразу окрестил Кошкин дядьку с нехорошей физиономией) -- с интересом разглядывали пришельца. Собаченция же, до которой быстро дошло, что Кошкин ее нисколько не боится, перестала важничать и удивленно наклоняла голову то в одну, то в другую сторону, следя за движениями приведенного. - Шпрехин зи дойч?-- напористо спросил Кошкин и пощелкал пальцами:--…

Во что-то я был готов поверить, во что-то нет, но ненавидеть целый народ я не мог. Глобальная ненависть - слишком сильное для меня чувство. Мы разминулись. До меня дошли слухи, что Дядя Гоша отнес меня к замаскированным евреям. Или к полукровкам. С моей фамилией такое не мудрено. Я всегда считал, что фамилия из Прибалтики. Семейные придания и некоторые факты к тому располагали. Отец в безденежье любил повторять: Терпите, терпите, вот поеду в командировку и откопаю в фамильном замке клад. Тогда…

Тянулись по берегам нескончаемые леса. Медно-красные сосны стояли над песчаными обрывами, как воины в строю. Ветер тревожно гудел в ветвях, швырял в светлую окскую воду сосновые шишки. Вечерами на берег выходили медведи. Вытягивая лобастые головы, смотрели на ладьи и прятались в кустах, напуганные ревом боевых труб и плеском множества весел. Проносились над водой громкоголосые птичьи стаи. В омутах плескалась богатырская рыба — сом. Кабаны проворно перебегали зеленые лужайки. Земля вятичей…

Ветер гнал навстречу низкие клочковатые тучи. Бледный серпик месяца то выплывал, то снова скрывался. Андрею казалось, что стога, похожие на круглые татарские юрты, ползут вровень с ним, почти не отставая. А может, это сам он топчется на месте? Скорей надо идти, скорей! Но силы больше не оставалось. Ломая сапогами низко скошенную траву, жесткую, как жнивье, Андрей побрел к ближайшему стогу, вырвал охапку сена, бросил на землю и сам завалился навзничь. Тучи продолжали бежать над головой,…

Снопы подпирают под самую крышу навеса. Пахнет густой медовой ржаной сытью. Утренняя тишина в полутьме навеса особенно торжественна. Ночного сторожа обильного урожая, ученого колхозника, будущего военного командира зовут Колей. Что о нем сказать: тут надо складывать новую сказку о полевом герое, который для общего счастья при лунном сиянии упорно подкрадывается к драгоценной жар-птице - науке и ловит ее за радужный хвост. Спускаюсь под гору, в село. Молодой пес, от избытка сил носящийся кругами,…

Провод шел сквозь разрозненные елочки и редкие кусты. Вьюга звенела в осоке над замерзшими болотцами. Человек полз. Немцы, должно быть, вскоре заметили его. Маленькие вихри от пулеметных очередей, курясь, затанцевали хороводом вокруг. Снежные смерчи разрывов подбирались к связисту, как косматые призраки, и, склоняясь над ним, таяли в воздухе. Его обдавало снежным прахом. Горячие осколки мин противно взвизгивали над самой головой, шевеля взмокшие волосы, вылезшие из-под капюшона, и, шипя, плавили…

Вывел меня на дорогу, оглянулся, схватил за руку. «Ну, Коля, говорит, давай простимся с тобой на всякий случай. Дело, сам понимаешь, смертельное. Но раз вызвался, то отказать тебе не смею. Выручай, Коля… Мы тут больше двух часов не продержимся. Потери чересчур большие…» – «Ладно, говорю, Андрей, мы с тобой не в первый раз в такой оборот угодили. Через часок жди меня. Я там высмотрю, что надо. Ну, а уж если не вернусь, кланяйся там нашим, на Урале…» И вот пополз я, хоронюсь по-за деревьями. Попробовал…

Под вечер ребята собирались у школы и обо всем рассказывали учительнице. Так было и в этот раз, когда совсем близко заурчали моторы. Фашистские самолеты не раз уже налетали на село, бросали бомбы, рыскали над лесом в поисках партизан. Косте Рожкову однажды пришлось даже целый час лежать в болоте, спрятав голову под широкие листы кувшинок. А совсем рядом, подсеченный пулеметными очередями самолета, валился в воду камыш… И ребята уже привыкли к налетам. Но теперь они ошиблись. Урчали не самолеты.…

- Вот так номер, - пробормотал Иванов. - Чтоб я помер, - скромно, но кокетливо парировала старуха, продолжая свой танец. И пояснила: - Вальс-гавот. Кстати, для чего ты выволок на свет божий эту рухлядь? - с изысканной улыбкой спросила она, указав на лампу. - Для моды, - объяснил племянник, и тут они с теткой весело рассмеялись, а когда она кончила танцевать, сели пить чай с вареньем и медом, по телевизору же в это время шла передача "Спокойной ночи, малыши", удивительно увлекательная,…