Социально-философская фантастика

Необычна и, следует заметить, рискованна архитектоника произведений А. Горло; в их основу положена «саморазрушающаяся» структура: пародийность стиля снижает, а порой и уничтожает возникшее было ощущение трагизма происходящего, но тотчас же вновь звучит драматическая интонация, заставляющая усомниться: а пародия ли это? Сквозь гротескные маски персонажей явственно проступят авторская тревога за завтрашний день человечества и вместе с тем авторская вера в силу человеческого разума, способного оградить…

И во всем виноват будильник, старый будильник со скрипучим ходом и лязгающим боем. Подымавший по утрам чуть ли не всю колонию, на этот раз он почему-то не зазвонил. Гипоталамус снова бросил взгляд на куклу-жену, затем покосился на лежавший рядом с ним на сиденье будильник: так кто же из них обрек его на позорную смерть? Стрелки показывали шесть с четвертью. Да, уже не успеть… Нет, будильник не мог его подвести. Он был не просто семейной реликвией, а единственным сохранившимся вещественным доказательством…

— Только не спешите, высокочтимый, маленькими глоточками… Убедившись, что приступ кашля прошел, фра Амадеус потянулся к свитку: — Позвольте продолжить? — Только помни: если сведения истинны, я прикажу вздернуть моего штраф-министра, если они лживы, висеть тебе. Монах задумчиво потер шею: — В истинности сведений как таковых я нисколько не сомневаюсь, высокочтимый, но, как вы уже изволили убедиться, я не совсем точен в подсчетах, особенно тяжело мне удается умножение… — В этом можешь положиться…

Еще нежась на парах, юные триэсовцы сонно глядели на небо, по которому шла их любимая утренняя передача. Сегодня она началась ранее обычного, а это могло означать только одно: произошло что-то чрезвычайное. Взрослые торопливо собирались на работу, поэтому они больше слышали, чем видели то, что транслировали «Три шестерки». – М-да, впечатляющее зрелище, спасибо, Хью. А теперь взглянем на наше Облако, когда оно было еще молоденьким. Нет, Хью, это потом, не спеши, вот так… Ну что, малыши и малышки,…

Несомненно, роман вызовет у читателей немало ассоциаций с прошлым и настоящим; картина, нарисованная писателем, заставит подумать о судьбах науки в мире, ставящем своей целью завоевание мирового господства. Сопоставление научных проблем, выдвинутых автором почти полвека назад, с достижениями современной науки и техники делает честь его творческой фантазии. Однако роман привлекает не только этим, но и естественным, динамичным развитием острого сюжета, непосредственностью и простотой повествования,…

— Там наш дом, — внезапно говорит девочка и показывает в самый центр экрана. — Да, маленькая. Там наш дом. Девочка привыкла показывать в центр экрана. Так ее научили отец и мать. Так было раньше. Но сейчас ее палец указывал на какую-то другую звезду, которая теперь была в центре экрана. Отец ничего не говорил ей о том, что корабль потерял управление. Ей это не нужно было знать. Да она ничего бы и не поняла. — Эльфа, тебе не скучно сидеть здесь? — Нет, па... Я учусь быть капитаном большого-пребольшого…

– Подъем! Подъем! – голос динамика резко ворвался в уши. Берег с кокосовыми пальмами исчез. Перед глазами возник белый потолок. Том ещё секунду лежал неподвижно, а затем вскочил и начал одеваться. Воспоминания о сне быстро развеивались. Странно, что память о предыдущем возвращалась во сне. Наяву же оставались лишь смутные, томительные и сладостные воспоминания, разобраться в которых было почти невозможно, но в то же время в память врывались разрозненные детали… такие пленительные… от которых замирало…

Конструкторы IBM абсолютно все предусмотрели за исключением одной мелочи: телетайпы, как бы их ни монтировали и ни устанавливали, всегда вибрируют при работе, подобно пишущей машинке, печатающей с большой скоростью. Из-за этой вибрации контакты кабелей, соединяющих редакционные телетайпы с компьютером, постепенно ослабляются, и кабели выпадают из гнезд. Случается это редко, раз или два в месяц. Возникающее при этом неудобство – нужно встать и воткнуть кабель на место – невелико, и никто не требовал…

— Глупости! — возразил Меф. — Вся эта картина придумана вами потом. Таково свойство человеческой психики. Мы неизбежно… — Нет, Эзра. Просто тогда на мгновение меня охватило какое-то оцепенение. Странное фаталистическое предчувствие неизбежности беды, и сейчас я готов продать душу дьяволу только за это единственное мгновение. Я так отчетливо представляю себе, что тогда нужно было делать! Меф подошел к камину и стал спиной к огню. — Мне очень жаль, Лин, — сказал он после долгой паузы. — По всем…

А он знай себе ходит да налаживает. За так? Да нет, конечно, не за так. За так никто работать не станет. Вот и ходят про него слухи. Разные слухи. Зловещие слухи. Одни говорят, что это дьявол. Что в награду за наладку скупает он человеческие души. Другие придумали, что Наладчик берет плату здоровьем. Даже статистику какую-то насобирали, дескать, там, где он был, болезней больше становится, особенно у детей. Третьи считают, что он лишает людей разума. И в этом есть доля истины: техника-то лучше…

- Танюшка, у меня сюрприз! Я договорился насчет твоей шубы. Только ехать надо прямо сейчас. - За шубой? - Да нет, за деньгами. И еще в одно место... В общем ты поезжай домой и, пожалуй, не жди меня сегодня... Татьяна расстраивается не слишком. Он подбрасывает ее до метро. Потом долго крутит по переулкам и, лишь убедившись, что "хвоста" нет, выруливает на шоссе. Из телефонной будки возле стадиона звонит шефу: - Иван Иванович? Сергеев. Хочу увидеть вас сегодня. Есть идея. Это…

- А ведь это и сейчас можно, - замечает Клюквин. - Можно, - соглашается Панкратыч, - да только волынки много и традиции менять не хочется. - Вот именно! - подхватываю я. - Традиции, из-за этих традиций в спорте не достаточно используют технику и прочие новшества. Да если б внедрить все, что есть на сегодняшний день, половину рекордов можно бы вдвое улучшить! - Ты ошибаешься, Толик, - веско говорит Панкратыч. - Знаешь насколько увеличился мировой рекорд в "шесте", когда в 62-м году в ИААФ…

А ведь вы любите глядеть в огонь. Если не любите, то из благоразумия либо из духа противоречия. Вы только попробуйте усесться перед огнем, отведя от него взгляд, – и сразу убедитесь, что он притягивает. Того, что творится в пламени (а творится там очень многое), мы даже назвать не сможем. Есть у нас для этого около дюжины ничего не говорящих обозначений. Впрочем, я об этом понятия не имел, как и любой из вас. И, несмотря на свое открытие, я не стал огнепоклонником, так же как материалисты не становятся…

И она захотела испытать все эти чувства. Найти свою «любовь». Сделать это можно было единственным способом. Она узнала координаты небесного тела под названием Земля, сфокусировала себя в луч и направила этот луч по касательной к поверхности планеты. Хотя максимальная вероятность встретить людей достигалась на территории города, она предпочла расфокусироваться посреди широкого поля, невдалеке от городской окраины. У нее не возникло сомнений, в каком виде предстать перед землянами. Форма определялась…

— Здравствуй, Григорий. Вибрируешь ли ты перед Центрифугой, Григорий? — Да, — ответил Гриша Быстров. — Немножко. — Вот, — сказал Панин Сереже, — Григорий волнуется всего-навсего немножко. А между тем Григорий всего-навсего малек. Мальками в школе называли курсантов младших курсов. Гриша вздохнул и тоже сел на подоконник. — Сережа, — сказал он. — Правда, что ты делаешь сегодня первую попытку на восьмикратной? — Да, — сказал Сережа. Ему совсем не хотелось разговаривать, но он боялся обидеть…

Знающие люди прикинули так и эдак, и оказалось, что остались мы в восточном полушарии одни-одинёшеньки, потому как западное полушарие исчезло. То есть не то, чтобы совсем исчезло, но будто сплющилась Земля, как блин, и наше полушарие здесь оказалось, а ихнее - там, на реверсе. И заодно оттяпало у нас Чукотку и почти всю Камчатку. Президент сказал, что мы этого так не оставим, будем бороться за выдачу наших исконных территорий, за воссоединение семей и вообще - за географию. Остальной мир не то…

– А ты сможешь на таком кататься? – поинтересовалась незнакомка. – Когда вырасту – обязательно! – гордо сказала Настенька. – Тогда зачем он тебе сейчас? Подожди, когда подрастешь – и у тебя обязательно будет новый велосипед, еще лучше! Скажи, что бы ты пожелала еще? – Я не знаю! – рассердилась девочка, – я просто хочу такой камешек! Хочу найти Куриного бога! Женщина внезапно погрустнела, опустилась на колени и, перемешав гальку, выудила оттуда круглый камень с небольшим отверстием. …

Бросим заниматься земными делами! Но если бы даже Ларри брал и более близкий к нашим дням период, то он должен был исходить из того ленинско-сталинского положения, что полностью построив социализм в нашей стране, уничтожив классы и государство, мы будем с еще большей энергией продолжать борьбу за мировую революцию, помогать зарубежным пролетариям. Он должен был развить тезис о том, как страна социализма будет защищаться от своих врагов - Ларри же совсем смазал эти моменты. Исчерпывающую их постановку…

Охранник в кабинке смущенно шаркнул, администратор натянуто улыбнулся: - Я понимаю вас, мисс Паккард, но это невозможно, и исключений не бывает. Таковы условия контракта. Останки можно извлечь только для новейшего медицинского лечения при наличии высокой вероятности успеха - это определяют наши врачи. Все равно смотреть там почти не на что. Контракт вашей сестры позволял сохранить одну только голову. Тело было отдано на научные исследования. Бланш прижала ладонь к стеклу, словно хотела оттолкнуть…

- Как, по-вашему, у нее получается? - Кажется, неплохо. - Вы беседуете с ней на эту тему? - Она разговаривает с консультантом, к которому вы ее послали. - На сей раз обида вырвалась на волю. Перед тем как ответить, Пэм сосчитала до десяти и почти с искренним участием сказала: - Сами знаете, девочка корит себя, что у дедушки из-за нее неприятности… ей почему-то кажется, что домогательства - это ее вина. Такое часто случается. Вы могли бы ей помочь, РоЛейн. Уверена, разговор с вами принес бы ей…