Современная проза

Над густым туманом, Над рекой широкой, Достаю до неба, Лепестком от розы. Все мечты взлетают, И уносит ветром, Долю нашей тайны, Ленточки ответов. Небу лишь известны, тайны прошлых слёз, Звёзды созерцали, честность алых роз, На качелях – крыльях, в высоту лечу, Зарождая в сердце, яркую мечту. Что в душе живёт, сказочный, странный мирок, Мысли в картинках мерцают, жизни рождая поток. Сказкой укроет меня, весь этот тонущий мир, Ветер…

Да и вообще, не это главное. Первей всего Ия Савельевна ценила в нём то, что Демьяныч, в отличие от других мужчин, не просто пересекался с ней по расписанию, но участвовал в её жизни, разбавлял своей меланхолией цзюевскую холеричность. Он не стеснялся приходить к ней домой, хотя иногда любовники уединялись в гостиницах. Квартира Ии Савельевны представляла собой зрелище не для слабонервных. В относительном порядке содержалась лишь постель. Всё остальное нависало, рушилось, отваливалось. – Чувствуется…

А под соснами, наверху сопок, – щемящая тишина. Если прислушаться, ничего, никаких звуков – птицы не поют, и живность, которая есть, молчит. Жутко, как в покинутом доме, – даже духи остерегаются самих себя и потому никого не тревожат. Таков вид северной сахалинской тайги, будто согласившейся с тем, что ей уготовано место на острове-изгое. По мере продвижения к югу, однако, картина меняется. На смену северной сахалинской сосне приходит лиственница, встречается кедр, кое-где белеют рощицы из берёзы.…

Мне живое тепло нужно. Красной сферой расколюсь надвое И пущу одну половину куда-то вдаль. Потертой рыжей собакой Заскулю в ночь на луну. Красный демон внутри - Это я. Бордовый свитер на тебе - Тоже я. Кровь в твоих артериях и венах. Капилляры в глазах. Печень и легкие. Сердце. Но закончусь на внутренностях. Если все вокруг выжженно, То и меня больше нет. Если вода в вино обратится, То я превращусь в хлеб. Если все закончится, То вывернусь наизнанку…

– Привет. – Робко прошептала девочка, не зная, чего ожидать от незнакомца. – А ты кто? – Я? – Робот запнулся, так как не смог вспомнить свой серийный номер, или имя. – Я робот. А ты кто? – А я девочка. Меня зовут Ева, и я живу здесь. – Ева? Красивое имя. Ты живешь в этих руинах? Девочка перевела взгляд с робота на развалины своего дома и опять заплакала. – Раньше жила. С мамой, папой и братиком. Но теперь… Девочка не выдержала и разрыдалась. Она присела на корточки, закрыв лицо руками.…

Правда, однажды, примерно через месяц после смерти мамы, на моем пороге материализовалась одна из «тех» («теми» я называл всю свою многочисленную деревенскую родню, ветвь, произраставшую из могучего корня Антонины Павловны Пучковой, бабушкиной сестры), находящаяся со мной в каком-то жутком родстве – что-то вроде четвероюродной, может, еще и внучатой. Кажется, это все присовокуплялось к слову «сестра». При виде ее передо мной проплыла, как тяжело груженная фура на фоне предзакатного неба, картина…

– Он умер? – спросил Уокер, немного злясь на девушку, и посветил на человека. – Если он умер, то вам нужно выбраться отсюда. Немцы скоро покинут деревню и войдут в Манжер, вы сможете уйти. Свет снизу перешел на девушку. Она стояла около ящиков с замершей кистью надо ртом человека, как будто тот должен вот-вот вскочить со своего места или завопить. Юбка на ней была надета задом-наперед, и посередине чернело большое круглое пятно. –  Манжер? – услышал он ее голос. – Манжер… разрушен немец? Разрушен?…

А его здесь никто не знает. – К какой станции подъезжаем? – пропустив намек на вопрос, уточнил он. Проверяющий мелко переступил, попятился – от Гриши и от вопроса разом. Это был щупленький мужичок лет сорока, с крупной лысиной, морщинистым лбом и бесцветной улыбкой. Лысина задумчиво напряглась. – Ховрино. Ваш билет, пожалуйста… Эй, куда?! Не дожидаясь, пока двери раскроются полностью, Гриша боком просочился наружу. Собравшаяся на платформе толпа отхлынула в стороны, точно воды Красного…

– Фу, Рекс, нельзя! – провизжала толстая женщина, с силой притянув к себе собаку. – Я кому сказала? Тимка ловко выскочил из кабины и кинулся к дверям напротив, но они оказались чужими и запертыми. Полумрак подъезда разрезала лишь узкая полоса света открытого выхода во двор. Ничего не понимая, котенок метнулся туда и в одно мгновение очутился на крыльце. Незнакомые звуки, запахи, люди, птицы – все смешалось в кошмарный водоворот сумасшедшего восприятия, сердце было готово взорваться от страха и…

Говоря откровенно, история появления бабушки в Одессе меня не так сильно интересовала, и только история знакомства Якова Штумберга с Анной Шаповаловой и последующей их женитьбы, меня приводила в замешательство по многим причинам. Главная причина – это личность самого Якова Штумберга. Мне казалось невозможным, что он мог кого-то когда-то любить, но еще более непостижимым для меня было то, что моя бабуля, горделивая красавица-казачка, могла полюбить деда. Я неоднократно приставала к бабушке с этим…

– Да, меня зовут Света, – почему-то продолжая играть роль жрицы, сказала бабочка, – Чем вам помочь? – Я хотел взять кредит, – Васе стало стыдно произносить эту фразу, словно он собирался не кредит брать, а просил в долг у соседки на бутылку. – Хорошо, давайте ваши документы Василий, – Бабочка стала чуть серьезней. Вася один за другим передавал ей документы, которые она просила. – На какую сумму вы рассчитываете? – улыбалась кредитный специалист. "Чему она так рада?" – смутился Вася. Он…

Кострома – Зачем ты столько тушенки набрал? – затрепетала жена. – Вы же будете жить в гостинице, а не в палатках? Ты правда едешь в командировку, а не на рыбалку? Глядя на твои чемоданы – вы собрались на необитаемый остров на месяц. Ружье тоже брать будешь? – Все готово. Пора мне. Пока. Тихо скрипнула тяжелая деревянная дверь. На ходу, не останавливаясь, я обнял жену и выбежал во двор. Утро уже не раннее, но солнце еще не успело сжечь росу с травы на моем участке. Я тороплюсь и сбиваю ногой…

«Чего ты, сейчас – отрицаешь?». «Опять же – все «стены» под «ноль» твои «свёл», «Признай: что сама – и не знаешь». «Чего нужно тебе, а я – теперь: знаю», «Поэтому – все пред тобой». «Во – что я, по-твоему, с ними «играю»?», «Занялся бы лучше собой?». Не лезь в мою Жизнь – ты не знаешь: как лучше, Со «сторон» – в твоём случае: не видно. Ты пытался – «засчитало», пытался быть чутче, Но, теперь, только – хуже: обидно. Как же ты ни поймёшь: я же – не лицемерка, Не могу…

Уваров попробовал унять, усмирить душу и все, что в ней оказалось, словно это была не душа, а вселенский мешок. Но тут кто-то его укусил. Слава богу, это был человек. Скорее не человек еще, а дитя, маленькое, юркое и не по росту бесшабашное. На Уварова смотрели детские глаза, но что-то в них было подозрительное и, мягко говоря, совсем не детское. – Ты чего кусаешься? – тупо спросил Уваров. Дитя в ответ дико заверещало непонятно что и вдруг вцепилось Уварову прямо в брюки, в член. Уваров инстинктивно…

Но я точно знаю, что всю мою сознательную жизнь меня тянуло ко всему, что было связано с Испанией. Так получилось, что по своей работе я очень часто там бывал. Я объездил практически всю страну, полюбил этот народ, его музыку, его природу. Его необыкновенно разнообразную и очень вкусную кухню. Я отлично говорю на испанском языке и даже позволяю себе писать на нем стихи. Откуда все это? Не знаю. На рыбалке Мне 6 лет и сегодня очень счастливый для меня день. Отец сказал, что возьмет…

– Привет Ксю, волшебно, как сама? – ответил на приветствие Данияр, усаживаясь за рабочий стол, – Мамуля не пришла? Мамулей они называли Главбуха Ирину Михайловну, отчасти за ее материнское отношение к подчиненным, отчасти за ее внушительные размеры по фильму «Дом Большой Мамочки». Ирина, к счастью знала только первую причину, так как женщина она была в возрасте (55 лет) и всякие молодежные комедии не знала и не смотрела. Ее страстью были романы Бальзака «Отец Горио», «Евгения Гранде», которые она…

Директор Лев был объявлен идиотом и сменен на Лиса. У второго директора оказался скверный характер и на его место пришел старый приятель Шакал. Скоро в окружении Медведя были только те звери, которых позвала Тигрица. Она была знакома со всеми, кто мог или должен был появиться в их жизни. И вот уже звери идут за помощью не к Медведю, а к Тигрице. Ну и что, что Медведь судил по справедливости? Теперь суд вершит Тигрица. Как она скажет, так и будет. А Медведь… Медведь строил берлоги, ходил в соседние…

Вообще есть хотелось всегда, постоянно, и основным источником пищи оставались помойки, но и там было всё не так просто. Часто за еду приходилось драться. Не одна я такая, кушать все хотят – конкуренция. Мои соплеменники дрались за свой кусок пищи не на жизнь, а на смерть, не разбирая ни пола, ни возраста противника, так что мне частенько доставалось от взрослых котов оплеух и не доставалось еды. Так прошло ещё два месяца. В боях за хлеб свой насущный я получила много травм, раны зализывала, и они…

По асфальту мягко прошуршали шины, и Аня посмотрела вниз. Две симпатичные машинки – серебристая и синяя, припарковались на площадке. Почти одновременно хлопнули дверцы и наружу выбрались две женщины, в которых Аня не без труда узнала своих конкуренток. В этот раз они выглядели просто сногсшибательно. «С длинных ног сшибательно» – довольно язвительно усмехнулась Аня. Конкурентки тем временем заковыляли к лестнице, увязая «шпильками» в разогретом асфальте и чертыхаясь. Наконец, каблуки зацокали по…

На крыльце стоял папа, и я бросилась к нему со всех ног, но неожиданно поскользнулась на луже и, выронила жучка. Первым делом я взглянула вниз. Папа подбежал и поднял меня, а я залилась слезами. Меня не волновали разбитые, зудящие коленки и локти, испачканные гольфы и пальцы. И плакала я не от боли: мой Майки больше не шевелил своими крошечными лапками. Я раздавила его. Сначала родители не поняли, отчего я плакала, но, увидев мертвого жучка, они резко переменились в лице. Мама обняла меня как можно…