Современная зарубежная литература

– Ты с таким трудом получила это место. Мне так жаль видеть, что ты… – Упускаю свою жизнь? – Она у тебя только одна… – Когда я разберусь там, дома, с делами, я смогу вернуться. Пауза. – У нас нет большого влияния на совет директоров «Коламбии». К тому же столько достойных девушек претендует на стипендию в Барнарде… Но ты же знаешь, мы попытаемся сделать все возможное. Ну, в той мере, в какой ты сумеешь распоряжаться собой без… осложнений. – Осложнений. – Керри не нуждалась в уточнениях.…

Вскоре человек, удерживающий вас, останавливается и оборачивается, и вы слышите, как открывается автоматическая дверь, издавая легкий скрежещущий металлический звук, когда система, управляющая ею, приводится в действие. Проходя мимо дверного проема, вы можете заметить, что он сделан из какого-то металла и имеет гладкую поверхность, почти как в научно-фантастическом сериале или фильме. Вы также можете увидеть ярко-белый потолок и белые стены, контрастирующие с тускло освещенным коридором, который…

– Гм… ну да. – Хорошо, я приведу вашу сестру, как только она появится, – пообещала девушка и наконец ушла. Скай устроилась в кресле лицом к залу и опустила под ноги потертую замшевую сумку. В то же мгновение перед ней как из-под земли вырос официант в форме и поставил рядышком небольшой деревянный табурет, на который торжественно водрузил ее имущество. Поздоровавшись – Скай не поняла, с фальшивым или настоящим французским акцентом, – мужчина жестом фокусника извлек откуда-то высокий бокал для…

– Да замолчите вы! Ведь потом будут спрашивать по этой теме… И мне нужно все как следует записать! – говорит он, поправляя огромные очки на коротком носу. – Лохуссо, как обычно, рад подлизаться! Андреа Беррино со всеми ведет себя по-хамски, но с Филиппо – особенно. С первого дня старшей школы он «ласково» прозвал его Лохуссо. Эти ребята – полные противоположности. Родители Андреа – доктор Беррино, самый модный дантист в городе, и бывшая манекенщица, которая благодаря состоянию мужа стала важной…

Накупавшись, они сели на край бассейна с неглубокой стороны. Теперь я видела их мокрые спины. Тот, что сидел посредине, самый высокий, вытянул руки и обхватил за шеи двух других. Они говорили тихо, но не настолько, чтобы я не могла расслышать отдельные слова. Потом раздался скрип пружинного матраса. И кашель. По полу застучали папины резиновые шлепанцы. Прежде чем я успела распахнуть ставни и крикнуть «Бегите!» – он бросился вниз по лестнице и позвал сторожа. В домике зажегся свет, и сторож Козимо…

Перья ее костюма развевались на ветру. Некоторые из нас вдруг заметили пучок плюща в ее сжатом кулаке. Странно вывернутое колено. Темный круг, появившийся между ее бедер, как чернила на наших промокашках, медленно полз по ластовице ее купальника. – Ради бога. Вставай, – сказали мы уже менее уверенно. Мы толкали ее босыми ногами. Застенчиво хихикали. – Джерри? Наши плащи из плотной черной шерсти внезапно стали тяжелыми. Наши рваные летние платья – потрепанными и тонкими. Пальцы ног занемели…

В Гион-кобу мы называем друг друга не гейшами (что значит «человек искусства»), а «гэйко» («женщина искусства»). Одна из разновидностей гэйко, прославившаяся на весь мир и ставшая символом Киото, – это юная танцовщица «майко», то есть «женщина танца». Я буду использовать термины «гэйко» и «майко» на протяжении всей книги. Я обожала танец. Он стал моей страстью, и посвятила себя ему без остатка. Я поставила себе цель стать лучшей танцовщицей – и своего добилась. Именно танец поддерживал меня,…

Я несколько раз бывал в их церкви воскресным утром, еще в январе – посещал то, что Исайя называет «молением». Интересно, что я был там единственным белым. Я люблю слушать, как поют госпел. Когда я пришел в первый раз, пастор в пурпурно-золотых одеяниях вызвал меня к алтарю, положил руки мне на голову и громко прочел молитву. Потом он призвал всех прихожан подойти, возложить на меня руки и тоже помолиться. Никогда в жизни меня не касалось одновременно столько рук. Я понимаю, что с их стороны это было…

Метнувшись к женщине, я быстро опустила свой багаж и помогла ей подняться на ноги. Ее худенькие костлявые руки казались хрупкими, точно зубочистки. – С вами все в порядке? – спросила я как можно более низким голосом. – Кажется, да. – Дама подобрала с пирса шляпку. – Этот человек просто животное какое! Благодарю вас, caballero [2] . Есть еще на свете порядочные мужчины. Ирония ситуации вызвала у меня невольную улыбку, и тем не менее ее слова вселили хрупкую надежду, что моя маскировка все…

Несмотря на сопротивление консервативных кругов, этот закон будет принят. Рано или поздно. Я говорю об этом уверенно, потому что есть очень мощный общественный запрос. Судите сами, по данным ВЦИОМ, закон о профилактике семейно-бытового насилия поддерживают 70 % россиян, по данным «Левада-Центра» [1] – 79 %. Наша рабочая группа в Госдуме продолжает заниматься законопроектом, к нам подключаются все больше депутатов, причем не только женщин, но и мужчин, которые воспитывают дочерей и желают им лучшего…

Примерно в шесть вечера он наложил ей на лоб холодный компресс. Джия открыла глаза, и сердце Тео пропустило удар: – Любимая! Ты слышишь меня? – Где она? С ней все в порядке? – Ее скрипучий шепот был едва различим. Тео взял малышку на руки, от волнения задержав дыхание, и передал ее в руки матери. Глазки дочь все еще не открывала, но зато ее рот широко распахнулся, когда она уткнулась в грудь матери. – Елена, – прошептала Джия, счастливо улыбаясь. – Мы назовем ее Елена. Тео наклонился…

Этим мартовским утром лондонская улица под моим окном почти пуста, она мокрая и серая. Я сверяюсь с картой цветов «Farrow & Ball», приклеенной к стене. На ней показаны сотни разных цветов, и пятьдесят из них – оттенки белого и кремового. Я ищу глазами точное соответствие, пока мой взгляд не падает на цвет номер 272 – «плюметт», или «свинцово-серый». Идеально: мне кажется, что я упала на это сиденье у окна тяжело, как свинец, и так быстро, что мой желудок подкатил к горлу, а уши заныли. …

На конверте значилось имя Мэри-Элис Делавэр, но само письмо было адресовано Флоренс Левесон. В записке, вложенной в конверт, отправитель без всяких намеков пояснял, что решение, показывать содержимое матери или нет, ложится на плечи Мэри-Элис. Хотя бы в этом отправитель проявил такт – позволил Мэри-Элис первой ознакомиться с письмом и затем сделать выбор. Надо отдать ему должное – по всей видимости, он думал над каждой строкой, заботливо подбирал каждое слово. Вообще-то письмо было восхитительным.…

18 часов 16 минут – Я умираю от усталости! Есть от чего. Жан-Пьер больше пяти часов парился в лишенной окон аудитории на подземном этаже одной из башен Ла-Дефанс [2] . Ему полдня вколачивали знания на тему «Дизайн-мышление: как развить творческий потенциал». На сцене паренек лет тридцати без пиджака и с трехдневной щетиной на физиономии фланирует туда-сюда с микрофоном в руке на манер комиков из «Комеди Клоб Жамель». В роли публики – два десятка менеджеров высшего звена агентства «Ком’Бустер».…

– Смотри, это тебе… Тебе нравится? Я сунула маме под нос изуродованную голубую ткань, которую она так любила, украшенную красной ниткой, висевшей посередине и на поясе. Я была в восторге. Мама едва не плакала – смотрела на меня, не зная, ругать меня или требовать вернуть все как было. Второе было невозможно, а потому не помогло бы и первое: ее любимая ткань была уничтожена. Мама молчала. – Ты примеришь? Наденешь завтра на работу? – Успеется, – едва проговорила мама. Я не ожидала такой…

– Я не хочу никого видеть. – Это же мадам Гроссман. – Я сказал, никого. – Какого дьявола ты стал играть не в том порядке? – После концерта пусть меня у входа ждет такси. – И не мечтай. После концерта мадам Гроссман и интервью. – Нет, говорю тебе, такси. – А я говорю, что ты сукин сын. В andante o tenuto сонаты D 960 смерть приближается из дымки над Дунаем, издалека, она все ближе и страшнее, и в исполнении Пере Броза трехминутную тему пронизывала непрестанная тревога, нарастая в…

Цербер даже бровью не повел (а мог бы при желании повести сразу шестью). Насмотрелся уже такого. «Пусть громоздятся горы трупов» [3] – тем веселее будет в стране вечно скорбящих, которых постоянно газлайтят, внушая, что это никакая не страна вечно скорбящих. То ли трагедия, то ли фарс. А у собак вообще есть брови? Ага, ведь в мифах важно правдоподобие, Сэнд. Пожелай я выяснить наверняка, то могла бы встать с дивана, пересечь комнату и взглянуть на морду отцовского пса. 3 Высказывание,…

Полтора года назад, зимой, Маю изнасиловал на вечеринке Кевин Эрдаль, лучший хоккеист Бьорнстада. Понятное дело, теперь никто не называет это «изнасилованием» – люди говорят «скандал», или «то, что случилось», или «ну, ты понимаешь». Всем стыдно, никто не забыл. С той вечеринки запустилась цепочка событий, которые привели к политическому решению перевести все деньги из одного городка в другой. Потом последовали весна и лето подлого предательства, осень ненависти и зима насилия. Началось все с драки…

В мире духов живут тысячи ангелов, и все они разные. Одни – могучие, блистательные воины света. Другие переливаются всеми цветами, как голограммы. Мне больше всего нравятся ангелы-утешители, которые похожи на людей и носят мягкие шуршащие мантии. От этих ангелов исходит столь яркий свет, что их лица почти неразличимы. Ангел, которая явилась к нам, представилась Ангелом серебряных звезд. Раньше я ее не встречал, но как только полы ее мерцающей мантии взметнулись надо мной, я почувствовал себя избранным.…

Телефон просыпается и вновь начинает жужжать. Высвечивается еще один римский номер. Из кабинета в Ватикане Лоренцо Фадзини [1] на своем певучем французском излагает следующее: – Мы здесь, в Ватикане, высоко ценим вашу веру и вашу независимость. Нам бы хотелось отправить вас на Святую землю: вы бы посетили священные места, встретились с людьми и, возможно, вернулись оттуда с книгой, путевым дневником. Что вы об этом думаете? Его предложение ослепляет меня – разве можно сомневаться? Я осознаю…